— Здравствуй, Макар.
— Здравствуйте.
— Я твой новый адвокат и хочу задать тебе несколько вопросов.
— Задавайте.
Марк внимательно посмотрел на парня. Он сильно изменился внешне, и дело даже не в том, что похудел и осунулся. Стал другим взгляд. Жестким и затравленным одновременно.
— Давай для начала договоримся: ты рассказываешь мне только правду. Какой бы неприятной она ни была. Хорошо?
— Да.
— А если ты все-таки где-то мне соврешь, или покривишь душой, или что-то недоскажешь, то я могу оказаться не готовым к полноценной защите. И вполне вероятно, что факт, скрытый тобой, всплывет в решающий момент в суде.
— Мне нечего скрывать.
— Вот и отлично. Поехали. У тебя были раньше конфликты со Старченко Михаилом?
— С ним — нет.
— А с кем были?
— С его отцом.
— Так, давай поподробнее.
Макар потер пальцем левый глаз и поморгал, пытаясь избавиться от соринки.
— Это чуть больше года назад было, — сказал он. — Весной. На мой сотовый телефон вдруг звонит Григорий Николаевич. И с ходу, ничего толком не объясняя, начинает кричать, что я должен ему пятьдесят тысяч рублей. Я не понял, переспрашиваю: «Какие такие пятьдесят тысяч, о чем вы говорите?!» А он сразу трубку бросил. Или, может, разговор сам собой прервался, не знаю. Я минуты две подождал — звонка нет. Телефон в карман джинсовой куртки сунул и пошел с ребятами в кафе.
— С какими?
— С однокурсниками, с Лехой и Славой. Сели мы за столик, а куртку я снял и повесил на спинку стула. Музыка, шум. В общем, я не услышал телефонного звонка. Увидел неотвеченные вызовы, когда уже вышли из кафе. Их было штук пятнадцать, и все от отца Михаила.
— Ты ему перезвонил?
— Нет, не успел. Потому что он позвонил снова сам. Честно, я тогда все это воспринимал как какой-то дурацкий розыгрыш. Недоразумение, которое вскоре разрешится. Наверное, надо было сразу серьезно к этим звонкам отнестись.
— А что было дальше?
— Григорий Николаевич снова стал на меня кричать. Обзывал, говорил, что я специально трубку не поднимаю. И еще сказал, что у него пропало сто тридцать тысяч и что я должен эту сумму ему отдать. Я спросил: «Как — сто тридцать? Вы же только что пятьдесят тысяч говорили!»
— На каком основании он деньги с тебя требует, он объяснил?
— Вроде бы Михаил ему сказал, что взял эти деньги для того, чтобы отдать мне.
— А он тебе должен был?
— Должен, но никаких денег мне Миша никогда не передавал.
— Сколько тебе должен был Михаил?
— Сто тридцать тысяч рублей.
— Откуда взялся этот долг?
— Старченко часто в карты играл. Но он игрок неудачливый, больше проигрывал, чем выигрывал. Обычно просил занять ему денег, иногда я занимал.
— А откуда ты деньги брал, чтобы дать?
Макар потупился. Несколько секунд он сидел так, не в силах поднять глаза, потом пересилил себя.
— Я тоже с ним в карты ходил играть. У меня всегда с собой на карманные расходы деньги были, вот на них я и играл. Когда выигрывал, Мишке денег давал, чтоб он мог отбиться. Потом я перестал играть, а Миха подсел, никак не мог соскочить. Проиграется, прибежит и просит: дай денег. Несколько раз я с ним ходил и с карточки деньги снимал. Вот так постепенно долг и образовался.
— Я понял.
— Да вы не думайте, — вдруг с выражением отчаяния на лице сказал Макар, — мне этих денег не жалко! Тех, которые он мне не отдал. Но почему я должен его отцу?! Откуда я знаю, куда Миха дел те деньги, которые взял у него! Какой-то абсурд.
— А то, что ты здесь, тебе абсурдом не кажется? — не удержался от вопроса Марк.
Макар вздохнул.
— Я уже не жилец. Маму вот только сильно жалко…
— Не раскисай раньше времени, давай, рассказывай дальше.
— После кафе я пошел домой. Уже когда подходил, увидел Михаила с отцом. Григорий Николаевич бросился ко мне, схватил за куртку и опять начал орать про долг и про деньги. Теперь уже посыпались угрозы. Старченко-старший сказал, что если я немедленно не верну деньги, то он меня посадит в тюрьму, а у моего отца будут большие неприятности.
— И что ответил ты?
— Я повернулся к Михаилу и говорю: «Скажи, Миша, только честно, разве я у тебя деньги когда- нибудь занимал?» И представляете, он промолчал! Только голову опустил и сопит. А как только его отец в сторону отошел — ему кто-то на мобильник позвонил, он тут же мне скороговоркой и говорит: «Выручай, отец убьет меня, если узнает, что я еще и тебе должен!»
— А ты что?
— Я отказался. Ты, говорю, понимаешь, о чем просишь? Тебя убьет, а меня что, помилует? Мне показалось, Михаил понял. Потому что, когда Григорий Николаевич вернулся, он вдруг выпалил, что денег мне никогда не отдавал. Я вздохнул облегченно, подумал, проблема решена. Мы разошлись мирно, и я поехал домой. Но минут через десять-пятнадцать позвонила мать Михаила Старченко, и все началось сначала.
— Что тогда произошло?
— Она очень спокойно представилась и ледяным тоном сказала, что или я отдаю им деньги, или она меня посадит. Потому что она бывший следователь и всех, кого нужно, знает. Недели через две я узнал, что Григорий Старченко написал на меня в полицию, заявив, что я вымогал деньги у его сына Михаила. Я рассказал все отцу, и он написал встречное заявление. Воды можно?
— Конечно, — Марк достал из тумбочки стакан и налил воды. — На, пей.
Макар жадно выпил, вытер ладонью рот.
— Спасибо, — он отставил стакан в сторону.
— Что за история с телефоном? Я читал материалы дела, следователь Александров настойчиво интересовался тем, куда ты дел телефон. Что случилось с твоим телефоном и откуда такой интерес к нему у Александрова?
— А я почем знаю, — буркнул Макар, моментально насторожившись.
— Макар, я на твоей стороне, ты забываешь. И я хочу понять всю эту историю с телефоном. В деле говорится, что Старченко брал в кредит мобильный телефон и якобы отдал его в счет долга тебе.
— Все было совсем не так.
— А как?
— Это он сам брал у меня сотовый телефон. Как-то раз пришел и говорит: «Выручай, потерял телефон. Дай на время, пока себе не куплю». Я отдал старый, у меня все равно без дела валялся. Через две недели спрашиваю, а он отвечает, что телефон мой продал. Обещал деньги вернуть, но так и не вернул. По поводу того, что он брал в кредит мобильник, я вообще ничего не знаю.
— С бильярдным кием что за история была?
— Никакой истории! Миша дал мне поиграть, у него хороший, дорогой, от известной фирмы.
— Сам?
