внимания, он стоял возле камина, а вокруг него собралось несколько групп людей. При нашем появлении разговоры мгновенно стихли, и глаза всех присутствующих обратились к нам.
— Вот и вы, — сказал Оскар, с укором глядя на меня. Он подошел к нам и заботливо взял Веронику за руку. — Мисс Сазерленд, — с поклоном добавил он.
— Это вечеринка, посвященная моему дню рождения? — осведомилась она, глядя на него несчастными глазами.
— Увы, нет, — сказал он. — К сожалению, мисс Сазерленд, смерть Билли Вуда бросила тень на ваш день рождения, как и на день рождения миссис Уайльд, который, как вы помните, мы отмечали несколько недель назад. Вы ведь не забыли мою жену? — Он повернулся и указал на Констанцию, одиноко сидевшую у камина и смотревшую на каминную решетку.
(Констанция явно не собиралась на праздник, она была в обычном пальто и шляпе, словно ее пригласили сюда, когда она направлялась на почту. У нее на коленях лежал небольшой пакет, завернутый в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой.)
— Все, кто были у нас в гостях на Тайт-стрит, — продолжал Оскар, — в ту ночь, когда мы получили отсеченную голову несчастного Билли, снова собрались сегодня вечером. — Он оглядел комнату. — Джона Грея вы уже видели. Доктора Конана Дойла вы, конечно, знаете. — Конан Дойл стоял возле каминной полки спиной к нам. Я перехватил его взгляд в зеркале. Он выглядел усталым, но его лицо оставалось бесстрастным. — Артур оставил в Саутси своих страдающих от кори пациентов и приехал к нам, — сказал Оскар. — Я ему благодарен.
— А миссис Дойл? — спросил я.
— Туи? — отозвался Оскар. — Да, она тоже с нами и, как всегда, занимается добрыми делами. Она снаружи, в двухколесном экипаже, который стоит у входной двери, с Сюзанной Вуд, матерью Билли.
Я встретил миссис Вуд на вокзале Чаринг-Кросс сегодня днем и привез сюда, но ей требуется женское общество. Вы же понимаете, что она очень страдает. Туи, как может, утешает миссис Вуд. Возможно, они присоединятся к нам позже.
— Но зачем вы привезли сюда миссис Вуд? — спросил я.
— Чтобы исполнить данное ей обещание, — ответил он.
Вероника посмотрела Оскару в глаза и прошипела:
— Что вы творите, мистер Уайльд? Что за жестокая игра?
— О, это вовсе не игра, мисс Сазерленд! — воскликнул Оскар. — Если бы речь шла об игре, здесь бы не присутствовала полиция в таком количестве. — Он взял мою прекрасную возлюбленную за руку и подвел к пустому креслу возле окна. — Вы ведь знакомы с коллегой вашего жениха, инспектором Гилмором? Молодой мужчина с идеальным профилем, это его помощник, сержант Аткинс. Он также прибыл из Бродстэрса, так уж распорядился случай. — Оскар слегка подтолкнул Веронику к креслу, и она послушно села.
Я встал у нее за спиной и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на меня снизу вверх, и я увидел ужас в ее глазах.
— Итак, кого из присутствующих вы не знаете? — весело продолжал Оскар. — Ах да…
Над подносом миссис О’Киф наклонился пожилой джентльмен, который поставил пустой бокал и тут же взял полный. Казалось, он сошел в гостиную со страниц книги волшебных сказок. Он походил на Румпельштильцхена[109] с картины Доре и на Белого Рыцаря с рисунка Тенниела из «Алисы в Зазеркалье»: седой и согбенный, в ветхом темно-синем бархатном костюме с бриджами до колен, на голове абсурдно огромный берет художника. Когда он двигался, всего его тело дрожало.
— Его зовут Астон Апторп, — продолжал Оскар. — Он любил Билли Вуда — не слишком мудро, но очень сильно.
Между тем миссис О’Киф с подносом в руках устремилась к нам.
— Не хотите ли освежиться, мисс Сазерленд? — спросил Оскар.
— Нет, благодарю вас, — ответила она. — Я хотела бы получить объяснения, мистер Уайльд… Что происходит? Зачем эти люди здесь собрались?
— Я расскажу вам, — спокойно ответил Оскар. — Прямо сейчас. Это не займет много времени. — Он улыбнулся Веронике, но улыбка была холодной, и посмотрел на меня и мою руку, лежащую на плече девушки. — У вас собой ваш блокнот, Роберт? Возможно, сейчас появятся подробности, которые вам неизвестны. — Оскар вернулся к своему месту возле камина — центральной части сцены. — Леди и джентльмены, — провозгласил он, — я прошу вашего внимания…
В комнате стало тихо. В течение следующих нескольких минут все сохраняли полнейшую неподвижность. Инспектор Гилмор и сержант Аткинс стояли рядом на страже у двери гостиной. Миссис О’Киф переместилась в угол. Джон Грей и Астон Апторп присели рядом на неудобный диванчик. Конан Дойл стоял рядом с Констанцией Уайльд, и его рука лежала у нее на плече, как моя — на плече Вероники Сазерленд. Оскар заставил всех нас затаить дыхание.
— Благодарю вас, — начал он, — благодарю за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Полагаю, вы уже догадались о цели нашей встречи… В своих расчетах с человеком Судьба никогда не считает его счет погашенным, но мы добрались до последнего акта нашей драмы — трагедии Билли Вуда, — и, поскольку каждый из находящихся в этой комнате сыграл в ней свою роль, мы должны были здесь собраться, чтобы стать свидетелями мгновения, когда опустится занавес.
— Но здесь не все, — взволнованно сказала Вероника, оглядывая комнату. — Нет Эйдана. Где он? Где Эйдан? Где мой жених? — Она попыталась встать, но я ее остановил.
— Он не присоединится к нам, мисс Сазерленд, — сказал Оскар, не глядя на Веронику. — Эйдана Фрейзера не будет с нами сегодня вечером. Он безжалостный убийца, и вы это знаете.
Глава 26
Эндшпиль
В комнате воцарилась тишина.
Вероника Сазерленд смотрела на Оскара застывшим взором. Я сжал ее плечо. Она накрыла мою руку ладонью, и я почувствовал, что ее пальцы холодны, как лед.
— Вчера вечером, — продолжал Оскар, — менее двадцати четырех часов назад, Эйдан Фрейзер убил Эдварда О’Доннела… Убил в полицейской камере на Боу-стрит, во время второго акта «Синей Бороды», так уж было угодно судьбе. Все получилось легко и просто. Убить человека можно очень быстро, если у вас хватает мужества.
— Но как это может быть, Оскар? — запротестовал я.
— Мы ему помогли, Роберт, — ответил он. — Должен со стыдом признать, что мы с вами дали ему такой шанс.
— Я не понимаю….
— Когда мы с вами прогуливались по Боу-стрит, Роберт, обменивались комплиментами с кэбменом и беседовали с сэром Огастесом Харрисом, Фрейзер этим воспользовался. Он спустился в камеру к О’Доннелу, нашел его в состоянии опьянения, вытащил из его штанов ремень, сделал петлю, накинул ее на шею О’Доннелу, и с силой, которую боги дают отчаявшимся людям, подвесил жертву на железном пруте окошка. О’Доннел умер через три минуты, он был задушен собственным ремнем и задохнулся от рвоты.
Миссис О’Киф сдавленно вскрикнула в своем углу. В тот момент я подумал, что она не сумела сдержать гнева. Позднее понял, что это было одобрение. Миссис О’Киф, женщина с чувствами, любила театр. Оскар рассказывал драматическую историю, и она не сумела справиться с восторгом.
— Судьба О’Доннела была предрешена, — продолжал Оскар. — Если бы он пережил прошлую ночь, смерть настигла бы его позднее. Эйдану Фрейзеру требовалось инсценировать самоубийство Эдварда О’Доннела, потому что, если бы О’Доннел предстал перед судом в качестве обвиняемого в убийстве Билли Вуда, открылись бы многие тайны. Кто знает, быть может, присяжные признали бы его виновным. Но, возможно, и нет. Инспектор Фрейзер не хотел рисковать. Однако самоубийство О’Доннела стало бы
