в её внутренне «я», он бы очень удивился и даже может быть ужаснулся бы. Например, она совершенно не любила детей и не хотела их иметь, что для подавляющего большинства женщин выглядело более чем странно, но для неё было естественным и природным (если вы помните одну её интимную подробность – на своих, красивейшей формы, грудях она не имела сосков, как бы от рождения предназначаясь не детям, а только мужчинам). Была у неё и еще одна физиологическая особенность, которая при определенных неполадках с бельем заставляла её возбуждаться прямо во время ходьбы или, скажем, к примеру в танце. В общем, странная женщина, особенно, учитывая её характер, который в минуты строгих суждений о себе, она сама называла блядским. При всем при этом, она искренне любила мужа, блюла насколько это было возможно его честь и оставалась ему верна душой.
На момент их встречи, Лида была в два раза моложе мужа. Ей было 25 лет, а ему – 50. Многие могут подумать, что это был брак по расчету, на самом деле – нет. Этот факт требует пояснений. Дело в том, что Лида рано осталась без отца. Отец тогда не умер, он ушел от семьи, уехал в какой-то провинциальный город и долгое время Лиде ничего не было про него известно. Основная вина за развод, в чем теперь уже Лида не сомневалась, лежала на матери. Работая стоматологом в платной поликлинике, она в одиночку не имела никаких материальных проблем, и держать в мужьях «простого», как тогда говорили, инженера, ей было скучно и не престижно. Правда, многочисленные попытки найти более достойную замену не увенчались успехом. Одним словом, Лида росла без отца, и дальнейшую судьбу его она узнала, когда, по- настоящему, было уже поздно. Увидеть отца живым ей не удалось, её вызвали уже на его похороны.
Как выяснилось, после развода, отец обосновался на крупном оборонном предприятии не так далеко от Москвы. В последние годы советской власти он что-то там изобрел очень важное и нужное, но, как это часто бывает в России приобрел себе лично от этого одни мучения, которые кончились, к счастью, вместе с советской властью – он открыл собственное предприятие и легко внедрил в жизнь своё детище. В результате, отец оставил Лиде весьма солидное наследство. Вторую семью отец не заводил, делиться было не с кем, и Лида, как раз закончив образование, съехала из московской квартиры матери в богатый дом отца. Будучи очень заметной личностью в небольшом городке, она познакомилась с элегантным и в меру таинственным генералом Троцким, бывшем в том городе по своим, военным делам.
Генерал сразу был очарован ослепительно красивой и умной молодой женщиной. Пробыл он тогда в городе гораздо дольше, чем предполагала его командировка. Потом была свадьба. Теперь, я думаю, понятно, что Лидию не интересовало ни положение генеральши, ни, тем более, генеральские деньги. От генерала ей нужно было то, чего она недополучила в детстве. Ей нужен был свой добрый и опытный мужчина, рядом с которым тепло и надежно, то есть как раз то ощущение, что обычно дает девочкам хороший отец. Но и сексуальное обаяние генерала сыграло не последнюю роль, хотя, свободолюбивая Лида, оговорила себе в этой области жизни возможность определенного отступного маневра, даже отразив это во входившем тогда в моду брачном контракте. Адвокат ввел туда дополнительный пункт, в котором говорилось, что супруги не имеют друг к другу претензий по поводу сексуальной неверности.
Егор был первым её любовником после вступления в брак. Не смотря на специально оговоренные условия, Лидия специально к этому не стремилась, ей нужно было этой мерой всего лишь сохранить за собой иллюзию свободы, тем более, что к большинству мужчин оставалась презрительно холодной. Но коса нашла на камень. В её отношении к Егору было что-то роковое, фатальное, она сама не узнавала себя. Если по отношению к генералу она чувствовала себя кошкой, хоть и ласковой, любящей, но гуляющей сама по себе, то с Егором она была свободолюбивой кобылицей, отлученной от табуна, объезженной и готовой везти своего седока куда угодно.
Но любила она обоих, хотя и по-разному, и была уверена, что связь с Егором останется тайной. Это бы, наверное так и было, если бы не трагические события последних дней. Теперь надо всё или, хотя бы частично рассказать Георгию Александровичу (она звала его на «ты», но всегда по имени-отчеству, даже мысленно, исключение составляли лишь самые бурные интимные моменты, когда она позволяла себе назвать его только по имени – Георгий).
Встав с постели и приведя себя в порядок, Лида позвонила мужу и попросила прислать ей машину. Сходив на кухню, распорядилась собрать для мужа предлог поездки – судки с домашней едой. Наскоро собралась и вышла из дома.
Черный джип подлетел с опозданием и не с той стороны, откуда его ждала Лида. Из-за руля пулей вылетел кудрявый шофер и распахнул заднюю дверцу.
– Куда едем, Лидия Алексеевна?
– Опять опаздываете, Петр? Я обещала вам, что еще одно опоздание и я сообщу Георгию Александровичу про ваши делишки?
Она обращалась к шоферам и прислуге исключительно на «вы».
– Лидия Алексеевна, вы женщина исключительной доброты… вы пожалеете бедного хохла, – он уже успел сесть за руль и подобострастно улыбался спереди.
– На первую заставу, к Георгию Александровичу.
– Будет исполнено!
– А что это вы, Петро, все время себя хохлом зовете… фамилия ваша Зинченко? вы украинец?
– Я был бы украинцем, если б жил на Украине… а так, я хохол, меня все так в автошколе звали… до армии, – он понял, что хозяйка уже не сердится, раз «Петро» назвала.
– Когда учились?
– Нет. Я работал инструктором по вождению.
– Инструктором? Вы же еще молоды.
– Дядя устроил… и потом, я не такой уж молодой, мне 24 – Петро глянул в зеркало, но так и не понял, произвел ли впечатление, – Хотел совсем откосить, не получилось.
– Косить от службы не достойно мужчины – вас женщины любить не будут.
– Не… женщины меня любят… особенно в автошколе было хорошо – сейчас же больше девки учатся; одна была откуда-то из Боливии, что ли…
– Хвастаться этим тоже не достойно…
– Не… я не про то, просто случай с ней смешной вышел: она же по-русски еле-еле… приходит, как-то раз на вождение, а меня найти не может; спрашивает у всех: «Где коколя буча, где коколя буча?»
– Ну, и что смешного?
– Не могу дальше говорить – по матерному надо, – Петро при этом изобразил, что ему стыдно.
– Говори уж, я уши прикрою.
– Никто понять её не мог, пока один не догадался, что такое коколя буча: «Хохла она ищет! где, дескать, хохол ебучий?».
Лида засмеялась, но почти сразу опять посерьёзнела, вспомнив куда и зачем едет. Всю оставшуюся дорогу она молчала, не смотря на постоянные попытки водителя её разговорить.
На заставе было непривычно шумно и людно. Посредине футбольного поля стояли два вертолета. Чуть сбоку в палатках расположились, видимо, вертолетчики, здесь же был камуфлированный грузовик с тентом и такой же пятнистый бензовоз. Слева от основного здания, на дороге к озеру видны были большой трейлер с подъемным краном. Огромный кран снимал с трейлера спасательный катер. По всей территории сновали люди в неброской военной и яркой спасательной форме. Когда Лида уже подошла к двери, один из вертолетов с ревом и треском поднялся и ушел в сторону озера. У Лиды заложило уши, поэтому она не слышала, что ей говорил дневальный, но поняла по жестам, что он хочет её проводить и кивнула головой.
Генерал Троцкий сидел один в обшарпанном кабинете начальника заставы. Он был в полной форме и смотрелся немного нелепо в этой убогой обстановке. Дело поправляли только сложные, явно военные, аппараты связи, установленные здесь, видимо временно.
– Лида? Зачем ты здесь?
– Я тебе покушать привезла, домашнего…
Говорить дальше не получилось – в кабинет ввались трое спасателей с каким-то серьезным вопросом и Лиде пришлось пересесть от стола в сторону. Отсюда, из угла Лида любовалась мужем. Он красиво руководил всеми этими людьми. Для решения первого вопроса он вызвал молоденького лейтенанта, судя по всему, заместителя Градова, что-то ему объяснил и куда-то отправил. Заходили еще люди генерал им отвечал сразу и строго или справлялся о чем-то по телефону и потом отвечал. Люди картинно козыряли и
