Майк засмеялся:
— Да нет же. В рот — это здорово. Как конфеты: предлагают — бери, сколько хочешь.
— Тогда что нельзя?
— Твоя ошибка в том, что ты дал ей читать роман, не показав его прежде мне. Вот где ты вляпался по-крупному.
Припомнив поставленные сроки, обещание, данное Кимберли — что все это очень скоро закончится, — Питер поднялся из кресла.
— Ты получишь роман в пятницу, — сказал он.
— Ты шутишь? — удивился Майк.
— Нет. Говорю на полном серьезе.
Провожая своего клиента за дверь, Майк спросил:
— Что наши планы на вечер? Все те же?
Питер не сразу вспомнил, какой такой вечер и что за планы. А впрочем, быть может, ему это пойдет на пользу. Невредно сменить обстановку, проведя «исследование» в стиле Майка. Глядишь, так и вдохновение придет.
— Конечно, — сказал он, на прощание пожимая руку своему агенту. — Выполним все, что бы ты ни задумал.
Обратить в свою веру
Мужской клуб.
Эти слова наводили на мысли об отделанных красным деревом комнатах, о бокалах бренди, кубинских сигарах, галстуках и разговорах о регби. Но когда Питер вслед за Майком вошел в свято чтимые двери заведения под названием «Скорз», стало ясно, что в этих стенах про регби не то что не беседуют — не вспоминают ни на миг.
— Я уж забыл, когда я в последний раз был тут, — проговорил Питер.
— А я помню, — отозвался Майк.
Они миновали вышибалу — огромного, как элеватор. Одетый в смокинг, он стоял, скрестив руки на широченной груди. Вышибала приветливо кивнул Майку:
— Добрый вечер, мистер Левин, добро пожаловать к нам снова.
Они прошли в зал и сели к маленькому, едва ли больше тарелки, столику. Стул оказался куда удобнее, чем Питер мог ожидать. На таких стульях можно сидеть часами. Очевидно, на то они и были рассчитаны; многие посетители действительно проводили тут долгое время.
— Привет, Майк. Тебе как обычно?
Голос принадлежал высокой блондинке с идеальными формами. На ней было бюстье, мини-юбка и туфли на высоком каблуке; блондинка была сдобрена малой каплей духов. Она великолепно знала, как склониться к столику, чтобы привлечь внимание мужчин.
— Да, — подтвердил Майк, внимательно изучая приоткрывшуюся роскошную грудь, — и принеси моему другу, — он на мгновение задумался: — Пиво «Стелла»?
— Не надо пива, — сказал Питер, — мне «Квантро» со льдом.
Название напитка отвлекло Майка от официантки. Он вздернул бровь:
— Любимое питье Анжелы. Чрезвычайно уместно.
Питер согласно кивнул; отходя от столика, официантка на миг положила руку Майку на плечо и тихонько сжала.
— Здесь твой второй дом? — осведомился Питер.
Майк хохотнул и отвернулся к сцене.
— Тут атмосфера что надо, — проговорил он, разглядывая одну из танцовщиц, что ему особенно нравилась. — Последний раз я тут был…
— Вчера?
— В прошлую среду, — Майк подался ближе к сцене, с удовольствием наблюдая танец. — Я был с Джеффом Холливеллом. Он очень любил это место.
— Почему я не удивлен? — спросил Питер, припомнив, что все, связанное с Холливеллом, вызывало у него тошноту.
— Он был хороший друг, — продолжал свое Майк.
— Виновный в пособничестве?
— Он был мне как брат.
— Побратимы, клявшиеся на крови.
Майк обернулся, взгляд его стал жестким:
— Скажем так: у нас с Джеффом были сходные пристрастия.
— В смысле?
— Вкус к женщинам.
— К женщинам или девочкам?
— Никакой разницы. — Майк не дал себе труда пускаться в дальнейшие объяснения, а вместо этого снова повернулся к сцене, разглядывая уже другую танцовщицу. Если он и заметил выражение неодобрения у Питера на лице, ему было все равно.
— Джефф ведь подцепил тебя на крючок, верно? — добавил он между делом. — Ты кое-что от него получил?
— Ты понятия не имеешь, что девушка может для тебя сделать, — заявил Майк.
— Мне этого и знать не нужно, — возразил Питер.
— Ты не желаешь знать, друг мой. Ты боишься.
— А это трогательно, не так ли?
— Называй как хочешь, — сказал Майк, снова отвлекшись на даму.
Ее сценическое имя было Бритни. Высокая, худая точно грех, с облаком сияющих светлых волос, а в глазах — тщательно отработанное выражение плотских желаний.
— Как насчет приватного танца? — прошептала она Питеру на ухо.
— Нет, — отказался он, — я не могу…
— Чушь, — вмешался Майк, едва сдерживая раздражение. — Сюда не пить приходят, черт возьми. — Открыв бумажник, он извлек несколько стодолларовых купюр и вложил их девушке в руку. — Обрати-ка этого паршивца в нашу веру.
Та скудная одежда, что была на Бритни, стаивала с нее, как верхний слой мороженого в вазочке в жаркий летний день. Ее тело размягчалось, становилось текучим, оно захлестывало Питера, точно волна, топило его во мгле, и запах ее пота был пьянящим.
Крепко зажмурив глаза, молясь о том, чтобы все это ушло, пропало, он мысленно увидел светофор; свет бесконечно менялся: зеленый — красный, зеленый — красный, зеленый — красный. Неправильно.
