извергами. А ведь они были практически на равнее со всеми остальными народами нашей империи. Чего они добивались своими жалкими попытками, я никогда не понимал. В последнее время, особенно после того, как я объявил о своей поездке в Боснию, много говорили о покушении на меня, о возросшем терроризме. И что я вижу? Все спокойно. Никаких волнений и беспорядков.
Да и какие могут быть покушения на меня, спрашивал я их. Я всегда высказывался о поддержке славян на наших землях. А мой план о привлечении славян в правительство? Все это должно было породить, если не любовь, то по-крайней мере уважение ко мне и поддержку. Если бы не дорогой наш император, я бы уже начал реализовывать свой план. Но он их словно не терпел. Ни сербов, ни русских. И всюду видел заговор. Время, время. Сколько ему осталось, не знал никто. Но 84 года это многовато. Может, произойдут несчастья, катастрофы, убийства? И мое время придет.
По дороге были две остановки. Первая в лагере Филипповиц — я тогда попросил остановиться, поприветствовать и проверить стоявшие там части. Внеплановой проверкой я остался доволен. Наши солдаты всегда готовы. О второй остановке не стоит и говорить. Я остановился ненадолго у почты, повидаться с одним человеком. Планы, планы. У меня у них было много. И все не терпели стать реальностью.
Вскоре мы начали подъезжать. Я приказал снизить скорость и ехать помедленней — дабы желал, чтобы народ мог увидеть своего будущего императора. В самом начале одиннадцатого часа мы въехали на набережную. В церквях гремели колокола — в соборе шла панихида по сербам, павшим пять столетий тому назад на Косовом поле. Как я уже говорил, я изучал историю нынешней Боснии, и знал о сегодняшнем дне. О его значимости для Боснии. На Косовом поле в 1389 г. султан Мурад-гази разбил сербскую армию князя Лазаря. Со времени этой битвы сербы стали платить туркам дань. День траура для них на века. С этим днем сражения у сербов связано много трогательных сказаний. Существует об этом дне целый эпический цикл «Лазариц». Главный их герой — зять князя Лазаря, Милош Обилич — согласно ему, в конце кровопролитного дня, после турецкой победы, султан проезжал по полю, и внезапно из груды убитых поднялся Милош Обилич, и заколол кинжалом Мурада-гази, отомстив за свой народ.
Это был день сербов, день памяти их отцов и предков. Говорили что я буду служить им напоминанием об этом событии. Что они до сих пор не свободны. И мой приезд послужит им вызовом. Но где мы, а где турки? Разве мы подчиняли сербов? Нет, мы были освободителями для них. Не мы их враги. И они должны это знать и помнить. Мы продолжали движение, пока не случилось событие, перевернувшее все.
Глава седьмая
На той стороне
Мы заняли свои позиции на набережной, у мостов. По мостам всегда проходили люди, и среди них остаться незамеченным было сравнительно нетрудно. Можно было переходить с одного берега на другой. Кривые и узкие улицы Сараево также прекрасно подходили для покушения. Если бы мы только знали точный маршрут, по каким из этих улиц проедет в ратушу эрцгерцог. Между тем набережной он никак миновать не мог. Все было обдумано тщательнейшим образом. Мы были готовы. Тот самый день, тот самый час. Все решится в ближайшее время. Наследник австрийского престола неизбежно должен был погибнуть на набережной, если не у первого моста, то у второго.
С утра меня трясло. Да и не только меня. Вся наша группа была немного взволнована. Тем не менее мы были полны желания довести дело до конца. Любой ценой. По-крайней мере я. Мне было нечего терять. Я не герой, и то что мы задумали никак не назовешь подвигом, которым можно гордиться. Убить безоружного человека, не тирана. Человека от которого многое зависит. В том числе и судьбы многих людей и народов. Мы не палачи. Мы не вершим правосудия и не выносим приговоров. Был ли в чем-то виновен Франц Фердинанд? Для нас было достаточно того, что он наследник австрийского престола. Враг по умолчания для всех сербов. Не важно что сделает или не сделает. Последствия нас уже не волновали. Делай что должен, и будь что будет. Все уже решено.
Легко было войти в «Единство или Смерть». Легко было согласиться с беззаботным видом на
Народу было полно. И мои страхи о случайных невинных жертвах вновь ожили, заиграв новыми красками. В солнечный июньский день народ толпился на улицах городка. Время шло, а народу становилось все больше. Я старался не смотреть на играющих детей. Все к чему мы готовились, было первостепенной задачей. Я старался не отвлекаться на прочее. Но дети мелькали прямо передо мной, словно дразня.
Мы вышли на свои позиции, к мостам. Все как по плану. Я стоял по счету пятым: у Латинского моста. Первым в цепи стоял Мехмедбашич, один из людей Аписа, которых он подготовил нам в поддержку. По диспозиции, он должен был вынуть из-за пазухи бомбу и бросить ее под автомобиль эрцгерцога. Дело было беспроигрышное, но выполнить его требовалось в течение двух-трех секунд. Все зависело от него.
И вот отсчет начался. Кортеж эрцгерцога показался. Они ехали не быстро — это упрощало задачу. Наследник находился во втором автомобиле. Главное не медлить и сделать все быстро. Они неспешно все приближались и приближались прямо к нам в руки. Эрцгерцог приветствовал собравшихся людей, а они его. Словно отец их родной сейчас сидит в этом автомобиле. Меня взяла злость на них.
И вот автомобиль вплотную подъезжал к Мехмедбашичу. У него видимо нервной силы не хватило, хоть трусостью он никак не отличался. Бомбы он не вынул и под автомобиль ее не бросил. Когда опомнился, было уже поздно. Он дал слабину. Но он был не один. Еще ничего не потеряно.
Но неожиданно совершенно то же самое случилось и со Кубриловичем, стоявшим вторым. Да что же это такое с ними происходит? Наследник продолжал свое движение и ничего не происходило. Словно именно я должен был сделать решающий шаг. Они провалились, но я сделаю всё. Завершу то что начал. Я найду силы. Кубрилович стоял и смотрел куда-то вдаль, не обращая внимания на то что автомобиль уже ушел. Он словно потерялся, и не знал куда себя деть. Он на слонов не охотился, с железнодорожного полотна в трех шагах от мчащегося экспресса не сходил — и был, конечно, в состоянии, близком к умопомешательству.
Апис был прав, заменив количеством недостаток технического качества исполнителей. Мы никогда не делали подобного. Да и в самой «Млада Босна» не особо много было террористов, так сказать с опытом. Если они вообще были. Мехмедбашич и Кубрилович диспозиции не выполнили. Теперь все зависело от Кабриновича, стоявшим у моста Цумурья. Он был третьим, и я верил что он-то уж точно соберется с духом и выполнит задачу. И он ее выполнил. Когда автомобиль наследника престола поравнялся с этим мостом, Кабринович поднял над головой начиненную гвоздями бомбу, которую прятал до этого в букете цветов, и бросил ее прямо на автомобиль, в котором находился эрцгерцог.
Все началось. Раздался оглушительный взрыв. Я был слегка оглушен. Пытался понять вышло у нас или нет. Гвозди бомбы ранили немало людей в толпе, ранены были два офицера из свиты эрцгерцога, но сам он похоже не пострадал совершенно. Почти не пострадала и его жена. Похоже было, что осколки лишь оцарапали ей шею. В то время как остальных сидящих в машине наследника не задело совершенно. На набережной произошло смятение. Автомобили остановились посредине набережной и простояли так по меньшей мере пять минут. Кто-то орал диким голосом. Я слышал плачь. Это был детский плачь ребенка. Он тонул в этом гуле криков и стонов. Я совершенно растерялся. Что же делать? Я стоял в смятении так какое- то время, пытаясь что-то для себя решить. Но детский плач парализовал меня. Эрцгерцог был жив, пока люди умирали. Дети умирали в муках, прося о помощи. И я хотел…
Даже не знаю хотел ли я помочь им? Ринуться, забыв про все, и попытаться вытащить из этой бойни детей. Мы никогда не ненавидели Австрию. Но Австрия не позаботилась о разрешении наших проблем. Мы
