в порыве ярости не швырнул тетрадь в огонь. Северен будет крайне недовольна, если лишится своего дневника. — Жюстина сдвинула брови и посмотрела на едва не убивший ее нож. — Может, ты передумаешь? Этот нож опасен. Мне становится не по себе, когда он лежит просто так.
— Я еще более опасен. — Хоукер немного отошел в сторону, чтобы Жюстина могла опереться о стену. — У нас есть минута. Используй ее, чтобы поцеловать меня.
— Но сюда в любую секунду может войти Дойл. Да и Пакс тоже…
— Давай не будем перечислять всех, кто может сюда войти.
Хоукер мимолетно коснулся губ Жюстины своими. Этот поцелуй напоминал легкий французский завтрак. Кофе с булочкой. Не основное блюдо, нет. Но Хоукер, точно профессиональный повар, вложил в него все свое мастерство.
— Выло очень приятно, — произнесла Жюстина.
— Именно поэтому мужья и жены так часто обмениваются поцелуями. Потому что это приятно. Мне необходимо немного попрактиковаться, но со временем у меня получится идеально.
— Я пока еще не привыкла к мысли о том, что скоро стану женой. И понятия не имею, каких именно поцелуев ожидать.
— Поживем — увидим. Нам придется стать невероятно благопристойными. — Хоукер вновь поцеловал Жюстину. И это было так значительно. Словно с этого самого момента все, что они делали и говорили, приобрело принципиально новое, более важное значение. И дело было не только в получаемом ими удовольствии, хотя, видит Бог, его было в их отношениях немало, и не в преданной дружбе.
Дело было в том, что эта женщина принадлежала ему. И скоро станет его женой.
Хоукер привлек Жюстину к себе и почувствовал, как она горячо и радостно ответила на его поцелуй.
— У нас нет на это времени. — Жюстина отстранилась. У меня совершенно нет желания потерять сейчас голову. Я горю желанием отомстить. А свои другие желания я удовлетворю позже.
Чудесная Сова.
— Мне и самому не терпится отведать мести.
В кабинет вошел Дойл. Он все утро провел в пререканиях с коронером и теперь выглядел угрюмым и недовольным. Следом за ним шли Пакс и Флетчер. Шорох юбок на лестнице внизу известил о прибытии Севи.
Дойл окинул взглядом кабинет, задержавшись на ноже.
— У нас Каммингс?
— Ждет в гостиной.
Дойл коротко кивнул. Преисполненная чувства собственного достоинства Севи опустилась в большое кресло возле камина и сложила руки на коленях. Основную работу с дневником Джейн Кардифф проделала она, ибо умела читать шифровки так же быстро, как писать. Пакс, Флетчер и Дойл встали в углах комнаты точно часовые. Они не собирались встревать в то, что сейчас здесь произойдет.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Каммингс, сопровождаемый агрессивно настроенным Римсом.
— Какого черта вы меня сюда позвали, Хоукхерст? Ваша записка составлена, на мой взгляд, слишком категорично!
— Я не отниму у вас много времени.
Каммингс огляделся по сторонам, отметив всех присутствующих, и его голос зазвучал чуть мягче:
— Думаете, мне больше нечем заняться, кроме как бежать сюда по вашему первому зову?
Каммингс был гладко выбрит. Его седеющие волосы аккуратно подстрижены, набриолинены и зачесаны назад. Костюм, как всегда, выглядел безупречно. Просто образец благопристойности, хотя и немного вычурный для простой обстановки Микс-стрит. Он где-то оставил пальто и шляпу, но трость принес с собой.
Все шло по плану.
Римс подошел к своему хозяину и что-то зашептал ему на ухо. Можно было лишь различить слова «ножи» и «Боу-стрит». Он хотел продолжить, но Каммингс отмахнулся от него, как от назойливой мухи, ибо заметил лежащую на столе тетрадь в кожаном переплете.
Хоукер занял место между столом и Каммингсом и повернулся к Сове:
— Лорд Каммингс и полковник Римс приходили справиться о вашем здоровье, когда вы получили ранение. Когда это было, мадемуазель? Пять дней назад?
— Раньше. Думаю, прошла неделя. Мы были так заняты, что я потеряла счет времени. — Жюстина двинулась к Хоукеру, проводя рукой по спинкам стоящих на пути стульев. — День за днем мы беседовали с людьми, раскрывали маленькие тайны. У меня не было времени даже на то, чтобы перевести дыхание.
Жюстина остановилась у дивана и коснулась пальцами сложенных на нем документов.
— Как же утомительно копаться в старых шифрах и перекладывать их на нормальный язык. — Жюстина наклонила голову и посмотрела на верхний документ. — Но теперь мы закончили. Эта маленькая тетрадь заинтересует многих. Весьма занимательное чтение.
Каммингс быстро перевел взгляд с документов, до которых дотрагивалась Жюстина. на тетрадь в черном переплете и назад.
Римс, стоящий возле Каммингса, не переставал бормотать:
— …подлые ублюдки. Они каким-то образом пробрались на Боу-стрит. Мы можем это доказать. Этот нож со стола необходимо…
— Не сейчас, полковник. — Каммингс повел плечом, чтобы сбросить руку Римса. — Хоукхерст, я здесь не для того, чтобы в игры с вами играть. Что все это значит?
— Предательство. Жадность. Убийство. И тому подобные мелочи. На рассвете на Перси-стрит было обнаружено тело женщины. Но вам уже это известно.
Да. Каммингс действительно знал об этом. Он сразу закрылся, точно устрица в раковине, но самодовольство осталось.
— Это было чрезвычайно трусливое убийство, — произнесла Жюстина. — Ее убил тот, кого она знала. Этот человек смотрел ей в глаза, когда убивал.
Каммингс высокомерно взмахнул тростью.
— Все это, конечно, очень трогательно, но к разведывательной службе не имеет никакого отношения. Если только вы не споткнулись о тело, Хоукхерст. Боу-стрит непременно заинтересуется, почему рядом с вами постоянно закалывают женщин.
Хоукер дал Каммингсу время понять, где он допустил ошибку.
— А разве я сказал, что ее закололи?
На лицах Севи и троих мужчин, стоящих возле стен, не дрогнул ни один мускул. Они выступали в роли бесстрастных и молчаливых свидетелей. Даже Римс — и тот был свидетелем.
Каммингс заскрежетал зубами.
— Я догадался. Может, она умерла от сифилиса или попала под колеса экипажа. Мне все равно, как умерла какая-то шлюха.
— Что она шлюха, я гоже нe говорил. — Пришло время облокотится о стол и удобно устроиться, как если бы впереди предстоял долгий разговор. — Ее квартиру перевернули вверх дном. Еще ни разу в жизни я не видел столь неаккуратной работы.
— К сожалению, я не так хорошо знаком с подобной областью деятельности. Никогда не видел, как переворачивают жилище шлюхи.
Римс обратил свое внимание на кипу документов, сложенных на диване. Он сунул в них нос, томно свинья, роющаяся в навозе.
— Что это такое? — Он прищурился, взяв в руки верхний документ. — «Р.Т. сделает, что ему прикажут. Он попал в ловушку. Хозяин очень мной доволен». Что это значит?
— Это расшифровка дневника убитой женщины, — ответила Севи. При этом ее голос звучал так, словно она говорила о каких-то совершенно обыденных вещах. — На протяжении многих лет она шантажировала мужчину, с которым спала. Ей не нужны были деньги. Она требовала политических привилегий. Приказы ей отдавал Хозяин.
