— Нет.
Монк опустил голову. А когда поднял, его лицо снова стало непроницаемым.
— Тогда давай выходить.
Необходимо было привести Софи в чувство. Пригодились флакончики с нюхательной солью. Она стонала, отворачивала голову, но нашатырь подействовал. Это было, конечно, временной мерой, и мне нужно было как можно дольше держать её в сознании.
И времени у нас было в обрез.
При травме головы всегда существует опасность возникновения гематомы. В некоторых случаях она развивается очень быстро, порой проходят недели, прежде чем внутри черепа медленно набухнут кровяные волдыри и начнут давить на мозг. У Софи гематома проявилась через несколько дней. Вначале она была почти незаметна, при осмотре в больнице её не определили, и Софи выписалась раньше, чем провели детальное обследование.
В любом случае я должен был обратить на это внимание. Признаки были, а я их не замечал. Её невнятную речь я отнёс к действию алкоголя и усталости, а головную боль принял за похмелье.
И вот теперь Софи умирала, и в этом частично была моя вина.
Она уже едва сознавала, где находится. Правда, идти могла, но с поддержкой. Когда Монк вынес её на руках из пещеры, стало ясно, что вернуться тем же путём, каким пришли, мы не сумеем. Там были слишком узкие щели и проходы.
— А есть ещё какой-нибудь путь наверх? — спросил я.
Монк поджал губы. Его дыхание стало прерывистым.
— Есть, но…
— Что?
— Не важно! — бросил он и двинулся по проходу.
И вот я снова оказался в каменном мешке, пристально вглядываясь в широкие плечи шагающего впереди Монка. Разумеется, он снабдил меня фонариком.
Я двигался, обнимая Софи за талию, принимая на себя большую часть её веса. Она стонала от боли, просила оставить её в покое и дать поспать. Голос невнятный, почти бормотание. Когда Софи совсем обмякала в моих руках, я совал ей под нос нюхательную соль, пытаясь не думать, что будет, если она потеряет сознание. А также о том, что её и моя жизнь теперь зависели от убийцы, поведение которого было непредсказуемым.
В небольшой пещере, да ещё с газовым нагревателем, было тепло, а теперь в довершение ко всему на нас навалился жестокий холод. Стуча зубами, я прижимал к себе Софи, пытаясь немного согреть. И всюду была вода.
Наконец мы попали в сводчатую пещеру, почти всю затопленную. Я посветил фонариком. Вода здесь стекала по стенам, образуя миниатюрные водопады, а затем с шумом заполняла огромную лужу в центре. От воды поднимался лёгкий туман, остро пахнущий какой-то химией.
Монк повёл нас по насыпи из сланцевой глины, тянущейся по краю. Вдалеке зияла узкая вертикальная расселина, чуть выше уровня воды.
— Сюда.
Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум воды. Я посветил фонариком. Дальше расселина сужалась.
— Куда она ведёт?
— В проход, а оттуда на поверхность. — Хриплое дыхание Монка не заглушал даже шум льющейся воды. При тусклом свете фонарика он походил на ходячего мертвеца.
— Ты уверен?
— Тебе нужен был другой путь наверх. Вот он. — Он повернулся и двинулся обратно по насыпи.
— Ты что, уходишь и оставляешь нас? — крикнул я ему вслед.
Он не ответил, быстро покидая затопленную пещеру. Пока мы здесь стояли, уровень воды поднялся.
Софи повисла на мне.
— Дэвид… что…
Я проглотил подступивший к горлу комок.
— Всё в порядке. Скоро выйдем.
Единственное, что нам теперь оставалось, — это двигаться вперёд. Прижимая Софи к себе, я боком протиснулся в узкую щель. Потолок терялся в темноте над нашими головами, а вот в ширину она была чуть более полуметра. Казалось, с каждым шагом стены сжимали нас всё сильнее и сильнее.
Бледный луч фонарика высвечивал путь. Я оглянулся. Затопленная пещера уже исчезла из вида, но это не значило, что мы далеко продвинулись. Теперь я почти тащил Софи на себе по извилистому проходу.
Знать бы, сколько ещё идти. Я убеждал себя, что, наверное, не очень далеко. А проход всё сужался. Грудь сжимало так, что становилось трудно дышать. Я попробовал освободить руку. Попросил Софи постоять прямо хотя бы несколько секунд. Она не отозвалась.
— Софи! Давай же, проснись.
Но она неподвижно повисла на мне. Я нащупал в кармане флакончик с нюхательной солью, отчаянно пытаясь ничего не уронить. Главное — фонарик. Открыл флакончик зубами и, с трудом повернувшись, сунул под нос Софи.
Реакции не последовало. Я попробовал ещё, подержал подольше, но она не реагировала. Тогда я решил протиснуться через этот узкий участок первым, а затем протащить её. Но не решался отпустить, боялся, что упадёт. К тому же Софи крепко держалась за меня.
Я резко развернулся для рывка и вдруг почувствовал, что камни как тисками сжали мой торс. Несколько секунд я не мог даже пошевелиться, а потом с трудом вернулся в первоначальное положение, ободрав костяшки пальцев. Закрыл глаза, жадно дыша. Но воздуха не хватало.
В глазах у меня уже стали мелькать звёздочки. Я понял, что задыхаюсь, и мобилизовал все силы. Сейчас нельзя отключаться. Постепенно дыхание восстановилось. Я открыл глаза. Осветил фонариком каменную стену в нескольких дюймах от своего лица. Облизнул пересохшие губы. Правая рука, которой я держал Софи, совсем онемела. Софи была без сознания, но продолжала крепко держаться за меня. Дальше я двигаться не мог, и повернуть назад тоже, потому что она загораживала путь.
Мы оказались в ловушке.
Неожиданно сзади возник свет. Я посмотрел через голову Софи и увидел, как луч фонарика осветил узкий проход. Раздался негромкий шум, сопровождаемый хриплым дыханием.
Неужели Монк?
Он появлялся медленно, боком протискиваясь в узкий проход, скривив рот от напряжения. Тут и мне было очень тесно, невозможно было представить, что чувствовал он. Монк молча добрался до Софи и чуть приподнял её.
— Всё, я её держу…
Наконец-то я освободился и принялся массировать затёкшую руку.
— Иди! — приказал Монк.
Я начал протискиваться вперёд. Голова кружилась, воздуха не хватало, но проход расширился. Я посветил фонариком назад. Монк напряжённо дышал, раскрыв рот, медленно продвигаясь между камнями, сдавливающими его мощную грудь. Он без звука отпустил Софи, передав её мне, и стал помогать, подталкивая сзади.
Вскоре я оглянулся, светя фонариком, и увидел, что Монк застрял в проходе, зажатый камнями. Его рот двигался, как у выброшенной на сушу рыбы.
— Ты назад пролезть сможешь? — спросил я, тяжело переводя дух. О том, чтобы ему выйти к нам, не было и речи.
Невероятно, но мне показалось, будто Монк улыбнулся.
— Сузился проход… с тех пор как я был здесь в последний раз…
Даже говорить ему было больно. Как же он выберется отсюда?
