мировой истории пеший воин всегда уступал конному воителю. Прекрасно выученные за два года пребывания в колонии владению холодным оружием, русские кавалеристы Пархоменко быстро сломили сопротивление врага и заставили его отступить в нужном для себя направлении.
Под свист своих сабель и шашек и ржание боевых коней богатырей Пархоменко, выставив впереди себя копья и щиты, чернокожие пехотинцы торопливо отходили прямо на русские пулеметчиков, посчитав диковинные повозки врага, слабым для себя противником.
Пулеметчики заговорили только когда, до «зеленых» оставалось чуть менее четырехсот шагов. Имея прекрасный обзор с тачанок, пулеметные расчеты хладнокровно косили движущегося на них противника рядом за ряд. Казалось, что враг вот-вот дрогнет и побежит, превратившись в легкую добычу конных, но вышло иначе. В этот день, русские колонисты впервые для себя столкнулись лицом к лицу с религиозным фанатизмом людей, искренно верующих в своё правое дело.
С криком: - Аллах Акбар!!! – воины ислама неудержимой толпой ринулись к плюющимся огнем тачанкам. Перескакивая через тела своих убитых товарищей, поскальзываясь в лужах крови, они упрямо поднимались с земли и, презирая грохочущую смерть, устремлялись вперед. Последние солдаты Абдаллаха пали всего в девяти шагах от пулеметчиков, так и не сумев достать их своими пиками и саблями.
Победа была полной. Враг был наголову разбит при минимальных потерях. Всего за бой отряд Пархоменко потерял убитыми восемь и ранеными двадцать одного человека, но в числе последних оказался и сам командир, вопреки уставу храбро бившийся в передних рядах.
Яростно круша врагов своей знаменитой шашкой, Александр Яковлевич совсем не заметил, как маленькая костяная стрела, оцарапала мочку его уха. В пылу схватки Пархоменко совершенно не обратил внимания на эту пустяковую рану, презрительно стерев выступившую кровь рукавом гимнастерки.
Вся серьезность ранения выяснилось потом, когда, приняв рапорты комэсков и похвалив бойцов за проявленную храбрость, Пархоменко на глазах у своих бойцов неожиданно побледнел и упал на землю, потеряв сознание. Напрасно бойцы пытались спасти своего любимого командира, обильно поливая его голову холодной водой из фляжек, подсовывая нашатырь, растирая грудь спиртом. Состояние Пархоменко с каждой минутой медленно, но неуклонно ухудшалось. Яд с наконечника стрелы сделал своё черноё дело и через час девять минут с момента потери сознания, дыхание Пархоменко остановилось.
Как только стало ясно, что командир умер, ярость и злоба охватила всех членов отряда, и они принялись жестоко мстить за него. Двадцать пять пленных, что были захвачены в этом бою, кавалеристы пригнали к телу командира и немедленно изрубили шашками всех до одного. Не удовлетворившись этим, Лозовой приказал запалить факелы и при свете огня вместе с толпой мстителей обошел все поле сражения, методично добивая обнаруженных раненых противника.
Когда Котовский узнал все эти леденящие сердце подробности, он содрогнулся в душе, но не наложил ни одного взыскания на кавалеристов, хорошо понимая их чувства горести и отчаяния по поводу потери любимого командира.
Тем временем, конная разведка, высланная комбригом в поисках новых отрядов врага, доложила, что с востока, вдоль одного из притоков реки Нигера Пенджари приближается большое войско противника численность никак не менее четырех тысяч человек. В большинстве своём это были пешие воины, но среди них, разведчики заметили и конные отряды, что было не совсем обычным явлением для населения французского Судана.
Это явно был главные силы Абдаллаха твердо намеривающегося водрузить зеленым знаменем пророка на берегах Гвинейского залива. Судя по всему, их главной целью была Манго северная столица русской колонии, овладение которой открывало туарегам прямой путь к океану.
Слушая доклады разведчиков, Котовский отметил один любопытный факт. Французские власти никак не препятствовали действиям Абаллаха, хотя по всем канонам военного искусства, должны были если не стягивать для прикрытия свои войска, то хотя бы вести наблюдение за суданцами.
- Идут совершенно свободно Григорий Иванович. Как будто этих самых французов и в помине нет – докладывали комбригу разведчики.
- Смотрели мы за французскими плантациями по ту стороны Пенджара, так у них особого страха перед «зелеными» нет никакого. Ни тревоги, ни паники, как ездили единичные конные, так и ездят.
- Что думаешь по этому поводу, начальник штаба? – спросил комбриг Матюшенко, к которому временно перешли обязанности Пархоменко.
- Неспроста все это Григорий Иванович – убежденно молвил тот – уж как эти кровопийцы своё добро берегут всем известно. Чуть что серьезное так сразу за помощью в Котону спешат и вдруг такое спокойствие. Неспроста.
- Вот и я думаю, что неспроста. Уж не хотят ли господа лягушатники под шумок если не выдавить нас отсюда, то хотя бы основательно перебить ноги. Когда они воевали у германцев Того, особого ущерба здешним плантациям не нанесли, для себя берегли. А когда уходили не сильно вредили, явно надеялись, что мы здесь надолго не задержимся. Сейчас терпеть русского клопа под своим боком им не в нос, поскольку мал клоп да вонюч.
- И что же будем делать, товарищ комбриг? Обратимся за помощью к Москве? – спросил Матюшенко Котовского. С подачи Фрунзе почти все в колонии, называли друг друга товарищами.
- Бить будем товарищ Матюшенко и чем, скорее тем лучше. А что касается Москвы, то кроме наших догадок у нас ничего нет. Москва, конечно, предложит французам совместно воевать с арабами, но боюсь, что из этого ничего путного не выйдет, по вполне объективным причинам. Сегодня же телеграфирую Фрунзе о необходимости прислать нам спецпоезд. Его пушки будут очень сильным подспорьем.
Говоря о спецпоезде, Котовский имел в виду своё любимое детище, которое он создавал почти целых два года. Обнаружив на немецких складах большой запас шпал и рельс, которые были завезены в колонию перед самой войной, Котовский развил бурную деятельность и буквально заставил губернатора продолжить железную дорогу до Манго, мотивируя это решение важными государственными интересами.
Под этим термином скрывался положительный результат геологической разведки в окрестности Манго, которую провели специально приглашенные Фрунзе из Петрограда. Ученые подтвердили прежние предположения своих германских коллег о наличие залежей полезных ископаемых на территории колонии и возможность их легкой добычи.
Едва только это заключение оказалось в руках Фрунзе, как он немедленно развил активную деятельность по привлечению частного капитала, чьи финансовые вливания и помогли увеличить протяженность железнодорожных путей и обзавестись новыми паровозами и грузовыми платформами. На них предполагалось возить руду с рудников вблизи Манго где, по мнению геологов должны были быть богатые залежи железа и фосфатов. Разработка недр еще не началась, а для транспортировки уже был создан специальный поезд, состоящий из открытых платформ и двух паровозов.
Помня о строптивости и склонности к неповиновению негритянских племен северных территорий, чисто для устрашения, а не с какой-либо иной целью, Котовский настоял, чтобы на головную платформу было временно установлено шестидюймовое орудие, присланное из метрополии для оснащения береговой батареи русской морской базы в Ломе. По странной логике русского адмиралтейства, место под будущую батарею ещё не было разбито, а её вооружение уже прибыло в заморскую колонию.
Благодаря счастливой случайности все работы по погрузке и установке орудия на платформу завершились всего пару недель назад и весть о создании бронепоезда, ещё не успела достичь ушей соседей. Кроме этого в русском арсенале имелись три трехдюймовых полевых орудия, купленные Котовским по случаю у французов два года назад. Перед своим отъездом в Манго, словно предчувствуя беду, Котовский уговорил Фрунзе дать команду об установлении на открытые платформы спецпоезда и этих орудий.
С батарейными номерами особой проблемы не возникло. Если шестидюймовка прибыла уже с готовым расчетом, то набрать артиллеристов к остальным пушкам для Фрунзе не составило большого труда. После окончания войны, многие отставные военные направили свои стопы в Ломе, соблазненные кто двойным колониальным окладом, кто возможностью получить свой земельный надел под жарким африканским небом.
Обложив батарейцев защитой из мешков с песком, загрузив необходимые боеприпасы, губернатор лично проводил спецпоезд, от которого во многом зависела судьба русской колонии. Эшелону была дана зеленая улица и уже к вечеру следующего дня, он прибыл в Манго.
Выстраивая диспозицию будущего сражения, Котовский решил применить, тактику заманивая врага под убийственный огонь своей бригады. Это было единственно верным решением, если принимать во внимание численное соотношение противоборствующих сторон, которое по самым грубым подсчетам составляло 1:3,5 или даже более того в пользу туарегов.
Дозорные упорно оценивали численность Абдаллаха в четыре тысячи человек, но Котовский не исключал, что Махди мог иметь ещё скрытые резервы идущие в арьергарде его армии.
- Как хотите, хоть на голове ходите, но будьте любезны, привести мне этих «зеленых» вот в это место – говорил Котовский командиру дозорной сотни Матвееву, яростно тыча, синим карандашом в карту. – Вот сюда! И никуда иначе!
Матвеев плохо разбирался в картах, но на деле прекрасно знал, что хочет от него
