большими китами, но они не принадлежали к миру неведомого.
Тут началась пантомима. Кровь стучала в висках. Мы были вдали от цивилизации, среди дикой природы, а у дикой природы есть зубы, когти и глаза, и она воняет, как гнилая туша, день пролежавшая на солнце. Я видел только гигантскую черную живую массу на четырех кривых лапах. Она бежала с бешеной скоростью. Дэн и малайцы обменивались жестами и взглядами. Я хотел стать Дэном, хотел овладеть его способностью скитаться по миру и находить общий язык с любым встречным, жаждал обрести его умение с легкостью ориентироваться в любых краях и ничего не бояться. Как сделать, чтобы страх, засевший где-то в животе, превратился в безмятежный покой? Второй малаец, тот, что пониже ростом, заметил на тропе кровь. Кто-то оставил след. Охотник пошевелил предплечьем — не знаю, как он это сделал, но было похоже на движение, свойственное оленям. Выставив назад ладонь, он остановил нас, а сам пошел вперед. Какое- то время мы стояли затаив дыхание, вглядываясь в редеющий кустарник, а потом, по осторожному знаку малайца, двинулись дальше.
Мы шли вперед, словно призраки. Сначала сквозь высокую траву я увидел олениху. Она была далеко, на длинном голом склоне, почти мертвая. Кровавый след тянулся за ней почти до самой тени у подножия скалы, на которую самка сумела всползти. Олениха рухнула в пыль. Вокруг нее расплывалось кровавое пятно, а она безнадежно, но упорно пыталась поднять голову. Потом я увидел дракона: он стоял как раз над нами, чуть сзади, абсолютно неподвижно, на небольшом возвышении, откуда открывался вид на равнину. Расстояние между нами и зверем было не больше ширины палубы. Огромная коричневато-серая тварь, с черными головой и ногами, крупнее тигра в длину, но пониже, хотя мощная грудь и голова были высоко подняты, а сзади виднелся хвост — могучее и неумолимое оружие.
Дракон был прекрасен в своем величии. Лапы его напоминали гигантские ладони, расплющенные и слегка повернутые внутрь; они были покрыты бугорками и снабжены длинными черными серповидными когтями. Он очень походил на ящерицу, но таких ящериц мне еще встречать не доводилось. У Джемрака живали гекконы и хамелеоны, даже ящерицу-ядозуба однажды привезли, но с драконом никого из них и близко нельзя было сравнить. Один размер чего стоил! Грудь, мускулистые лапы. Кожа, подобная древним доспехам, вся в шишечках и шрамах, как уши у бывалого кота, и в то же время дряблая и сморщенная, провисала под животом и шеей. Закрытая пасть была похожа на крокодилью — щель в виде ломаной линии тянулась вдоль нижней челюсти. Желтый раздвоенный язык так и мелькал, то выстреливая наружу, то вновь прячась в пасти.
Дракон принялся медленно поводить головой из стороны в сторону, как змея. Долго ли мы на него смотрели? Наверное, несколько минут.
Спустя какое-то время он перевел взгляд в нашу сторону, но не на нас. У него была широкая плоская морда с большими ноздрями и холодными выпученными глазами, расставленными широко по обеим сторонам головы. Недовольная, сердитая морда. Дракон разинул пасть и показал нам ряд крокодильих зубов, затем отвернулся и двинулся вперед, уже не бегом, а медленно вышагивая, словно смакуя собственный вес. Зверь неторопливо соскользнул с невысокого склона и пересек широкую равнину, двигаясь в сторону умирающей оленихи и опустив голову к земле, похожий на змею, со своим мелькающим языком и плавностью движений. Мы было облегченно вздохнули, но малаец напрягся всем телом и порывистым жестом призвал нас застыть на месте. Дракон сделал несколько неторопливых шагов. Он явно не собирался съесть свою жертву немедленно. Наконец зверь исчез в низких зарослях за пустошью — видно было только острый кончик хвоста.
Малаец обернулся и подал нам знак медленно и молча отступать. Мы принялись пятиться и продолжали до тех пор, пока не оказались снова у высокой скалы.
— Ну и громадина, Господи Исусе, ну и громадина! — прошептал Джон Коппер.
Дэн лишь таинственно улыбнулся.
— Почему мы не пошли за ним? — спросил я.
— Не готовы пока, — ответил Дэн. — Торопиться некуда. Теперь мы знаем, с чем имеем дело.
Он отошел переговорить с малайцами. Послышался тихий смех. Наши провожатые явно были довольны.
— Господи Исусе! — повторил Джон и обратился ко мне: — Табачку не найдется?
Мы четверо — Тим, Даг, Джон и я — опустились на землю и раскурили пару трубок.
— Вот он какой, — произнес Тим. — Чудище, черт бы его побрал!
— Подумаешь! Это же не дракон, — возразил я. — Дэн с самого начала говорил. Большой крокодил и есть.
— Уж очень большой.
— Но не чудище.
— Я таких никогда не видел. Похож на…
— Отвратительную мерзкую тварь. Ты его когти видел?
— А зубы?
— Как же ловить-то его будем?
— Не очень-то он ловкий. Неповоротливый.
— Ты что, не видел, как он бегает? Там, в лесу. Не видел, да?
— Носился — дай боже.
— Он всего лишь животное, — заметил я.
— А ты что ожидал увидеть? Святого Георгия и девушку, привязанную к скале? Конечно животное.
— Просто дикое животное. Мы можем его поймать. Словил же Дэн тигра — и этого поймает.
— Это его работа — доставлять их живьем.
Дэн, тяжело ступая, подошел к нам и сообщил, что заночуем мы прямо здесь, а наутро продвинемся дальше и найдем место, где поставить ловушку. Здесь? Среди этих тварей? Да назавтра от нас только тюки с вещами останутся да обглоданные косточки. Но Дэн заверил нас, что это безопасно: мы разведем костер и будем по очереди сторожить. Так мы и сделали, было даже приятно сидеть в мягких отсветах пламени среди густой черноты. Дэн передал по кругу фляжку с бренди, мы пили, курили трубки, а малаец с синей татуировкой рассказывал на своем языке какие-то истории, и мы все смеялись, хотя не понимали ни слова. Просто по его лицу и интонациям было ясно, что речь идет о чем-то смешном. Потом я крепко заснул и проснулся только тогда, когда все вокруг засуетились: вот-вот должно было показаться солнце.
Мы позавтракали сухарями, собрали снаряжение и отправились в путь. Я думал, что мы сразу начнем сооружать ловушку, но Дэн никуда не торопился. По мере того как мы продвигались дальше вглубь острова, жуткое чудовище и все, что произошло накануне, начинало казаться нам сном. Солнце поднималось выше и выше, пекло все сильнее, облака над высоким плато рассеялись. Перед нами возвышался лысый утес, по скалистой поверхности которого стекала вода, разбегаясь внизу на потоки и уходя в зеленые заросли. Эта часть острова была покрыта буйной растительностью — по крайней мере, в низинах. Я говорю «в низинах», хотя к тому времени уже не помнил, насколько высоко мы успели подняться. Воздух здесь был прозрачный и спелый, как налитая солнцем слива. Почему мы до сих пор не поставили ловушку? Мне не нравилось, что мы зашли под покров зелени. И эта высокая трава, в которой невысокий зверь мог проскользнуть незамеченным. По левую руку виднелись пятна кустов, разбросанные среди травы, за каждым таким кустом мог притаиться дракон, и не один; кто знает, их могло быть не меньше дюжины. Почему мы не ставим ловушку? Чем это место хуже других? Но Дэн сказал «нет», почему — одному Богу известно. Какой от нас будет толк, если к моменту встречи с драконом мы все уже выдохнемся? Но мы шли и шли, пока не почувствовали характерный неприятный запах и не оказались внезапно на краю скалы. Заглянув вниз, мы увидели…
Целое стадо драконов: свившись в клубок, они переползали друг через друга, словно угри, сражаясь за какую-то окровавленную тушу, из которой торчали обрывки красной и розовой плоти. По остаткам наполовину съеденной головы стало ясно, что это труп одного из их сородичей. Еще один дракон наблюдал за происходящим — огромная зверюга, неподвижная и безучастная, как скала, лапы — как глубоко вросшие в землю пни. Еще один дракон, поменьше, уже наелся и медленно отползал в сторону, видно было, как мелькает плоский раздвоенный язык. Шесть, семь, восемь, девять, десять драконов — сколько их там было, не знаю. Ели они жадно, суетливо, хуже акул, пускали слюни, тряслись и дрожали, нетерпеливо выхватывая куски и запрокидывая головы, чтобы проглотить пищу. В какой-то момент самый большой дракон, тот, что
