мешочков, в которых – замороженные кусочки плоти, а на мешочках – названия городов типа «Лас-Вегас» или «Милуоки». В этих городах, защищая местные отделения бойцовского клуба, Тайлер исполнил свои угрозы.
В углу кухни обезьянки-астронавты сидят на корточках на потрескавшемся линолеуме и изучают свои отражения в маленьком зеркальце.
– Я пляшущая и поющая срань господня, – говорит обезьянка-астронавт своем отражению. – Я – токсический отход сотворения Вселенной.
Другие обезьянки бродят по саду, что-то собирают, кого-то давят.
Положив руку на дверцу морозильника, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сосредоточиться на моей просвещенной духовной сущности.
Дверь морозилки приоткрывается на дюйм, когда мне через плечо заглядывает Марла и спрашивает:
– А что у нас на обед?
Обезьянка-астронавт говорит своему отражению:
– Я – срань господня и заразный человеческий отброс.
Полный круг завершен.
Примерно месяц назад я не хотел, чтобы Марла видела, что лежит в морозилке. Теперь я не хочу видеть этого сам.
Боже мой! Тайлер!
Марла любит меня. Она не знает о различии между нами.
– Рада, что ты вернулся, – говорит Марла. – Нам нужно поговорить.
О, да, говорю я. Нам нужно поговорить.
Я не могу заставить себя открыть морозилку.
Я – Сжавшаяся Мошонка Джо.
Я говорю Марле: не трогай ничего в морозилке. Даже открывать ее не смей. Если найдешь там что- нибудь, сама не ешь и кошке не давай. Обезьянка-астронавт с зеркальцем смотрит на нас, и я говорю Марле, что нам лучше уйти. Мы договорим в другом месте.
На лестнице в подвал одна обезьянка зачитывает другим:
– Три способа получения напалма. Первый: смешайте равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока. Второй: то же самое, но вместо апельсинового сока – диетическая кола. Третий: растворяйте высушенный и измельченный кошачий помет в бензине, пока смесь не загустеет.
Мы с Марлой перебираемся из «Мыловаренного завода на Бумажной улице» в отдельный кабинет «Планеты У Денни», оранжевой планеты.
Я вспоминаю рассуждения Тайлера о том, что, поскольку англичане открывали новые страны, создавали колонии и составляли карты, большинство географических названий на планете – это использованные по второму кругу английские географические названия. Англичане дали всему свои имена. Или почти всему.
Например, Ирландия.
Нью-Лондон есть в Австралии.
Нью-Лондон есть в Индии.
Нью-Лондон есть в штате Айдахо.
А в штате Нью-Йорк есть Нью-Йорк.
Ускоренная перемотка в будущее.
Созвездие «Ай-Би-Эм».
Галактика «Филип Моррис».
Планета «У Денни».
Каждой планете дадут имя той корпорации, что доберется до нее первой.
Вселенная «Будвайзер».
У нашего официанта большая шишка на лбу и он стоит перед нами по стойке смирно, пятки вместе.
– Сэр! – говорит он. – Заказывайте, сэр! Все, что вы пожелаете, бесплатно для вас, сэр!
Тебе кажется, что у всех из супа разит мочой.
Два кофе, пожалуйста.
Марла спрашивает:
– Почему бесплатно?
Официант принимает меня за Тайлера Дердена, говорю я.
В таком случае, говорит Марла, принесите мне жареных моллюсков, суп из моллюсков и рыбный пирожок, жареного цыпленка с вареной картошкой и полным гарниром, а еще шоколадный торт-шифон.
– Через окошечко раздатки, ведущее в кухню, я вижу трех поваров. У одного из них – шов на верхней губе. Они рассматривают меня с Марлой и шепчутся о чем-то, сдвинув в кружок свои покрытые боевыми шрамами головы. Я говорю официанту, дайте нам, пожалуйста, здоровую пищу. Без всякой дряни, которую вы туда добавляете.
– В этом случае, сэр, – говорит официант, – я бы сильно не советовал вашей даме брать суп из моллюсков.
Спасибо. Тогда не надо супа из моллюсков. Марла смотрит на меня, а я говорю ей: поверь мне.
Официант поворачивается на каблуках и направляется к кухне.
Через окошечко раздатки, ведущее в кухню, три повара делают мне знак – большой палец вверх.
Марла говорит:
– Не так уж и плохо быть Тайлером Дерденом.
С сегодняшнего дня, говорю я Марле, она должна следить за мной каждую ночь и записывать, где я был, с кем встречался. Не кастрировал ли я кого-нибудь из начальства. Все такое в этом роде.
Я вынимаю из кармана бумажник и показываю Марле мои водительские права.
Меня зовут не Тайлер Дерден.
– Но все знают тебя под этим именем, – говорит Марла.
Но я то знаю, что это не мое имя.
И на работе никто не зовет меня так. Мой начальник называет меня по-другому.
Мои родители.
– Но почему, – спрашивает Марла, – для одних людей ты – Тайлер Дерден, а для других – нет?
В первый раз, когда я встретил Тайлера, я спал.
Я переутомился, я сходил с ума, садясь в самолет, я мечтал о том, чтобы он упал. Я завидовал раковым больным. Я ненавидел мою жизнь. Мне надоела моя работа и моя мебель, и я не знал, как изменить что-то вокруг.
Я хотел положить всему конец.
Я чувствовал себя попавшим в ловушку.
Я был слишком завершенным.
Слишком правильным.
Я хотел выбраться из моей мышиной возни. Перестать играть роль сидящего в самолетном кресле потребителя одноразового масла.
Долой шведскую мебель.
Долой умное искусство.
Я взял отпуск. Я уснул на пляже, а, проснувшись, увидел Тайлера Дердена, потного и голого, испачканного в песке, со слипшимися прядками волос, лезущими прямо в глаза.
Тайлер вылавливал из зоны прибоя плавник и выволакивал его на пляж.
Из бревен он сделал тень гигантской руки, а затем сел в тени рукотворного совершенства.
Большего от совершенства и требовать нельзя.
Но возможно, я никогда не просыпался на этом пляже.
Возможно, все началось с того, что я нассал на камень в Бларни.
