задержания ночных гостей, Тухачевский приказал доставить их в штаб, моментально придумав более изощренный способ устранения столь серьезной опасности на своем пути, как подполковник Максимов. Не мудрствуя лукаво, он решил использовать прием, уже хорошо показавший себя ранее с Барабановым и Анненковым.
Едва только гости переступили порог его кабинета, и Максимов представил удостоверение, как Тухачевский немедленно рассыпался в тысячах извинениях за свою излишнюю подозрительность.
- Ступайте на пост фельдфебель и скажите моему адъютанту, чтобы подал чай гостям – голосом радушного хозяина приказал капитан.
- Рад, очень рад вашему появлению господин подполковник. Честно говоря, прямо гора с плеч. Надеюсь, что с вашим прибытием, мы сможем найти общий язык с местными жителями.
- Где задержанные вами уйгурские делегаты? - в упор спросил Максимов, отказавшись от предложения Тухачевского сесть в кресло.
- В целостности и сохранности сидят под замком, Алексей Михайлович. После злодейского убийства генерала Анненкова им там самое спокойное место, ради сохранения собственной жизни. Мне с большим трудом удалось удержать солдат от самосуда.
- И объявили, что расстреляете их, если уйгуры попытаются атаковать крепость – язвительно бросил Максимов.
- Да, господин подполковник пригрозил. Может быть, это был не самый удачный шаг, но именно он смог удержать обе стороны от активных действий – обиженно парировал Тухачевский.
- Уйгуров нужно освободить Михаил Николаевич и как можно скорее.
- Под вашу ответственность господин подполковник.
- Да, под мою ответственность.
В этот момент отворилась дверь, и адъютант внес поднос с чаем.
- Прошу вас! – любезно предложил угощение своим гостям капитан.
Уйгур с благодарностью принял приглашение, но Максимов ограничился благодарным кивком.
- Что нового слышно о китайцах из Урумчи, как ведет себя генерале Цзынь?
- По непроверенным сведениям в ставке генерала отмечена некоторая активность, но что-либо конкретного мы не знаем.
- По сведениям господина Якуб-хана, некоторые соединения гарнизона Урумчи покинули свои казармы и выведены из города – Максимов с уважением кивнул в сторону сидящего в кресле уйгура.
- Возможно, это просто демонстрация силы. Я не думаю, что китайцы в серьез решат атаковать Кульджу, слишком рискованный шаг, господин подполковник.
- Очень может быть, что вы и правы господин капитан, и мы просто дуем на воду, однако всё же следует быть на стороже. Где тело генерала Анненкова? – сменил тему разговора Максимов.
- Оно находиться в крепостном леднике и ждет отправки в Россию.
- Утром мы хотели бы проститься с ним – объявил Алексей.
- Да конечно господа. Я лично провожу вас туда. Что нибудь ещё? – лицо Тухачевского было полно заботой и вниманием к своим гостям. Максимов чуть заметно поправил свой головной убор и в разговор включился Якуб-хан.
- Скажите господин капитан, а нельзя ли повидаться с арестованным Ахмед-кули. Мне очень важно сказать ему пару слов – обратился к Тухачевскому уйгур.
- Боюсь, что нет, господин Якуб-хан. Сейчас ночь и ваши соотечественники скорей всего спят.
- Ну, стой постели, они с радостью встанут и среди ночи – поддержал уйгура Максимов – прикажите привести Ахмед-кули на допрос.
- Но, господин подполковник – заупрямился Тухачевский, однако Максимов властным голосом прервал его.
- Прикажите привести его. Разговор с ним сразу снимет ненужную напряженность между нами и уйгурами.
На лице капитана мелькнул огонек раздражения и неудовольствия, но моментально погас.
- Хорошо – сказал он – я только возьму ключи от арестантской и прикажу адъютанту, чтобы он привел арестованного делегата.
Тухачевский неторопливо подошел к письменному столу и, загородив спиной от взгляда гостей, верхний ящик стола, вытащил из него кольт с заранее досланным в ствол патроном. Тяжелая рукоятка мягко легла на ладонь предателя и, ощутив прилив уверенности в своих действиях, он быстро обернулся к собеседникам, однако за эти мгновения в комнате произошли значительные перемены.
Едва только Тухачевский принялся копаться в столе Максимов, находившийся вне поля его зрения, проворно извлек из подмышечной кобуры маленький револьвер и спрятал его за спиной. Тухачевский видимо, что-то почувствовал, потому, как без всяких прелюдий выстрелил в мирно сидевшего напротив него уйгура. Якуб-хан попытался уклониться от летящей в него смерти, но было уже поздно и с простреленной грудью, он сполз на пол с кресла.
Разделавшись с уйгуром, капитан собирался направить свой пистолет на Максимова, однако револьверный ствол уже смотрел ему прямо в лоб. Тухачевский стремительно выкинул руку, но черный зрачок револьвера полыхнул огнем и тело так и несостоявшегося подданного британской короны, с шумом рухнуло на богатый ковер. Перед смертью, капитан все же успел произвести свой выстрел и его пуля, вырвав хороший клок из кожаного рукава Максимова, только оцарапала его руку.
Такая предусмотрительность, позволившая подполковнику сохранить свою жизнь, была обусловлена рядом факторов. Максимов с самого начала подозревал капитана в нечестной игре и, идя на встречу, заранее запасся револьвером, который можно было надежно скрыть от посторонних глаз.
Делегата Ахмед-кули не было среди уйгуров арестованных Тухачевским. Это была специальная уловка, как и фальшивый Якуб-хан, на которую легко попался предатель. Когда же, Тухачевский всё время топтавшийся возле стола, вместо того, чтобы вызвать по телефону начальника караула полез в стол якобы за ключами от арестантской, Максимов понял, что развязка близка.
Жаль, что этого не понял его спутник, телохранитель Якуб-хана, чья кровь обильным потоком хлестала из раны на груди. Максимов быстро перевернул разом отяжелевшее тело, но по широким зрачкам глаз понял, что уже ничем не сможет помочь бедняге.
К большой радости Алексея, ворвавшиеся в кабинет капитана адъютант и два часовых, очень быстро поняли всю сущность разыгравшейся драмы, и больших перипетий не произошло. Дабы не вносить лишнюю смуту в гарнизон, Максимов приказал объявить о смещении капитана Тухачевского с поста, командующего бригадой и то, что он взял отпуск по болезни.
Оставив часовых у дверей кабинета, Максимов вместе с адъютантом спустился вниз к арестованным делегатам и приказал немедленно освободить их. Подполковник лично проводил их до ворот, а когда последний делегат покинул пределы крепости, немедленно вызвал к себе всех младших командиров бригады.
- Господа офицеры, властью данной мне верховным командованием, я полностью отстранил от командования капитана Тухачевского, чьи недальновидные действия создали столь опасную для нас всех ситуацию. По моему приказу уже освобождены ранее арестованные уйгуры, что должно вернуть наши с ними отношения в былое русло.
Господа, пока вы находились в своей вынужденно изоляции, в мире произошли большие перемены. Я имею в виду активную деятельность синьцзянского губернатора генерала Цзынь. По нашим данным китайцы решили воспользоваться сложившейся ситуацией и силой заставить нас покинуть Синьцзян. К сожалению, наши данные носят отрывочный характер, но с большой долей вероятности можно говорить, что в течение ближайших суток от силы двух, китайцы попытаются атаковать Кульджу, в надежде захватить нас врасплох.
Максимов говорил четко и отрывисто, стараясь как можно лучше донести до своих новых подчиненных всю сложность сложившейся обстановки. К радости подполковника, он не заметил ни тени робости и растерянности на лицах семиреченцев. Наоборот, весть о нависшей над ними опасности сразу подобрала и мобилизовала людей.
- Хочу еще раз напомнить вам, что наше пребывание в Синьцзяне расценивается многими европейскими странами как не вполне законные действия в суверенной стране. Нашу страну не сильно достают нотами протестов, пока мы находимся в приграничных районах, но стоит нам только шагнуть чуть глубже, как обстановка мгновенно измениться и отнюдь не в нашу пользу. Я это говорю исключительно для того, чтобы вы поняли, продвигаться дальше Кульджи, мы не имеем права. Таким образом, бить китайцев мы можем только на подступах к городу и никак не дальше.
Командование уже предприняло нужные меры и нам на помощь уже идет бронеотряд под командованием капитана Кенига. Сведения эти секретные и поэтому прошу вас раньше времени личному составу их не открывать. Пусть люди знают одно; мы не забыты и помощь идет.
Согласно последним данным он уже прошел Джунгарские ворота и движется в направлении Кульджи, но когда точно отряд будет здесь, никто не знает. Возможны поломки и задержки в пути, не мне вам говорить почему. Поэтому призываю вас рассчитывать в предстоящем сражении в первую очередь на свои силы. Какие будут ваши соображения? Прошу высказываться.
Максимов внимательно оглядел офицеров. Первым поднял руку сотник Кондратенко.
- Скажите господин подполковник, а с какими силами, по вашему мнению, нам придется иметь дело полк, дивизия?
- Как вы сами понимаете, сотник, точных данных у меня нет, но, скорее всего, нам придется рассчитывать никак не меньше дивизии. Будь я на месте генерала Цзынь, то для одержания бросил бы на Кульджу все свои силы, а они по нашим сведениям составляют примерно две дивизии неполного состава.
- Что хлопец узкоглазых зажурился? – поддел Кондратенко другой сотника Азаров и по рядам собравшихся прошел сдержанный
