за каплей отдать кровь за советскую власть»[137].
Получалось, что репрессии и террор были направлены против хороших коммунистов плохими — теми коммунистами, которые извратили предначертания Маркса и Энгельса, отступились от «ленинских норм» и стали строить «неправильный социализм».
Действительность иная: репрессии это не сталинские, а коммунистические. Репрессии и террор изначально были частью политики ВКП(б) с декабря 1917 года. Ответственность за них несет не один Сталин, а вся верхушка ВКП(б), начиная с нежнейшего кумира коммунистов, «гениального» В. И. Ульянова-Ленина и ославленного в СССР, чудовищно оклеветанного Троцкого.
21 марта 1923 г. в Москве начался суд по делу католического духовенства Петрограда. Священников обвинили в создании антисоветской контрреволюционной организации, цель которой — противодействия декрету об отделении церкви от государства и инструкции о порядке проведения в жизнь этого декрета. Само обвинение — полный бред, потому что католическая церковь никогда не была единой с государством в царское время. Но кого смущали такие «мелочи»?
Через 5 дней суда архиепископ Ян Цепляк и прелат К. Р. Будкевич были приговорены к смерти. Цепляку Президиум ВЦИК заменил смертный приговор десятью годами тюремного заключения. А приговор Будкевичу был утвержден: он, оказывается, был государственным изменником в пользу «иностранного буржуазного правительства». В чем состояла «измена» Будкевича? В том, что он общался с польскими дипломатами? Никто никогда не предъявлял никаких доказательств подрывной работы Будкевича: ни шпионажа, ни диверсий. Ниче-го. Тем не менее он был расстрелян.
Дело лицеистов сфабриковано ОГПУ в 1925 г. Группа выпускников Александровского лицея обвинялись в создании контрреволюционной монархической организации.
По делу лицеистов в ночь на 15 февраля 1925 г арестовано свыше 150 человек, из них большинство выпускники Александровского лицея, выпускники училища правоведения (М. Н. Фицтум фон Экстед, А. А. Арнольда, П. Н. Юматов и др.), бывшие офицеры лейб-гвардии Семеновского полка (полковник А. А. Рихтер, полковник А. Н. Гривениц и др.). Словом, выпускники элитных учебных заведений для дворянства.
Из числа обвиняемых 26 человек по постановлению Коллегии ОГПУ от 22.6.1925 расстреляны, 25 человек приговорены к различным срокам заключения в лагерь, 29 человек приговорены к различным срокам ссылки.
Бывший директор лицея Владимир Александрович Шильдер умер во время следствия. Почти все осужденные по делу лицеистов впоследствии были расстреляны или погибли в лагерях.
«Дело фокстротистов» прогремело в 1927–1928 гг. «Фокстротисты» были виновны в том, что не участвовали в «культурной революции», собирались и танцевали фокстрот. Все они получили крупные сроки.
Шахтинское дело, оно же «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», прогремело в 1928 году. Началось оно с того, что полномочный представитель ОГПУ в Северном Кавказе Е. Г. Евдокимов и начальник экономического отдела Северо-Кавказского управления ОГПУ К. И. Зонов доложили «наверх»: аварии, происходящие на шахтах треста «Донуголь», являются непосредственным результатом целенаправленного «вредительства». А пакостят рабочим и крестьянам люди из «бывших», объединенные в антисоветскую нелегальную контрреволюционную вредительскую организацию. Разоблачать «бывших» доблестным органам помогали рабочие, заподозрившие неладное.
На скамью подсудимых уселось сразу 53 человека: руководителей и специалистов угольной промышленности из Верховного Совета народного хозяйства, треста «Донуголь» и шахт в Шахтинском районе Донбасса. Это были инженеры и техники, работавших до революции в угольной промышленности, бывшие шахтовладельцы и акционеры, а также, «разумеется», бывшие члены партии меньшевиков. Их обвиняли в том, что созданная ими «контрреволюционная организация»:
«1. Охватывала собой не только наиболее крупные рудоуправления Донбасса и руководящий центр Донугля, но имела своих сторонников и активных членов среди высшего руководящего технического персонала каменноугольной промышленности в Москве.
2. Была связана с такими же организациями в других отраслях промышленности.
3. Одновременно была связана… с органами и деятелями иностранных держав, не имеющими никакого отношения к каменноугольной промышленности, как таковой.
4. Ставила своей задачей не только экономическое вредительство, но и прямое оказание помощи неприятелю в момент грядущей подготовляемой капиталистическим миром интервенции»[138].
Доблестные органы уверяли, что еще в 1920 году во время съезда совета горнопромышленников, который происходил после освобождения Донбасса частями Красной Армии, бывшие владельцы отдали приказание своим служащим остаться под красными и начать «вредительские действия».
Сперва гадили индивидуально. С 1922 году создали целые организации, и этим организациям бывшие шахтовладельцы и иностранные разведки уплатили в общей сложности 700 тысяч рублей «за сохранение в порядке отобранных у них шахт, за переоборудование и улучшение их и, наконец, за сокрытие от соввласти наиболее ценных месторождений с тем, чтобы наиболее важные подземные богатства к моменту падения Советской власти могли быть возвращены хозяевам нетронутыми и неистощенными»[139].
Как сочетаются задачи сохранять в порядке и переоборудовать шахты и затопление шахт и взрывы в штреках — вопрос не ко мне. Куда делись 70 тысяч рублей — тоже неведомо. Цель следователей была проста: заставить дать «чистосердечные признания», которые и считались доказательствами.
Делу сразу же было придано значение общегосударственного и сверхважного. Судебные заседания, проходившие в колонном зале Дома союзов, начались 18 мая 1928 и продолжались 41 день. Кроме государственных обвинителей, в заседаниях принимали участие 42 общественных обвинителя (те самые взволнованные контрреволюцией рабочие). Обвиняемых защищали 15 адвокатов. На суде присутствовали многочисленные журналисты и зрители. 23 из 53 обвиняемых отказались признать себя виновными, 10 признали свою вину лишь частично.
6 июля 1928 года 49 специалистов Донбасса были приговорены к различным мерам наказания Верховным судом СССР под председательством ректора МГУ Андрея Вышинского. За то, что создали «вредительские группы в ряде рудоуправлений Донбасса, правлении треста «Донуголь» и в правлении ВСНХ СССР» для того, чтобы нанести вред советской власти. Суд «оперировал фактами аварий и затоплений на шахтах, а также антисоветских высказываний ряда лиц». За кошмарный язык, незнание спряжений и склонений тоже пусть отвечают «сталинские соколы». За сохранение шахт для бывших владельцев никого почему-то не покарали. Пути доставки денег и взрывчатки остались неведомы.
11 человек приговорили к расстрелу. 5 расстреляли 9 июля 1928 г. Для шести остальных расстрел был заменен 10 годами. Четверо обвиняемых (в том числе два германских подданных) были оправданы и четверо (в том числе один германский подданный) приговорены к условным срокам наказания. Остальные — к лишению свободы сроком от 1 до 10 лет с поражением в правах на срок от 3 до 5 лет.
Добавить остается, что по результатам расследования Генеральной прокуратуры РФ все осужденные по делу были реабилитированы за отсутствием состава преступления. Комиссия по реабилитации выявила много случаев фальсификации доказательных материалов и отсутствие вины у осужденных[140].
Шахтинское дело не имеет ни малейшего отношения к Сталину. Но в нем уже есть все стороны политических процессов, сливающихся сегодня в одно пятно с названием «1937 год».
В бардаке, который царит в государстве, власть обвиняет своих же врагов. Или тех, кого назначает во враги. Выбор жертв для процесса — абсолютно произвольный. Главное — чтобы они были виноваты во внезапном наступлении зимы, жаре летом, осенних дождях, наводнениях и взрывах рудничного газа.
Пренебрежение к доказательности — полнейшее. Единственное доказательство виновности — признание подсудимых. Не случайно же сталинский главный прокурор А. Вышинский позже назовет
