– В любую минуту, – ответил Дед. – Случилась небольшая задержка, но ничего страшного.
– Ааа, – снова протянул Манкевич. – Это хорошо, – добавил он уныло, но тут же оживился. – Знаете, мы решили остаться в этих местах на несколько дней, здесь очень интересная коммуна индейцев. Там, наверху. Надеемся, что не помешаем вам?
– Не помешаете, – Дед был рад сменить тему. – Вместе веселее.
– Веселее, да, – как эхо, отозвался Манкевич.
Вечером того же дня прямо на берегу был устроен праздничный ужин. С американскими сосисками и голландским пивом. Нам, осатаневшим от тушенки и консервированной гречневой каши, эта еда показалась божественной. Даже Дед повеселел, не от сосисок, конечно, а оттого, что осознал, наконец, что появление нервного поляка стало для нас подарком судьбы – Камачо не решится на применение силы, если рядом с нами всемирно знаменитый путешественник. Лицо Деда просветлело, плечи расправились, борода приняла опрятный окладистый вид и равномерный окрас. Он снова стал похож на старшего механика Драпеко. Случайно разбив один из двух оставшихся у нас стеклянных стаканов, Дед со второй попытки произнес тост за советско-польскую дружбу, затем долго расспрашивал Манкевича о его исследованиях, сокрушался, что из-за нехватки времени не удалось прочитать ни одну из его книг. «Зато вот Константин, наш студент- практикант, их все прочел. – Все посмотрели на меня. – Верно, Константин?». «Наверное, не все, – скромно сказал я. – Только те, что изданы в Советском Союзе». Манкевич был явно польщен, он немедленно отправил Хорхе и Хесуса наверх к машине за еще одним ящиком пива.
– Мне особенно понравилась ваша «В поисках Эльдорадо», – продолжил я лить бальзам, – прекрасная книга!
– Спасибо, – Манкевич прикрыл глаза и кивнул головой с видом утомленного гения. Его лысина покраснела от удовольствия.
– А эта ваша экспедиция тоже связана с поисками Эльдорадо? – спросил я.
– Хм… и да, и нет, – ответил поляк после некоторой паузы. – Наша главная задача сейчас – изучать жизнь индейцев кечуа. Но при этом загадка Эльдорадо, как я писал в книге, остается неразгаданной. Мы продолжаем поиски. Здесь все очень связано, это Латинская Америка, здесь все вот так, – Манкевич сцепил пальцы рук. – Никогда нельзя знать, какая дорога приведет к Эльдорадо. Вы можете десять лет сидеть в архивах и не найти ничего, а потом случайно зайти в индейскую деревню, в горах или на равнине, и вам скажут: «Эльдорадо? Это вон там, за поворотом!». Потому что это Латинская Америка, – многозначительно повторил Манкевич.
– Вот вы говорите, наверху в деревне очень интересная коммуна, – сказал я. – Нам они показались странными.
– Это еще мягко говоря, – вставил Ваня. – Не зря их ублюдками прозвали.
– Ублюдками? – не понял поляк.
– Бастардос, – уточнил Ваня.
– Ах, это! – воскликнул Манкевич. – Они и есть бастардос. Коммуну основали люди, которые родились вне брака. Раньше, если девушка рожала ребенка без мужа, ее прогоняли из деревни. Они селились отдельно, постепенно к ним присоединялись другие люди. В этой коммуне уже несколько поколений живут изолированно, у них как бы свое сообщество. Поэтому они интересные. Но, конечно, они вряд ли знают что-нибудь об Эльдорадо, – улыбнулся Манкевич.
– А вы случайно не знаете, что здесь случилось в 1945 году? – спросил я.
– Пардон? – не понял Манкевич.
Мне пришлось начать издалека и рассказать о том, что я изучаю Эль-Ниньо.
– О, Эль-Ниньо! Я знаю об этом! – воскликнул поляк. – Очень интересная тема, у вас большие перспективы!Я поблагодарил и продолжил: когда я пытался узнать об Эль-Ниньо у местных рыбаков, написал на песке годы, в которые происходило явление, и 1945 год вызвал у них непонятную реакцию. Испуганно-враждебную. Рассказал о сумасшедшем старике, который выкрикивал «Манфраваль».
– Как? – Манкевич поперхнулся пивом.
– Манфраваль, – повторил я. – Вы знаете, что это? – мне показалось, что это слово ему о чем-то говорит.
– Может, здесь что-нибудь случилось в 1945 году? – снова спросил я.
– Не имею понятия, – признался Манкевич. – А вы что думаете? – в его голосе прозвучал неподдельный интерес.Поляк был первым человеком на Земле, который спросил меня, что я думаю. За это я готов был его расцеловать. С трудом преодолев этот порыв, я ответил:
– Я думаю, что в 1945 году имело место аномально сильное Эль-Ниньо, регулярные измерения в этом районе в то время наверняка не велись, но у местных индейцев сохранились устные предания об этом.
– Хм, вполне возможно, – произнес Манкевич после некоторого раздумья. – В индейском эпосе довольно часто упоминаются природные катаклизмы – ураганы, цунами, землетрясения. Они связывают это с гневом богов. Это было типично для всех народов. Эль-Ниньо? Почему нет?! Это блестящая идея – выделить метеорологическую составляющую из индейских преданий. Вам повезло, коллега, похоже, вы оказались в правильном месте в правильное время. Вам нужно наладить контакт с людьми из Деревни.
– Да мы бы с радостью! Только непросто это, – я рассказал про случай на рыбалке, когда деревенские неправильно истолковали мои манипуляции с термометром. – Мне измерять температуру поверхности обязательно надо, это для Эль-Ниньо – ключевой параметр!
Манкевича эта история позабавила.
– Не расстраивайтесь, – сказал он. – Обычное недопонимание. Такое часто случается. Разные культуры, разные языки. Мы вам поможем объясниться и все уладить.
– А про Камачо забыли? – встрял Ваня. – Мы ведь вроде как на осадном положении сейчас.
– Камачо? – переспросил Манкевич. – Франсиско Камачо? Полицейский офицер?
