как тряпичных кукол. А затем побежал, пока несли ноги, тщетно пытаясь вытеснить из памяти увиденную в комнате кровавую картину.
Естественно, он оказался в торфянике. И исчез под землёй. Монку даже не приходило в голову, что его ищет полиция. Он пытался убежать не от них, а от себя. Просидел в пещере несколько дней, но вскоре холод и голод всё же выгнали его на поверхность. Он вылез ночью, добыл себе одежду, еду, другие нужные вещи, а на рассвете вернулся в своё убежище.
Так продолжалось три месяца. Монк выбирался подышать свежим воздухом и посмотреть на дневной свет, когда переходил из одного подземелья в другое, или чтобы добыть свежих продуктов и проверить ловушки, которые ставил на зайцев. Находясь наверху, он вспоминал о том, что сотворил, и торопился скрыться под землёй, где память притуплялась.
В каких только местах за это время он не побывал! Проползал по проходам, куда ни один человек не осмелился бы войти, дважды вылезал из-под завала, когда обваливался дощатый потолок штольни. А один раз Монк чуть не утонул, когда систему штолен затопило после сильного дождя. Был случай, когда он сидел, сгорбившись, в тени, а рядом прошла группа спелеологов. После чего Монк сменил убежище.
Приступы продолжались, но теперь он едва замечал их. Иногда просыпался в другой пещере, не в той, где устраивался на ночлег. И не помнил, как сюда попал.
И вот однажды Монк словно очнулся и увидел, что идёт по торфянику вдоль дороги, а в небе ярко сияет солнце. Ему было безразлично, куда и зачем он идёт. Его задержали полицейские.
И тогда же он в первый раз услышал о Тине Уильямс, а также о Зоуи и Линдси Беннетт. Его обвинили в их убийстве.
— Так почему ты признал себя виновным? — спросил я.
Монк равнодушно пожал плечами, уставившись своими глазами-пуговицами в одну точку. Я всегда считал их пустыми и вот только теперь заметил в них боль.
— Все твердили, что это сделал я. Кроме того, в моем трейлере нашли их вещи.
— Но ведь ты не помнишь…
— Тогда меня это совсем не заботило.
Я не переставал удивляться. Этот человек, которого я, честно говоря, и человеком-то не считал, излагал мысли связно, нормальным, грамотным языком. Вот тебе и маньяк.
Монка сразил очередной приступ кашля, ещё более сильный, чем прежде. Когда он закончился, я потянулся к его запястью.
— Дай мне проверить твой пульс.
Он отдёрнул руку.
— Не надо.
В его голосе прозвучала угроза, и я решил не рисковать. Монк снова прислонился к каменной стене.
— Как случилось, что ты, доктор, взялся раскапывать трупы? Надеялся их оживить?
— Нет. Я это делаю, чтобы помочь найти того, кто их убил.
Монк усмехнулся:
— Понятно.
Слушать его тяжёлое дыхание с присвистом было мучительно. И выглядел он ужасно. Лицо в поту, глаза ввалились, кожа жёлтая, как пергамент.
— У тебя ведь действительно был сердечный приступ, — произнёс я. — Ты не симулировал его, верно?
Монк поводил рукой по голове, попадая большим пальцем в жуткое углубление в черепе. Казалось, это его успокоило.
— Кокаин.
— Ты передозировал кокаин? Намеренно?
Он кивнул.
— Сколько?
— Достаточно.
Теперь стало понятно, как Монк обманул докторов. Передозировка кокаином вызывает сильную тахикардию и повышение артериального давления. Это ошибочно приняли за симптомы смертельно опасного сердечного приступа. Оценивая состояние Монка, я предположил, что он страдает по крайней мере сердечно-сосудистой недостаточностью, а возможно, чем-то более серьёзным. И это не считая сильного поражения дыхательных путей. Просто чудо, что он до сих пор жив.
— Но ты ведь мог умереть, — сказал я.
Он скривил рот.
— Ну и что?
— Почему ты ждал восемь лет, чтобы сбежать?
Его рот опять скривился в гримасе, которую я ошибочно принимал за улыбку. Но теперь, посмотрев ему в лицо, я осознал, что это было что угодно, только не улыбка.
— Потому что я невиновен. Эти ублюдки, чтобы обвинить меня, подбросили улики.
До этого момента я ему почти верил. И, да простит меня Господь, даже жалел его. Монк был способен на многое, но только не на актёрство. Значит, что же это получается? Он параноик?
Монк бросил на меня свирепый взгляд, видимо, уловив что-то на моем лице.
— Ты считаешь меня психом?
— Нет, я просто…
— Не ври.
Он продолжал хмуро рассматривать меня. Надо было действовать очень осторожно.
— Почему ты думаешь, что тебя подставили?
Он перевёл взгляд на свои ободранные костяшки. Оттуда ещё сочилась кровь, но это его, похоже, не беспокоило.
— Новый сокамерник рассказал мне всё. Это он залез в мой трейлер перед тем, как там устроили шмон. А вещи ему дал полицейский, заявив, что так нужно для расследования. И пригрозил, что если он кому-нибудь расскажет, то его упрячут в психушку или посадят по обвинению в педофилии. Сказал, что для него будет лучше держать язык за зубами. Так он и делал. Никому не говорил, пока не загремел в тюрьму и не захотел расквитаться с теми, кто его туда упёк. — Монк отвернулся и сплюнул. — Зачем ему это было надо, я так и не понял.
Нет, это не бред параноика. В трейлере Монка при обыске обнаружили вещи Зоуи Беннетт, губную помаду и расчёску, что подтвердило его вину.
— А этот твой сокамерник… — начал я.
— Уокер. Даррен Уокер.
— Он назвал фамилию полицейского?
— Да. Это был тот самый ублюдок, который потом делал шмон. Инспектор Джонс.
Эта фамилия была мне незнакома, но я ведь не знал всех полицейских в управлении.
— Сокамерник мог солгать.
— Нет. Я выбил из него правду.
Я вспомнил, как Терри, когда явился ко мне в первый раз сообщить о побеге Монка, сказал, что тот забил сокамерника до смерти.
«А охранников, которые пытались оттащить его, отделал так, что они до сих пор приходят в себя в больнице. Удивлён, что ты об этом не слышал».
Я пытался сглотнуть, но во рту пересохло.
— Дай попить. — Я показал на упаковку бутылок с водой.
Монк безразлично пожал плечами и бросил мне бутылку. Я открыл её дрожащими руками и отпил половину. Остальное оставил Софи.
— А при чем тут Уэйнрайт? Зачем ты его убил?
— Я его не убивал.
Неожиданный ответ. Я думал, что Монк опять ничего не помнит.
— Но жена тебя опознала, и анализ слюны подтвердил это.
