— Думаю, его приступы беспамятства настоящие. И его отношения с Анджелой Карсон — тоже. Он не умеет притворяться, а приступ у него случился при мне.
— Вы полагаете, что он убил её в беспамятстве?
— Судя по тому, что я видел, вероятно.
— А остальные девушки?
— Пока ничего не ясно. Убить их во время приступов беспамятства Монк не мог, потому что потом нужно было как-то захоронить трупы. И он действительно ничего об этом не помнит. Хотя терзает его совсем другое.
— То, что Монк бессердечный ублюдок, это не новость.
— Нет, я имею в виду, что ему совершенно наплевать на приговор. Он не заинтересован в его смягчении. Вот почему я считаю, что его слова заслуживают доверия. Единственная причина побега Монка — попытка доказать себе, что он не убивал Анджелу Карсон.
— Монка застали в запертой изнутри квартире рядом с убитой, а на его руках была её кровь. Какие тут могут быть сомнения?
— Относительно этого — нет. Но за восемь лет он так и не примирился с тем, что убил единственного близкого ему человека и даже не может вспомнить, как это случилось. И когда у него появилась спасительная соломинка, он за неё ухватился. Полагаю, осуждать его за это мы не должны.
— А что означают эти разговоры о том, что его подставили? — спросил Нейсмит.
Я вздохнул. Одно дело — слушать рассказ Монка в пещере, а другое — обсуждать его при дневном свете. Легче всего было бы счесть всё бредом психически нездорового сознания либо уловкой хитрого преступника. Проблема состояла в том, что этого как раз я сделать не мог.
— Сомневаюсь, что он всё выдумал.
— Но мог выдумать Даррен Уокер. Никакого инспектора Джонса в управлении нет, не было его и восемь лет назад. Да любой, если загнать его в угол, наплетёт что угодно.
— А зачем Уокеру вообще надо было упоминать об этом?
— Мелкий воришка хотел показаться крутым перед таким тяжеловесом, как Монк.
— Но тот ему поверил. И насколько я понял, Уокер находился не в том состоянии, чтобы что-то выдумывать. Монк сказал мне, что он выбил из него правду.
— Нет никаких подтверждений, — раздражённо произнёс Нейсмит. — Только слова Монка. А у Даррена Уокера уже не спросишь, Монк забил его до смерти. И прошу извинить меня, но как-то не верится, что полицейский непонятно зачем подложил улики в трейлер Монка с помощью жалкого подонка Уокера. Я просмотрел его досье. Он подозревался во многих кражах, но постоянно как-то выкручивался. Всегда ускользал. До прошлого года. И только тогда начал трепать языком. Почему?
Этого я не знал. Но кое-какие соображения у меня имелись.
— Видимо, потому, что его поймали. Вы сами сказали, что Уокер мелкий воришка. Таким в тюрьме «Белмарш» приходится несладко.
— И что из этого следует? — усмехнулся Нейсмит. — И откуда у этого загадочного инспектора оказались вещи, принадлежащие близнецам Беннетт?
— Вероятно, он имел доступ к сейфу с вещественными доказательствами.
Мои слова тяжело повисли в воздухе небольшой палаты.
— Вы понимаете, что говорите? — произнёс Нейсмит.
— Да. И уверен, вам это тоже приходило в голову.
Нейсмит молчал. Я знал, какой вопрос он задаёт себе.
Тот же, что и я. Если Монк не убивал этих троих девушек, то кто это сделал?
Старший следователь встал и помассировал переносицу.
— Ладно, поговорим позднее, когда вас выпишут. Вы вернётесь в Лондон?
— Пока нет. Заберу вещи из дома Софи и сниму номер в…
Неожиданно в палату вошёл Симмз в тщательно отутюженной форме со знаками отличия начальника полиции. В больничной обстановке он смотрелся нелепо.
— Сэр, я не знал, что вы… — начал Нейсмит.
— Я хочу поговорить с доктором Хантером. Наедине, — процедил начальник полиции, не глядя на старшего следователя. Он так крепко сжимал в кулаке свои черные кожаные перчатки, что казалось, будто Симмз собирается их задушить. — Вы можете идти.
Нейсмит был в ярости, но сдержался. Кивнул мне и быстро вышел. В палате стало тихо. Симмз пристально посмотрел на меня.
— Чем, чёрт возьми, вы занимаетесь?
Разговаривать в таком тоне у меня желания не было. Я ещё не оправился и чувствовал себя совершенно обессиленным.
— В данный момент пытаюсь заснуть.
Его блеклые глаза вспыхнули.
— Доктор Хантер, не думайте, что вы сможете нажить на этом какой-то капитал. Ничего у вас не получится.
— О чём вы?
— О ваших… диких заявлениях. О невиновности Джерома Монка. О том, что какой-то сотрудник полиции якобы сфабриковал против него улики. Неужели вы считаете, что кто-нибудь в это поверит?
— Какие заявления? Я не говорил, что…
— За последнюю неделю Монк стал причиной смерти больного человека и серьёзно ранил двоих полицейских. Или вы забыли?
— Я ничего не забыл, однако…
— Как же вы осмеливаетесь реабилитировать преступника, осуждённого за насилия и убийства? Такого я от вас не ожидал.
Я сел в кровати, выпрямив спину.
— Я не пытаюсь его реабилитировать, а только рассказал, что произошло.
— О да, об этом припадке, который Монк ловко продемонстрировал перед вами. А вам не приходило в голову, что он всё это симулировал? Так же, как одурачил тюремных докторов, которые поверили в сердечный приступ?
— То, что я видел, притворством не являлось. И симптомы сердечной недостаточности Монк тоже не симулировал. Он их вызвал. А это совсем другое дело.
— Вы меня извините, доктор Хантер, но я вашего легковерия не разделяю. Для меня несомненно, что Монк вами манипулировал. Нагородил чёрт знает что, а затем отпустил, чтобы вы всюду распространяли небылицы. — Он хлопнул перчатками по бедру. — Вы понимаете, какой вред это может нанести?
— Прежде всего для вашей репутации, да?
Не надо было мне это говорить, но слова уже вылетели, назад их не вернёшь. Блёклые глаза Симмза выпучились. Рука, сжимающая перчатки, дёрнулась, и я вдруг подумал, что он собрался меня ударить. Но когда начальник полиции заговорил, его голос звучал ровно и сдержанно:
— Я вынужден извиниться, доктор Хантер. Наверное, мне не следовало торопиться встречаться с вами. Вы явно переутомились. — Произнося эти слова, он надевал перчатки, усиленно работая пальцами. — Надеюсь, вы подумаете над тем, что я сказал. Мы все делаем одно дело, и любые возникшие разногласия надо разрешать без всякой огласки. Не вам мне говорить, как быстро распространяются слухи. И работа консультантом полиции на дороге не валяется.
Он посмотрел на меня без всякого выражения и, захватив рукой в перчатке полу шинели, будто боялся запачкаться, шагнул к двери и вышел.
Я посмотрел ему вслед, а потом опустил голову на подушку и крепко заснул.
Глава 29
Меня выписали в конце дня. После ухода Симмза я поспал и чувствовал себя лучше. Принесли одежду
