президентом Радко Дмитриевым.
Открытый автомобиль, в котором ехал Ратенау был довольно заметен среди прочих авто снующих по берлинским мостовым, поскольку его радиатор был украшен маленьким трехцветным штандартом нового немецкого государства. Он давал владельцу автомобиля право беспрепятственного проезда по всем дорогам молодой республики.
Стоявшие на перекрестках дорог шуцманы, послушно отдавали честь, когда такая машина проезжала мимо них, но Вальтер Ратенау не обращал на это никакого внимания. Откинувшись на спинку просторного заднего сидения, Вальтер Ратенау бегло просматривал свою дипломатическую почту, доставленную специальным курьером иностранных дел, к нему домой. Маленький золотой карандашик проворно скользил по страницам докладов, писем и донесений, выделяя из них всё нужное, по мнению министра.
Зная любовь господина министра к комфорту и спокойствию, шофер не особенно давил на газ, стараясь вести машину как можно мягче и плавне, дабы лишний раз не тревожить своего пассажира.
Пользуясь тем, что скорость автомобиля Ратенау была, не столь высока, вслед за ним, от самого особняка министра двигался другой автомобиль с открытым верхом, в котором на заднем сидении впившись глазами в преследуемый лимузин, сидели скромные представители мюнхенской кампании по продажи древесины Юрген Кляйн и Йозеф Берхтольд. За рулем этой машины находился молодой литератор Эрнст фон Саломон, правда, совершенно неизвестный столичной публике.
Зная время и место, куда должен приехать министр Ратенау, представители подпольной организации «Консула» не торопились обнаруживать своё присутствие раньше времени. Постоянно имея перед собой одну или две машины, террористы подобно опытным охотникам, всё время находились за спиной своей жертвы, неотступно следя за ней.
Кульминационный момент наступил, когда лимузин министра остановился вблизи рейхстага и, подхватив портфель, Ратенау встал с заднего сидения во весь рост. Повернувшись лицом к тротуару, он терпеливо ждал, когда шофер обойдет машину и откроет ему дверцу.
В этом самый момент, мимо них медленно проехал автомобиль преследователей, из которого по фигуре Ратенау раздались револьверные выстрелы. Опытный офицер Йозеф Берхтольд, во избежание возможности осечки в столь важный момент, предпочел армейскому пистолету простой и безотказный револьвер. За тот короткий период, что ему было отведено судьбою, он успел полностью опустошить весь барабан, но только три пули нанесли Ратенау серьезные повреждения.
Вслед за своим товарищем по подпольной борьбе в дело вступил и Юрген Кляйн. Когда только машина террористов уже стала отъезжать от места покушения, в автомобиль министра полетела граната. Описав плавную дугу, она упала точно на заднее сидение лимузина. Раздался оглушительный взрыв, который разметал во все стороны фрагменты богатого убранства кузова лимузина, но вот только Ратенау он не причинил особого вреда.
В момент взрыва, раненый министр лежал на тротуаре, выпав из машины через распахнутую водителем заднюю дверь. Вся сила взрыва пришлась на застывшего в изумлении шофера и находившегося поблизости полицейского, который бросился к упавшему на землю Ратенау. Подобно осенним листьям, они были отброшены в сторону от автомобиля мощной взрывной волной и рухнули на тротуар недвижимыми окровавленными телами.
Граната ещё не успела взорваться, как Берхтольд стремительно поднял откидной верх заднего сидения, и машина террористов стала стремительно удаляться с места преступления. Её никто не пытался задержать, поскольку для многочисленных зевак подобные действия были чем-то из ряда вон выходящих. Мирные обыватели просто не могли поверить, что среди белого дня, можно было так просто убить члена германского правительство.
Раненый Ратенау прожил ещё четыре часа и скончался в хирургическом отделении знаменитой берлинской клиники Шарите от большой кровопотери не приходя в сознание, несмотря на самоотверженные усилия медицинского персонала.
Убийство такого политического деятеля как Ратенау вызвало бурю протестов и шквал негодования среди депутатов рейхстага. Уже вечером, сразу после получения известия о смерти министра иностранных дел, германские депутаты почти единогласно потребовали от президента страны срочного расследования убийства и немедленного наказания виновников.
Берлинской полиции удалось по горячим следам задержать только одного из участников нападения, Юргена Кляйна. Все остальные смогли ускользнуть от правосудия. Задержанный террорист не отрицал свою вину, а так же принадлежность к подпольной организации «Консул». Он мужественно держался на допросе, но после применения к нему третьей степени устрашения по личному распоряжению Эберта, назвал своих соучастников и дал показания против Эрхардта.
Это дало возможность следователю по особым поручениям Фляшке, радостно рапортовать президенту о первых громких успехах этого дела, но как показало время, радость его была преждевременной. Следующим утром, Кляйн был найден у себя в камере повешенным на простыне. Сделал это он сам, или кто-то помог ему унести свои тайны в могилу, осталось неизвестным.
Гибель Ратенау, вызвала большой переполох не только в самой Германии, но далеко за её пределами. Американский президент Гардинг, очень расстроился, когда его личный секретарь мистер Джулиус доложил ему печальные новости из-за океана. В этот момент Гардинг принимал у себя госсекретаря Чарльза Хьюза.
- Жаль, очень жаль – произнес президент, уютно расположившись под струями прохладного воздуха, нагнетаемого вентилятором. За окном стояла жаркая погода, и наличие вентилятора в президентском кабинете было истинным спасением для Гардинга.
- Я всегда относился с большой симпатией к мистеру Ратенау, поскольку считал его одним из самых толковых и прагматичным деятелей Германии. Его смерть большая потеря для наших интересов.
- Бросьте Уоррен. Смерть Ратенау большая потеря для русских, союз с которыми тот столь упорно развивал, но никак не для нас – не согласился с президентом Хьюз. В ответ Гардинг только хитро усмехнулся, с видом человека знающего чуть больше, чем его собеседник.
- Да будет вам известно Чарльз, Ратенау никогда не был ярым сторонником России и поборником их интересов. Он всегда делал только то, что было выгодно его родине и ему лично. Русские раньше всех других членов Антанты предложили Германии за умеренную плату вылезти из грязи, и Ратенау цепко ухватился за потянутый палец обеими руками.
- И, тем не менее, он верно и честно служил господину Алексееву, планомерно толкая свою страну в объятия России – не сдавался Хьюз.
- Что же ему оставалось делать. Русские честно выполняли взятые на себя обязательства, не давая возможность Ратенау вильнуть на сторону. Или если быть точным почти не давали.
- Что вы хотите сказать? – удивился Хьюз. Президент вновь покровительственно улыбнулся и любезно пояснил.
- Пару месяцев назад, Ратенау имел приватный разговор с Джозефом Лебовски, родным братом заместителем председателя Резервного банка.
- Естественно, речь шла о списании военных репараций? – быстро спросил госсекретарь.
- Естественно о них и … - Гардинг сделал многозначительную паузу, выжидательно посмотрев на Хьюза ожидая его реакции, но тот молчал.
- И, обсуждались условия возможности предоставления немцам кредита в размере двадцати пяти миллионов долларов. Заметьте Хьюз, долларов.
- Я понял вашу мысль господин президент. И каковы результаты беседы?
- Это был только зондаж почвы серьезных переговоров. Если хотите, я дам вам Чарльз письменный отчет Фила Лебовски, составленный им сразу по прибытию в Вашингтон. Там есть интересные моменты.
- Буду рад ознакомиться с ним – любезно произнес Хьюз, хотя в душе он был зол на Гардинга. Он известил госсекретаря о тайных переговорах с Ратенау только потому, что их главный фигурант был мертв и уже не представлял большой ценности в политических делах.
- Вот поэтому я и говорю, что смерть Ратенау для нас большая потеря. Договорись мы с немцами об этой займе, и Германия с легкостью поменяла бы свою ориентацию с востока на запад, при всей той добродетельности, которую проявила к ней Россия. У русских просто нет возможности перебить такой финансовый куш.
- Да вы правы Уоррен, при всех их успехах, дела у русских обстоят не столь хорошо, как об этом говорит мистер Алексеев со страниц своей прессы. Начав раздачу земли крестьянам, он смог открыть клапан и понизить внутреннее напряжение своей страны. Большой крестьянский бунт, столь усердно предсказываемый нашими экспертами и на который мы очень рассчитывали вкупе с англичанами, не состоялся. Худо-бедно, но русские крестьяне получают земельные наделы, которые им в свое время обещал генерал Корнилов и это лучше всего укрепляет авторитет президентской власти, несмотря на все перекосы и шероховатости.
- Перекосы и шероховатости? Видимо вы, сэр имеете в виду недавние крестьянские выступления в Тамбовской и Воронежской губерниях. А так же многочисленные волнения на Украине. Позволю вам заметить, что при их подавлении погибло свыше двухсот человек и около полутора тысяч, были высланы в Африку. Это ужасно.
- Ну, для русских Чарльз это вполне приемлемые цифры. Они издавна привыкли бунтовать, выражая этим своё не согласие с действиями центральных властей. По их пониманию это единственная форма протеста, которая быстро находит отклик со стороны верхов.
- Варварский способ сэр.
- Вы правы, варварский, но весьма быстрый и зачастую
