смех.
- Никак нет, не зажурился, а просто думаю, где нам их лучше встретить. Нельзя такую махину к городу подпускать, враз числом задавят. Тут против них никакие пулеметы не помогут, с пятью нашими пушками в придачу.
- Что же вы предлагаете? – поинтересовался Максимов.
- Засаду на подступах к городу, да такую чтобы можно было основательно потрепать китайцев до подхода Кенига. Да вот только, где её организовать? – вступил в разговор Азаров.
- А ты вспомни Петро, про Гнилую речушку, что в десяти верстах от города. Мне кажется, лучшего места для обороны и не придумаешь.
Кондратенко быстро достал из планшета карту и развернул на столе.
- Вот смотрите – он азартно ткнул пальцем в малоприметную речку, нанесенную на карту прерывистым пунктиром, что обозначало пересыхающий водный поток. – Весной, когда мы пришли, она ещё была речкой, а вот когда мы в конце июля гоняли банду Саида, то воды в ней было по копыто и вся сплошь гнилая.
Азаров кивнул в подтверждение правоты слов своего товарища и Кондратенко продолжал.
- Главное преимущество этой речушки её крутые берега с нашей стороны и пологий спуск со стороны китайцев. Если заранее организовать хорошую линию обороны и засесть в неё то, думаю очень много китайцев, можно будет положить на этой речке. Вот только бы знать в каком месте они будут её переходить?
За столом повисло напряженное молчание, которое вскоре нарушил радостный голос Азарова.
- Ясное дело, возле Синюхинского брода. Там и до Кульджи на полторы версты ближе и не так вязко и топко, чем в других местах. Если китайцы хотят поскорее взять Кульджу, то только там.
Максимов быстро оценил предложение сотников и остался им, вполне доволен.
- Прекрасная идея господа. Удаленное расстояние места засады от города не позволяет китайцам развернуть свои силы для атаки Кульджи. Значит, мы имеем хороший шанс, ударить по ним пока они находятся в походном положении и некоторое время бить их по частям до подхода капитана Кенига. Если дело выгорит, представлю вас к награде сотник.
Подполковник ещё раз оглядел карту, а затем спросил:- Будут ли другие предложения? Нет, тогда с Богом.
Расположившись на одном из холмов возле Гнилой речушки и время от времени, поглядывая в бинокль на противоположную сторону, Максимов только и радовался в душе, что сейчас стоял сентябрь месяц и температура воздуха, составляла всего лишь + 24 градусов. Конные разведчики уже давно были должны вернуться из поиска противника, и эта безызвестность сильно давила на нервы Алексею.
Ещё ночью, в Кульджу прискакал один уйгур, который подтвердил самые худшие опасения подполковника. Китайские солдаты генерала Цзынь покинули Урумчи и походным маршем двигались по направлению к городу, до которого им оставалось пройти меньше дня пути. Для сохранения тайны своего похода, они останавливали всех встречных путников и если они казались им подозрительными, то убивали их.
Китайцы шли походной колонной без головных и боковых дозоров, что и спасло жизнь вестнику. Он случайно заметил с холма китайское войско, которое напоминало огромную живую гусеницу, медленно ползущую на пескам строго на запад. Уйгур мало чего мог сказать толкового, единственное, что он видел, так это было большое количество пехоты. Такого количества вооруженных людей он не видал никогда.
- Много солдат начальник, очень, очень много – возбужденно говорил он Максимову специально отправленный Якуб-ханом к русскому подполковнику. Освобождение делегатов и устранения капитана Тухачевского вновь прибывшим командиром, мгновенно погасило огонь вражды и непонимания между старыми союзниками.
Закончив расспрос уйгура, Алексей сразу же отдал приказ о выдвижении всех сил бригады на рубеж речки Гнилой. Название, данное казаками этой невзрачной речушки, теперь прочно за ней закрепилось. Одновременно с этим, Максимов отправил гонцов навстречу отряду Кенига. Они должны были разыскать капитана и передать приказ командира, идти к рубежу обороны.
Глядя с вершины холма, как казаки проворно окапываются напротив Синюхинского брода, Максимов радовался и грустил одновременно. Радовался тому, что успевали достойно встретить врага, и страшно боялся, что все труды его подчиненных пойдут коту под хвост, если враг выберет другое направление. Уже в который раз он жадно ловил окулярами бинокля серые пески противоположной стороны и не наблюдал ничего нового.
- Кондратенко! А не прошляпят чего доброго китайцев твои разведчики? – с тоской в голосе спросил Максимов сотника – всё время уже давно вышло.
- Не сомневайтесь, господин подполковник, лучших хлопцев отобрал?
- Ну и где они?
- Ищут противника – с достоинством ответил сотник.
- Что-то долго они его ищут – в сердцах бросил Максимов – Азаров, как там наблюдение за другими бродами?
- Все тихо Алексей Михайлович. Последние гонцы были пятнадцать минут назад, китайцев нет.
- Так, где же они, черт возьми. Ведь не иголка же, право! – нервничал Максимов.
- Да там он, там, господин подполковник. Точно говорю. Сердце ноет, а это у меня верный признак перед боем – сказал Кондратенко, так же оглядывающий в бинокль Джунгарские просторы.
- Марко, верно, говорит Алексей Михайлович – поддержал товарища Азаров – там он. А то, что его здесь нет, так видно умаялись порядком косоглазые по песками маршировать, ведь не железные.
- Ваши слова да Богу в уши – буркнул Максимов, однако дальше спорить не стал, признавая резон в рассуждениях сотников. Он потянулся за войлочной фляжкой с водой, но не успел он сделать и глотка, как раздался радостный голос дозорного: - Идут! Идут!
Прошло ещё полчаса, прежде чем Максимов сумел разглядеть в бинокль лес винтовок, которые китайцы несли на своих плечах. Они действительно очень устали от бесконечного марша по бесконечной дороге на Кульджу. Офицеры безжалостно гнали своих солдат вперед, позволяя им только пятнадцатиминутные привалы через каждые два часа марша. Большой привал был обещан сразу после пересечения Гнилой речки и поэтому, китайские солдаты стремились как можно быстрее перейти её, из последних сил поднимая свои свинцовые ноги.
- Никак не меньше батальона – тихо проговорил Максимов, на глаз определив численность врага. Облокотившись на жаркий песочный бруствер на верхушке холма, он внимательно наблюдал в бинокль за медленно приближающимся противником. Все командиры, уже давно убыли в свои боевые порядки и рядом с подполковником были только одни ординарцы и телефонист.
Наличием телефона, как и взвода огневой поддержки, бригада была полностью обязана Максимову. Именно он, своей властью настоял на включение в состав бригады минометного взвода поручика Штерна, а так же полевых телефонов. Высокое начальство, включая генерала Анненкова, только презрительно фыркало и негодовало от такой причуды, едко уточняя: «Он что, намеривается второй поход на Пекин организовать»? Однако, не желая лишних трений с генералом Щукиным, удовлетворило требования специального посланника.
Максимов лихорадочно шарил окулярами бинокля по сторонам, но новых походных колон противника он не находил.
- Ну и на том спасибо, господи – пробормотал Алексей. С одним батальоном противника его отряд худо-бедно ещё управлялся бы, а вот с большим числом нет. Вся загвоздка заключалась в том, что из четырех полевых орудий, сейчас за его спиной было только одно. Остальные застряли в песках на подходе к позициям и, несмотря на энергичные меры казаков, всё ещё отсутствовали.
Обосновавшись на холме, Алексей сознательно отдал всю инициативу в руки младших командиров, позволяя им самим решать вопрос об открытии огня и ведения боя. За собой, он оставил только общее руководство и корректировку огня минометного взвода.
Поручик Штерн, с чисто немецкой педантичностью расположил свой взвод таким образом, чтобы оба его отделения полностью контролировали подход к броду. Глядя на него, Максимов еще раз порадовался, что сегодня в его распоряжении имеется такой офицер как Павел Штерн, имевший за своими плечами два года войны.
Казаки Кондратенко и Азарова, встретили китайцев плотным оружейным огнем, к которому добавились четыре ручные пулемета. В считанные секунды передние ряды, которые уже спустились к пересохшему руслу реки, были выбиты метким огнем семиреченцев. С громкими криками, китайцы ринулись прочь от убийственного огня казаков, безжалостно давя задние ряды.
- Репер три! – крикнул Максимов телефонисту, и тот моментально продублировал его команду Штерну. Прошло несколько томительных минут и с пронзительным завыванием, на мечущихся солдат противника обрушились мины. Китайцы ещё не успели полностью разбежаться и поэтому, каждый взрыв уверенно находил свои жертвы, убивая и калеча воинов генерала Цзынь.
Минометный огонь окончательно отбил у китайцев желание форсировать реку и подобно напуганным мышам, они обратились в бегство.
- Отбой! – приказал подполковник, и западный берег Гнилой речки послушно затих. Проявляя сострадание к врагу, казаки не стали добивать раненых, которые в огромном числе стали отползать в тыл, оглашая восточный берег стонами и криками о помощи.
Повторную атаку на русские позиции, китайцы предприняли через один час и восемь минут. Ровно столько понадобилось им, чтобы доложить начальству об обнаружении русского огневого заслона, получить подкрепление и категорический приказ о разгроме противника.
В стане русских так же произошли большие изменения. К большой радости Максимова прибыла застрявшая артиллерия, что разом повысило
