Внешняя политика России эпохи Петра I

направлением данной политики стала борьба за утверждение Испании в Италии, что вызывало резкое противодействие со стороны Лондона и Вены, увидевших в этом прямое нарушение Утрехтского и Раштадского договоров. В связи с этим отношения Испании с Англией и Австрией резко ухудшились.

Активизируя свою внешнюю политику, правительство Филиппа V исходило из анализа состояния международной европейской политики послеутрехтского времени. Итальянское направление было выбрано с учетом того, что Австрия, решившая вступить в войну с Турцией, ослабила свое военное присутствие на Апеннинах. Поэтому вытеснение австрийцев из Италии не представлялось Филиппу V непосильной задачей, тем более, что Империя фактически не располагала военно-морскими силами. Что же касается Англии, то здесь Мадрид рассчитывал на существенную помощь Франции. В Испании знали об остром недовольстве Людовика XIV, вызванном утверждением ганноверской династии в Англии, и о его тайной поддержке якобитов. И хотя радикального охлаждения, несмотря на это, в англо-французских отношениях ожидать было трудно, тем не менее испанский король надеялся, что его деду будет по силам политическими средствами нейтрализовать Англию и не допустить ее выступления в поддержку Империи. Но смерть Людовика XIV в 1715 г. и утверждение регентом малолетнего Людовика XV герцога Ф. Орлеанского, сторонника англо-французского сближения, нарушили планы правительства Филиппа V. Это заставило Мадрид искать замену Франции, которая была тут же найдена в лице Швеции, находившейся в состоянии войны с Англией. Одновременно испанская дипломатия приступила к осуществлению своего плана по устранению Ф. Орлеанского от власти и передаче регентских полномочий герцогу Менскому — стороннику Филиппа V.

Летом 1716 г. премьер-министр Испании кардинал Альберони обратился за содействием к Карлу XII, чтобы совместными усилиями возвести на английский трон дружественного им Якова III Стюарта. Шведское правительство приняло план Мадрида, однако его реализации препятствовала война Швеции с Россией Поэтому испанская дипломатия развернула энергичные действия с целью примирить северные державы и обратить их оружие против Англии. Альберони писал в начале 1717 г. шведскому министру барону Г. Герцу: «Я хочу направить турок против Империи, сделать Италию независимой от императора, отстранить герцога Орлеанского от регентства, в то время как Вы соедините царя с Вашим государем и убедите их объявить войну Англии». Эти мысли несомненно пришлись по душе барану, который был страстным сторонником шведско-русского сближения. Еще до перехода на службу Карлу XII, будучи голштинским канцлером, он недвусмысленно советовал Стокгольму побыстрее заключить мир с Россией. С именем Герца связывают становление и укрепление в шведском руководстве идеи о необходимости привлечения Петра к своей антианглийской политике за счет уступки России шведских владений в Восточной Прибалтике.

Уже весной 1716 г. Карл XII известил царя через посредников о его желании сесть за стол переговоров. Аналогичная информация пришла и из Парижа от торгового агента К. Н. Зотова, который под большим секретом сообщил, что испанский посол во Франции князь Челламаре заверил его в искреннем стремлении шведского короля к миру и желании Испании взять на себя роль посредника. А в августе того же года генерал гессен-кассельской службы Ранг предложил Б. И. Куракину свои услуги для налаживания диалога между двумя странами. В ответ Петр просил Куракина передать генералу, что он «ко учиненню мира всегда склонность свою имел и ныне оной учинить на последних кондициях склонен и ежели есть короля шведского подлинное намерение сию войну прекратить и мир учинить, тоб он прямо кого к его царскому величеству прислал, а буде явно послать кого не похочет, то возможет прислать кого под образом будто для трактования о картеле (обмен пленными. — В. Б.)» Вместе с тем царь относился к шведским предложениям настороженно и вряд ли их можно связывать с его решением отменить десантную операцию в Сконе, поскольку в конце 1716 г. он делал отчаянные попытки спасти от развала Северный союз.

Негодующая реакция Георга I на мекленбургскую политику России показала Петру, что, увлекшись борьбой против превращения Англии через Ганновер в балтийскую державу, он невольно переступил границу дозволенного в этом «джентльменском споре», которая определялась реальным соотношением сил Англии и России. Поэтому Петр спешит уйти назад за эту черту, предлагая английскому королю в ноябре 1716 г. заключить новый наступательный союз в обмен на вывод своих войск из Мекленбурга. Разумеется, этот шаг царя вовсе не означал разрыва с прежним курсом, а скорее всего был тонко задуманным дипломатическим ходом. Ведь договор России с Англией, по мысли Петра, с неизбежностью превратил бы Мекленбург в союзника Ганновера и тем самым исключил бы возможность поглощения Георгом I соседнего герцогства. Но в Лондоне не хотели даже и слышать о дальнейшем сотрудничестве с Россией, требуя от нее в ультимативной форме незамедлительного вывода русских войск из Мекленбурга. Нагнетание напряженности английским правительством в отношениях с Россией стало особенно четко проявляться с ноября 1716 г., и причиной этому явилась радикальная перестройка всей системы международных отношений в Европе, нашедшая свое воплощение в заключении англо-французского оборонительного договора, который был подписан 9 октября 1716 г.

Реваншистские устремления Испании, необъявленная морская война со Швецией и напряженность в отношениях с Россией, заставили правящие круги Англии пойти на сближение с Францией, которое воплотилось в заключении в октябре 1716 г. англо-французского оборонительного союза. Блокирование Версаля со своим бывшим противником по войне за Испанское наследство определялось стремлением стабилизировать международное положение Франции для восстановления экономики и финансов, разрушенных длительной войной. И все же главная причина создания англо-французского союза заключалась в ином. Б. И. Куракин доносил из Гааги, что стержнем этого договора является гарантия Англии «короля гишпанского по смерти короля французского ко французской короне не допускать и оную в таком случае дюку (герцогу. — В. Б.) д’Орлеансу получить; взаимно дюк д’Орлеанс персонально, а нельзе назвать Франция, желает содержать дом Ганноверский в Англии и претендента не допустить». Таким образом, династические интересы Георга I и герцога Орлеанского легли в основу столь противоестественного и несовместимого с национальными интересами обоих государств военно- политического союза.

После подписания договора англо-французская дипломатия приложила максимум усилий для привлечения к нему Голландии. 4 января 1717 г. морские державы и Франция заключили Тройственный союз, к которому в августе 1718 г. присоединилась и Австрия.

Образование Тройственного союза привело к неблагоприятной для России расстановке политических сил в Европе, что не могло не вызвать озабоченности русского правительства, учитывая состояние отношений с Англией. Петр I понимал, что, несмотря на антииспанскую направленность этой коалиции, ее вмешательство в Северную войну за счет интересов России могло быть вполне реальным. Поэтому он решил заключить с Францией дружественный договор, чтобы нейтрализовать таким образом планы Лондона использовать Тройственный союз против России и обеспечить поддержку Версаля в деле заключения мира со Швецией и спокойствия на южных рубежах страны. Необходимость сближения с Францией хорошо осознавалась и русскими дипломатами. К. Н. Зотов писал Петру, что в этом случае «вся Германия не смела прогневать Ваше Царское Величество ни в чем, как ныне електор (курфюрст. — В. Б.) ганноверский и король английский; а турка уж бы взяла лихорадка. Хотя швед здесь не очень в почтении, то и вовсе был бы отрезан. Я ныне держу, что алиация с Францией нам вельми полезна».

Рекомендации Зотова демонстрируют высокий уровень многоцелевого политического мышления, которым прочно овладели к этому времени и ведущие русские дипломаты. Однако, выделяя английское, шведское и турецкое направления, как наиболее опасные для России, на которых предлагалось возвести французский политический шлагбаум, Зотов не отметил австрийского направления, неожиданно возникшего и получившего особую остроту в конце 1716 г. В декабре Петру стало известно о бегстве сына в Австрию.

Отношения России с Империей в 1716 г. не отличались особой теплотой в связи с поддержкой Карлом VI ганноверского курфюрста в мекленбургском вопросе и отказом Петра подключиться к австро- венецианскому блоку для войны с Турцией. Поэтому предоставление Веной убежища наследнику русского престола, известного своими архиконсервативными взглядами и довольно открыто высказывавшего свое несогласие с внутренней и внешней политикой отца, наводило Петра на мысль о неслучайности происшедшего. Неуклюжие попытки австрийского правительства отрицать нахождение Алексея Петровича в пределах Империи лишь усиливали его подозрения о причастности Карла VI к бегству царевича с тем,