— Что появляются, что исчезают — вечно внезапно. Могли бы и попрощаться для разнообразия, — буркнул Герман и пошел дальше.
Вскоре деревья закончились, и перед ним оказалась поляна. На самой середине ее лежал большой, густо поросший мхом валун. Три девушки сидели на нем, расчесывая волосы и заплетая их в косы. Одна совсем юная, на вид лет пятнадцати, не больше, вторая — чуть постарше и третья — распустившаяся зрелой красотой.
Старшие смотрели на него и улыбались, а младшая смешно морщила веснушчатый нос и то и дело прыскала со смеху.
— Вы кто? — подойдя к ним, спросил Герман.
— Мы суденицы, — ответила самая старшая.
— Судьбу решаем, жизненный удел предсказываем, — пояснила средняя.
— Пришло время и твою судьбу решить, — закончила младшая и засмеялась.
Смех у нее был звонкий, мелодичный, как звук колокольчика.
Тут перед глазами у Германа замелькало, замельтешило все, и он увидел картины своей прежней жизни. От волнения закружилась голова, слезы подступили к горлу. Чтобы не упасть, он прислонился спиной к стволу березы.
— Ну что? — спросила старшая суденица.
— Стыдно, — прошептал он.
— Значит, хватит. Или еще показать?
— Не надо. Я все понял.
— Тогда не грусти, — засмеялась младшая. — Смог сам измениться — и жизнь твоя изменится.
— Я с Марфой снова встречусь? Или нам теперь вместе не суждено быть?
— А зачем тебе это нужно? — спросила старшая. — Снова встретиться — судьбу на прочность испытать. Живите так.
— Без любви?! — Он задохнулся от нахлынувших чувств. — Тогда ничего мне не надо, буду домовым век доживать. Зачем мне жизнь, если нас разведет на века.
Средняя понимающе кивнула, младшая улыбнулась, а старшая вздохнула. Она поманила сестер к себе, и они отошли в сторону. О чем они шептались, Герман не слышал. Но вернулись они к нему с загадочными и торжественными лицами.
— Мы решили твою судьбу, — сказала старшая суденица.
— Будешь ты снова с Марфой, — сказала младшая.
— Но только не в этой жизни, — сказала средняя, а старшая пояснила:
— Если сразу сейчас вернешься — не выдержишь. И если сорвешься, тогда разведет вас судьба навсегда.
— Согласен? — спросила младшая.
— Да.
6 июля 1898 года. 23.55. Морг города N-ска.
Холод проник в каждую клеточку тела, оплетя его вязкой паутиной. Пальцы рук одеревенели и не хотели сгибаться, рот был сухим и словно наполненным песком.
«Наверное, я слишком долго пролежал в одной позе», — подумал Герман, пытаясь встать, но не чувствуя своего тела.
Сначала ему удалось пошевелить большими пальцами на ногах, потом согнуть правую ногу в колене. Затем он сжал пальцы рук в кулаки и с силой их распрямил. Стало легче.
Пол оказался отвратительно холодным. С трудом сделав первый шаг, Герман растянулся на полу, больно ударившись головой.
— Петька, ты там лазишь, чи шо? — Дверь приоткрылась, и в луче света показалась взлохмаченная голова санитара, подрабатывающего по совместительству ночным сторожем.
Герман хотел попросить его помочь, но только невнятно замычал. Санитар ахнул и трусливо пустился наутек.
Позже, сидя в узкой каптерке с напарником, он опрокинул одним махом стопку водки и сказал:
— Чево думаишь, примерещилось мени, чи ни?
— Примерещилось, — убежденно кивнул Петька. — На трезвяк еще не то померещится. Организьма-то требует спиртного, а ты жилишь. — Он с хрустом откусил луковицу и довольно крякнул.
Еще спустя полчаса они дошли до той стадии опьянения, когда окружающий мир сжимается до размеров стола. Поэтому и не заметили, как по коридору, держась за стену, прошел бывший покойник.
Герман отыскал какую-то старую одежонку, натянул ее на себя и вышел на улицу. Июльское небо было густо усыпано звездами, огромная луна светила ярко, так что видно все было почти как днем. Ноги плохо слушались, и он взял палку с рогатиной на конце, стоящую около стены.
Он не помнил ничего — кто он, что с ним приключилось. Знал только, что ему нужно как можно скорее уйти из города. Он не понимал, какая сила гонит его вперед, это происходило помимо воли. Прихрамывая и тяжело опираясь на посох, Герман спустился к реке. Там столкнул на воду утлую лодчонку, брошенную местными рыбаками, и поплыл вниз по течению реки.
ОЧЕВИДНОЕ — НЕВЕРОЯТНОЕ
7 июля 1898 года в полночь из морга города N-ска исчез труп. Доставлен он был туда накануне вечером, после освидетельствования врача и данного им заключения о смерти пациента. По свидетельству очевидца, именно в полночь из морга вышел высокий худой гражданин и, опираясь на клюку, пошел прочь. Работники морга уверяют, что никто из них никуда со своего рабочего места не отлучался.
Кому и зачем понадобилось красть тело из морга, выясняется.
Глава 18
Есия
Кто-то однажды сказал: «Не заставляйте плакать своих детей, чтобы им хватило слез рыдать над вашими могилами». Есия вспоминала эту фразу, когда Татьяна Михайловна начинала упрекать, что она слишком балует Андрюшу.
— Мам, можно я сегодня в школу не пойду? — ныл мальчик, лениво натягивая на себя брюки. — Ну мам…
— Андрюша, скорее. Опоздаем.
Бабушки сегодня обе были заняты — у Татьяны Михайловны разболелся зуб под коронкой, а у Марии Федоровны подошла очередь на УЗИ всех внутренних органов. В сущности, ничего экстраординарного в этом не было: Есия и раньше отводила ребенка в школу сама. Но сегодня, как назло, ей нельзя опоздать, а сын явно не хочет одеваться.
— Мама, у меня голова болит.
Есия встревоженно потрогала лоб ребенка.
— Горячий? — с надеждой спросил мальчик.
— Вроде бы нет. Ладно, давай температуру померяем. — Она достала из аптечки электронный градусник и, включив, поставила его в подмышечную впадину.
Часы неумолимо отсчитывали последние минуты. Еще чуть-чуть, и ее ничто не спасет: непременно опоздает. Разве что действительно не придется делать круг, подвозя ребенка к школе.
— Ну что? — спросил Андрюша, и на его худенькой мордашке было написано такое отчаянное нежелание идти в школу, что Есия сдалась.
— Ладно, оставайся. Я сейчас тетю Зосю попрошу с тобой посидеть.