— Ты всегда появляешься не вовремя, принося одни беды. Я не могу тебе больше верить, Нахум.
— Не всё вертится только вокруг тебя, Эфраим. Я не могу быть везде одновременно. Я ведь не Бог, в конце концов, а всего лишь человек.
— Ты преступник, заслуживающий наказания, но почему-то за тебя отвечаю я. Словно ты складываешь всё своё зло в меня, а я несу эту ношу.
— Не стоит винить других за свои действия…
— За мои?! Так это я виноват, что ты появился в моей жизни, рухнув мне на голову?
— Я лишь хотел сказать, что не следует перекладывать всю вину на других. У каждого своя судьба. Возможно когда-нибудь и мне вернется всё то, что я натворил. Но надеюсь, что это произойдет не скоро.
— Я почему-то желаю иного для тебя.
— Всему своё время. Но как бы то ни было, в прошлый раз мы с тобой пришли к обоюдному согласию, не так ли?
— Я помню. Тебе на нас наплевать, но якобы я нужен какому-то человеку. И он попросил тебя помочь мне? Всё это слишком странно, Нахум.
— Честно признаться, я и сам толком не знаю для чего ты мог понадобится кому бы то ни было. Но я получу новую жизнь, если помогу тебе. Ну а ты же хочешь выбраться отсюда? Мы можем уйти прямо сейчас, никогда более не возвращаясь в Хеврон.
В чем-то он был прав. Эфраим с Сарой могли покинуть этот дворец, этот город и начать новую жизнь. Раз уж тебе предлагают помощь, то почему бы и не согласиться. Но всё было слишком туманным и сомнительным. Хотя это и лучше, чем оставаться здесь.
И вновь его мысли вернулись к Анилею. Ненависть и желание убить не пропало. Нет, Эфраим не мог вот так уйти, оставив его безнаказанным. Он до сих пор сжимал в руке свой клинок и жаждал вонзить его в ненавистного Анилея.
— У меня осталось одно незаконченное дело здесь. И ты мог бы помочь мне с ним.
— Что бы это ни было, не думаю, что оно стоит твоей свободы. Оставь всё в прошлом.
— Есть вещи, за которые я готов умереть. Либо ты поможешь мне, либо я сделаю это сам. Анилей заслуживает смерти. И я должен рискнуть.
— Ради чего? Возмездия?
— Ради справедливости. Ради моей сестры, — Эфраим указал рукой на спящую Сару.
— Забудь об этом. Я могу вывести вас обоих прямо сейчас. И ничто уже не будет иметь никакого значения.
Раскрыв ладонь, Нахум показал какой-то предмет, который до этого сжимал в руке. Маленькая серебристая фигурка змеи, кусающей себя за хвост. Эфраим лишь ощутил какие-то легкие вибрации в воздухе и холод, исходивший от этой фигурки. Видимо это то, что давало Нахуму силу перемещаться в пространстве. В голове Эфраима промелькнуло мысль, что этой фигуркой мог бы владеть любой человек. Возможно и он сам. Но Нахум тут же скрыл фигурку в руке.
— Я вытащу тебя с помощью этой фигурки. Просто возьму за руку и мы переместимся за периметр. Тебе ведь это уже знакомо? Затем я вернусь за твоей сестрой. Решайся, Эфраим.
— Я уже всё решил. С тобой или без тебя, я сделаю это.
Выйдя из комнаты, которая находилась в разделенных казармах, Эфраим направился прямиком к дворцу Анилея, не оборачиваясь назад. Была уже глубокая ночь, черная и отвратительно мерзкая, под стать всему что сегодня происходило, и еще только должно было произойти.
Сердце бешено билось, кровь пульсировала с утроенной силой. Гнев и ярость вновь захлестнули его, наполняя силой и решимостью. Симеон говорил, что воин не должен злиться, но сегодня это не имеет никакого значения. Этой ночью он не воин, а палач.
Эфраим шел напролом, твердым и бесповоротным шагом, крепко сжимая клинок в своей руке, оставаясь незамеченным под покровом темной ночи. Не существенно было всё, что могло ему сейчас помешать, встав на пути. Он был готов ко всему.
У входа в дом стояло трое охранников из числа наемников Анилея. Они не могли не обратить внимания на приближающегося человека с оружием. Подойдя к нему, они обступили Эфраима со всех сторон. Пытаются о чем-то говорить, расспрашивать но все их слова проходят мимо его ушей — они преграда, которую необходимо преодолеть.
Стиснув рукоятку клинка, Эфраим молниеносно развернулся и попытался нанести смертельный удар стоящему позади него человеку. Тот не ожидая подобного, даже не уклонился, приняв весь удар на себя. Острое лезвие клинка полоснуло его по верхней грудине и прошлось по горлу, расчленяя вздрагивающий кадык надвое. Струя крови брызнул из перерезанного горла, заливая багряным потоком клинок и руку Эфраима.
И тут же Эфраим переключился на стоящего справа, ударив его самым концом клинка рассекающим ударом по животу. Тот отступил, согнувшись пополам и хватаясь обеими руками за брюхо. А из под его ладоней хлестала кровь, покрывая землю кровавыми узорами. Он рухнул на землю, поскользнувшись в собственных лужах крови, и сжавшись в комочек принялся протяжно стонать.
На этот шум и крики из дома выбежало еще двое охранников. Эфраим кипел от ярости и ненависти, глядя на них. Он дрожал не от страха, а от жажды убийства. Он стремился достать их всех, почувствовать как клинок вонзается в их плоть. Хотел увидеть их кровь, хлещущую из рассеченных ран.
Эфраим ринулся на ближайшего наемника, ударив того ногой по мечу в руке и безжалостно вонзил свой клинок в грудь по самую рукоятку. И отпустив свой клинок, смотрел как этот наемник медленно сползает на землю, лишая Эфраима оружия.
Подхватив меч, который он выбил ногой у павшего, Эфраим двинулся навстречу приближающимся к нему двум охранникам. Пригнувшись, он уклонился от слепого удара одного из них, и нанес резкий рубящий удар снизу по руке нападавшего. Острие меча с мягким шуршащим звуком отсекло кисть руки, продолжавшую сжимать уже бесполезное оружие.
Увернувшись от второго наемника, Эфраим откатился в сторону, мельком оценив нанесенный ущерб. Кровь из отрубленной конечности била какой-то немыслимой струей, покрывая грудь бьющегося в предсмертной агонии.
Эфраим водил бешеными глазами по последнему оставшемуся наемнику, ожидая удара. Тот обманул его ложным поворотом тела и попытался нанести хлесткий удар по ребрам. Но лезвие соскользнуло, лишь оцарапав Эфраима чуть выше бедра. И тут же мощный удар кулаком слева отбросил его на землю.
Боль была ужасной, но проходила довольно быстро. Видимо в последнее время на тренировках Эфраим настолько часто ее получал, что тело уже свыклось с этим. Но время было упущено — над ним склонился наемник, поднеся меч к горлу. Но вместо того, чтобы убить Эфраима, этот наемник рухнул на него сверху, заливая всё кровью, бившей из его левой груди, в которой торчал клинок.
— Как видишь, я всё таки с тобой, Эфраим. Хотя по прежнему предлагаю тебе немедленно убраться отсюда.
— Я собираюсь дойти до конца.
— И бессмысленно умереть?
— Я уже тебе говорил, что готов умереть…
— И оставить свою сестру одну?
Весь в крови и ошметках, Эфраим молча поднялся с земли, не собираясь отвечать. Это было безумие и он это понимал. Но для себя уже всё решил и не собирался отступать. Подняв клинок одного из мертвых наемников, он направился к коридору, ведущему из наружных садов во внутренние залы дома.
Внутри было необычайно тихо и спокойно. Видимо все охранники которые были в доме теперь валялись снаружи. Пройдя через все залы и столовую, Эфраим направился к лестнице на второй этаж, где находились личные покои Анилея.
Нахум обреченно шел немного позади него, шурша своим легким шагом. Наконец поднявшись наверх, они прошли через центральный коридор и повернули в восточное крыло. Там в конце длинного прохода, прямо перед массивными двойными дверями, стоял на страже Симеон — он смотрел в их сторону, словно бы давно уже поджидал этого.
