Если бы Джейн Кардифф работала в тайной полиции, она воспользовалась бы новым. — Жюстина полистала страницы. — Дат нет. Но видишь, как поблекли чернила в самом начале дневника? Это было написано много лет назад.
— Давай посмотрим на последние страницы. — Хоукер открыл самый конец тетради. В молчании прошла минута. — Тут она уже не пользуется старыми символами. Добавила новые. И этот шифр английский. — Хоукер нахмурился. — Тут написано: «Я снова провалила мою… мою миссию. Прицел у винтовки оказался сбит. Хозяин будет недоволен». Сова, тут мы найдем ответы на все наши вопросы.
— Миссия. Хозяин. Она на кого-то работала.
— А вот тут еще: «Меня видели. Нужно подождать, пока их подозрения не…»
До слуха Жюстины донесся тихий свист. Она не обратила бы на него внимания. Ну пробежал мимо мальчишка-посыльный…
Но Хоукер перегнулся через ограждение балкона и посмотрел на появившегося в саду человека. Заметил, как тот подал ему знак. Сам ответил знаками.
— Идем отсюда, — произнес Хоукер и поспешно направился к двери.
Жюстина никогда не создавала сложностей, но и слепо следовать за кем бы то ни было она не привыкла.
— Что случилось? Объясни.
— На улице позади этого дома обнаружено тело. Женское. Думаю, теперь мы знаем, что сталось с Джейн Кардифф.
Они спустились вниз и обогнули дом, чтобы взглянуть на тело.
Глава 49
Жюстина откинулась на сиденье подальше от окна. Она не думала, что кто-то наблюдал за домом Джейн Кардифф. Но все же не стоило афишировать собственное присутствие гам, где недавно произошло убийство.
Смерть не произвела на Жюстину впечатления. Она повидала их много на своем веку. Но ей показалось, что невидящие глаза Джейн Кардифф смотрели на нее осуждающе, перед тем как Дойл закрыл их своей большой ладонью.
Жюстина сидела рядом с Хоукером в экипаже, а Дойл остался, чтобы уладить все формальности. Наконец она осмелилась произнести вслух то, о чем думала некоторое время.
— Она была той, кем могла бы стать я.
— Ты не Джейн Кардифф, — возразил Хоукер. — Ты никогда не стала бы такой, как она.
— Если бы все повернулось иначе…
— Никогда.
— Откуда нам знать?
— Я знаю, — ответил Хоукер. — Ты бы проснулась в одно прекрасное утро и убила ублюдка. Я в этом уверен.
— Надеюсь, так и было бы.
— Теперь мы с ним разберемся — ты и я. — Хоукер сел так, чтобы придерживать Жюстину и ее раненую руку во время тряски. Он всегда, каждое мгновение своей жизни заботился о ней. — Я уже знаю, как это сделаю. Осталось лишь продумать детали.
— Именно невнимание к мелочам зачастую приводит к ошибке.
— Я хочу побыстрее покончить с тем, кто всадил в тебя нож. Еще никогда я не испытывал столь сильного желания убить человека.
Растянувшись на сиденье рядом с Жюстиной. Хоукхерст разрабатывал план, результатом которого будет человеческая смерть. Жюстине казалось, что она видит работу его мозга.
Они были по-прежнему в бальных нарядах. Хоукер — в черном сюртуке и накрахмаленном галстуке, она — в платье из сиреневого шелка.
Прошлой ночью Жюстина наблюдала за тем, как Хоукхерст прокладывает себе путь в толпе самых обворожительных и кокетливых представительниц высшего света. Они провожали его восхищенными взглядами и тут же начинали переговариваться. Но ни одна из них не могла разглядеть его души под весьма обманчивой внешностью.
— Ты о чем-то думаешь, — прервал молчание Хоукер. — О чем?
— Я думаю о том, кем мы стали по прошествии всех этих лет. Ты и я.
— Главой мало кому известной государственной службы и владелицей магазина. Обычными людьми. — Хоукер погладил пальцами шелковый рукав платья Жюстины. Она увидела улыбку в его глазах, прежде чем та коснулась губ. — Позволь обнять тебя, хозяйка магазина.
— С радостью.
Рука Хоукера легла на талию Жюстины. Но он не просто обнял ее, а слегка приподнял и усадил к себе на колени и прижал к груди. Все это выглядело бы вполне невинно, если бы Хоукер не принялся тотчас же ласкать се грудь. Наслаждение было столь велико, что из его горла вырвался стон.
— Этот шелк не только выглядит как цветок. Он и на ощупь такой же. Нежные лепестки, внутри которых скрываешься ты.
У Жюстины не хватало слов, чтобы описать, насколько уютно она чувствовала себя в надежных и заботливых руках. Насколько приятно было ощущать ласки мужчины, которому доставляло удовольствие дотрагиваться до ее тела. Насколько приятно расслабиться в этих сильных и таких знакомых объятиях. А Хоукер вновь и вновь прижимал се к себе.
Покачиваясь из стороны в сторону и громыхая, экипаж медленно двигался вперед. Вокруг раздавался скрип повозок и грохот колес по булыжной мостовой. Прижавшись щекой к сюртуку Хоукера и прикрыв глаза, Жюстина наслаждалась моментом близости. В ее жизни так редки были мгновения, когда она могла на время забыть об осторожности.
— Ты не слишком спокойный человек. Эйдриан Хоукхерст. Но рядом с тобой мне почему-то очень спокойно. Никогда этого не понимала.
— Одна из загадок существования. — Хоукер коснулся пальмами соска Жюстины. и по ее телу тут же пробежала волна чувственной дрожи, оставив после себя след точно падающая с неба звезда.
— Мне нравится, — произнес Хоукер. имея в виду пробежавшую по телу Жюстины дрожь.
Он поцеловал ее в лоб, и Жюстина вновь задрожала в томительном предвкушении.
— Как хорошо… Я люблю, когда ты до меня дотрагиваешься!
— Я с удовольствием делал бы это на протяжении следующих десяти или двадцати лет. Ты подумала относительно замужества? Возможно, ты забыла о моем предложении, ибо слишком много всего произошло за последние несколько дней, но я все же спрошу.
— Нет, я не забыла о твоем предложении. Я решила оставить все как есть.
— И у тебя имеются на то веские причины, полагаю. Хоукер не выглядел обеспокоенным или расстроенным Он вновь поцеловал Жюстину в лоб, а потом проложил дорожку из поцелуев вниз к се уху. Она ощутила теплое дыхание Хоукера и шепот: «Chouette. Mignonne. Мои adore. Ti amo»[20].
Экипаж, движущийся по улицам Лондона, был их вселенной, их маленьким миром, где они были совершенно одни. Так почему же не пойти на поводу у собственных прихотей и желаний? Не было причин себя сдерживать. Ничто не настораживало Жюстину. Она могла полностью отдаться Хоукеру и этому моменту.
Жюстина положила ладонь на плечо Хоукера и накрыла его губы в поцелуе — глубоком и изысканном.
— Мы поступаем очень неразумно, дразня друг друга подобным образом, — выдохнула она. — Нам стоит остановиться.
— Ты права, любовь моя. — Рука Хоукера скользнула меж бедер Жюстины и приступила к чувственной пытке. Экипаж мерно покачивался, а обуревающее Жюстину желание стало поистине непереносимым.
