менее удачно. Её взрыв унес из жизни только одного противника, при этом сильно разрушив «дворец» короля.
Сам герой так же пострадал от этого взрыва и, будучи оглушенный, был безжалостно добит раненым пехотинцем, который превознемогая боль в раздробленной бревном ноге, отважно бросился на погубителя своих товарищей.
Израненный и обессиленный, он был пленен воинами Ндолы и со скрученными руками доставлен перед грозные очи вождя. Боль и страдания не помешали воину с достоинством говорить с Ндолой, приведя того в сильное замешательство. Стоя на коленях с гордо поднятой головой, он поведал, что является воином одного из передовых отрядов огромной армии великого Махди Абаллаха аль-Башира. Охваченный особым религиозным озарением, он решил полностью охватить правоверным учением все земли Западного Судана, перенеся священное зеленое знамя ислама с берегов Нигера на берега Гвинейского залива.
- То, что ты видел сегодня, это жалкая горсть той армии, что служит великому Махди! Нас тысячи тысяч и все мы рады отдать свои жизни ради правого дела. Трепещи неверный, ибо вслед за мной придут новые войны, которые разрежут на мелкие кусочки всю вашу деревню и не будет вам спасения нигде. За каждую каплю пролитой крови своих воинов, славный Абдаллах аль-Башир прольет реки вашей крови, презренные кафиры.
Пленный говорил столь убедительно, что руки державших его стражников задрожали от страха. Возможно, напуганный вождь и сохранил бы ему жизнь, чтобы наладить отношения с неведомым мессией, но раненый, желая поскорее попасть в райские кущи, лишил его такой возможности. Собрав последние силы, он плюнул в Ндолу, и опозоренный королек поспешил лично пристрелить его из револьвера, ради сохранения лица перед подданными.
Лишившись возможности договориться с Махди, изворотливый туземец решил искать защиты у белых, благо у них имелись чудесные гранаты легко уничтожающие свирепых пришельцев. Ндола ещё только принимал решение, как в деревню приехали русские что, по мнению вождя, было хорошим знаком.
Перемешивая слова повествования с бесконечными заверениями о своей любви и дружбы к белым господам, Ндола мучительно ждал решения помощника Котовского, у которого было очень много поводов послать вождя куда подальше, припомнив все его былые прегрешения перед колонистами.
У Пархоменко действительно очень чесались руки проучить зарвавшегося королька, но по достоинству оценив степень опасности, исходившую от неведомых «зеленых», он решил выбрать меньшее зло в лице Ндолы. Ссориться с вороватым, но хорошо знакомым вождем белым колонистам сейчас было никак не резон.
- Я передам твои слова могучему вождю и надеюсь, что он примет правильное решение – сказал Александр Ндоле, чем вызвал у него радостную улыбку.
- Пусть он пришлет нам побольше ужасных бомб - немедленно стал клянчить у Пархоменко вождь.- Так и скажи, король Ндола просит их ради нашей старой дружбы.
- Ага, так мы тебе и разбежались гранаты давать. Только для этого и приехали – хмыкнул из-за плеча Пархоменко его верный адъютант Гошка Горшенин.
- Могучий вождь будет знать о твоей просьбе король – пообещал Пархоменко, незаметно ткнув носком сапога ногу адъютанта.
Прибыв в Дапон к Вакуленчуку, помощник комбрига первым делом телеграфировал в Ломе Фрунзе о появлении на границе «зеленых» и настойчиво просил разрешение стянуть к северу все бригадные соединения в один кулак.
Как и предполагал Пархоменко, Фрунзе ответил молниеносно. Он одобрил предложение Александра и возложил на него командование бригадой на время отсутствия Котовского. Одновременно с этим Фрунзе извещал, что собирается обратиться к соседям для координации совместных усилий по отражению северной угрозы. И здесь, губернатора ждали сюрпризы.
Если французы с определенными оговорками допускали совместную деятельность против «зеленых», то британский губернатор Золотого Берега просто поднял Фрунзе на смех, заявив, что не собирается ради непроверенных слухов тревожить покой своей колонии.
Давнее знакомство с представителями европейской цивилизации сразу натолкнуло Фрунзе на мысль, что с появлением «зеленых» дело обстоит, не столь чисто, как это казалось на первый момент. Ведь северная граница русской колонии представляла собой узкую полоску территории, зажатую с двух сторон владениями Британии и Франции, и по логическому размышлению именно они должны были беспокоиться больше всего. Всё это очень не нравилось Михаилу Васильевичу, но как говориться одни только размышления к делу не подошьешь.
- Григорий Михайлович – обратился он к гостившему у него комбригу – что-то затевается на нашей северной границе. Пархоменко докладывает о многочисленных жертвах среди мирного населения от рук неизвестных нападавших, а наши соседи и в ус не дуют. Боюсь, что тебе следует вернуться в Манго и взять дело под свой контроль.
- Хорошо Михаил Васильевич разберемся. Когда выезжать сегодня вечером или завтра утром – спросил комбриг.
- Конечно завтра – не секунды не размышляя, сказал губернатор – сегодня дадим прием в твою честь и с Богом. Когда дело в твоих руках, я спокоен.
Губернаторский прием удался на славу. Кроме Котовского на нем присутствовали французские гости из соседней Дагомеи, которые привезли с собой в Ломе маленький, но самый настоящий оркестр. На лужайке перед резиденцией, где Фрунзе принимал своих гостей, состоялись танцы, которые были главным сюрпризом для жителей русской колонии.
Котовский принял в них самое живое участие, вспомнил свои молодые годы в Бесарабии лихо, отплясывая мазурку и полонез. С грацией прирожденного танцора, комбриг с легкостью переходил от одного танца к другому, чем вызывал скрытую зависть у французских гостей заметно отстававших в этом умении от Котовского.
- Господин генерал почтит своим визитом Котону? Даю слово офицера, что у него не будет недостатка в партерах по танцам – учтиво спросил мсье Дюшене, колко намекая на ограниченное число женского пола в колонии.
- Непременно воспользуюсь вашим приглашением мсье колонел – так же учтиво ответил Котовский – вот только съезжу в Манго за своей женой.
- Вы собираетесь ехать в Манго? – быстро спросил француз и в голосе его комбриг уловил скрытую заинтересованность.
- До сего дня не собирался, но раз вы приглашаете… - Котовский сделал неопределенный жест рукой и, извинившись кивком головы перед французом, направился к своей новой партнерше, мадмуазель Крике.
Оттанцевав мазурку, Котовский подошел к Фрунзе, и весело глядя на приглашенных гостей, тихо произнес: - Надо ехать Михаил, обязательно ехать. Не нравятся мне господа соседи, как заговоришь о приграничном набеге, лица сразу напрягаются.
- Ты думаешь, что-то знают?
- Знают. Не даром мадмуазель Крике все интересовалась, когда я поеду на войну с туарегами.
- Интересно – протянул Фрунзе.
- Вот и мне интересно, где у тебя дятел сидит, что французам стучит – коротко молвил Котовский и снова направился танцевать.
Комбриг покинул Ломе рано утром, на специальном поезде губернатора, прихватив с собой пятьдесят человек из скромного столичного гарнизона. Казалось все идет хорошо, но едва только он ступил на перрон Манго, как комбригу сообщили печальную весть о гибели Пархоменко.
Выяснилось, что вчера пришло известие о новом налете «зеленых» на поселения колонистов. На этот раз их удару подверглась деревня непримиримого атамана Кокубенко. Здесь нападавшие встретили сильный отпор со стороны хорошо вооруженных самостийников, которые в порыве чувств заявили, что лягут все, но не спустят жовто-блакитное знамя непидлежной неньки Вкраины, гордо реявшее над поселком.
Возможно, Кокубенко смог бы сам отбиться от нападавших с помощью того оружия, что имел в своем распоряжении, но негры ударили разом со всех сторон и самостийники были сломлены. Сам атаман, позабыв про громкую клятву, немедленно пустился в бега, предоставив своим товарищам мужественно прикрывать его отход.
О том, что произошло в стане самостийников, Пархоменко узнал совершенно случайно, от двух беглых негров, которые пришли в Манго, спасаясь от «зеленых». Узнав о набеге врага, Пархоменко решил немедленно атаковать противника и, подняв два эскадрона с пулеметным взводом, выступил в поход.
В деревню Кокубенко отряд пришел ближе к вечеру, обнаружив её полностью разграбленной с множеством изрезанных и порубленных тел устилавших землю кровавым ковром. Среди белых тел, то тут то там попадались и черные тела, которые так же подверглись жестокому надруганию.
Комэск Лозовой внимательно осмотрел все тела погибших и с уверенностью заявил, что это та же банда, что была у Оберсдорфа и по всем признакам, «зеленые» недавно покинули деревню.
Услышав эти слова, Пархоменко решительно бросился в погоню за врагом, благо его следы хорошо читались на земле африканской саваны.
Расчет Пархоменко оказался верным и уже через час, передовые разведчики обнаружили большой пеший отряд приблизительной численность четыреста-пятьсот человек. Под началом Пархоменко всего было двести тридцать верховых, включая пулеметный взвод, но Александр Яковлевич решил немедленно атаковать неприятеля, исповедуя суворовский «натиск и глазомер», а так же веря в мастерство своих кавалеристов.
Разделившись на две части, конники Пархоменко атаковал пехоту «зеленых» с флангов, с таким расчетом, чтобы теснить их на развернувшие по центру тачанки. Расчет Пархоменко полностью оправдался. Как бы не были храбры и фанатично настроены последователи Махди Абдаллаха, но во всех схватках
