признание «царицей доказательств». При этом «вредительство» и не надо доказывать. На шахтинском процессе обсуждалось «скрытое» и «тонкое» вредительство. Благодаря этим видам вредительства человек мог производить «хорошее впечатление», а рудник процветал. Но дело, конечно, не в невиновности обвиняемых. Дело в том, что очень уж ловко работали контрреволюционеры.
Само слово «вредительство» применялось еще во время Гражданской войны. Но Шахтинское дело — первое, когда за вредительство судили и казнили. Первые показательные процессы шли над «теми, кто не с нами». Оканчивают, понимаешь, хорошие учебные заведения, сволочи, фокстроты танцуют, пока пролетариат на помойке пропитание ищет. Теперь судили именно «затаившихся врагов». Таким врагом мог оказаться кто угодно и обвинить его можно в чем угодно.
Коммунисты взялись за задачи такого масштаба, которые вообще невозможно решить без колоссальных усилий, лишений и потерь. Тем более, если противопоставлять себя всему остальному человечеству, и полагаться можно только на самого себя. Самым естественным образом индустриализация была запрограммирована на множество провалов, неудач и тупиковых путей. Признавать коллективную вину ВКП(б) или ее отдельных членов не могла: она объявила себя партией, владеющей абсолютной истиной в последней инстанции. Поиск «врагов» и «вредителей» становился находкой… Но не Сталина, а ВКП(б), и в том числе врагов Сталина. Тухачевский, позже расстрелянный за «вредительство», написал на проекте несоразмерно громадного танка: «Глупость или вредительство».
Естественно, коммунисты хотели вырастить класс «своих» специалистов, на которых могли полагаться. Но на это нужно было время. Основную массу рабочих, однако, составляли вчерашние неграмотные крестьяне, не обладавшие достаточной квалификацией для работы со сложной техникой. В результате СССР очень зависел от старой технической интеллигенции. А большинство этих специалистов были довольно скептически настроены к коммунистическим лозунгам.
Вину за провалы и неудачи экономической политики ВКП(б), срывы темпов индустриализации и коллективизации, коммунисты старались свалить на «вредителей» из числа «классовых врагов».
Почему сами коммунисты верили в «саботаж» и «вредительство»? Потому что им это было выгодно. И. Ефремов, обсуждая «охоту за ведьмами» в Европе 16–17 веков, верно писал, что власти сваливали на «ведьм» собственную неспособность решать важные вопросы экономики и управления[141].
Почему в это верили народные массы? По крайней мере, многие люди? Потому что для полуязыческого сознания естественно видеть всякий неуспех как происки внешнего врага. Это типично для всякого архаического сознания[142]. Даже любители оправдывать любое преступление коммунистов писали о жертвах «сталинских репрессий» как о своего рода человеческих жертвоприношениях[143].
В результате стали возможны обвинения, вполне подобные обвинениям «ведьм» в насылании эпидемий, ураганов или нашествия жуков на сады. Например, обвинения в саботаже наблюдения солнечных затмений, подготовке заведомо неверных отчетов о финансовом положении СССР, приводивших к подрыву его международного авторитета, недостаточное развитие текстильных фабрик и подрыв таким образом экономики СССР по заданию иностранных разведок, порча семенного материала путем его заражения, сознательная недостаточная поставка запчастей, неравномерное распределение товаров по районам СССР (тоже по заданию вражеских разведок), ведущее к дефициту и так далее.
В общем, не Сталин придумал и «вредительство», и такую форму борьбы за власть, как публичные массовые процессы. И тут он вовсе не первооткрыватель. Но прелесть ситуации оценил: «…Нельзя считать случайностью так называемое Шахтинское дело. «Шахтинцы» сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано с международным капиталом»[144].
Привести ВСЕ процессы о «вредительстве» невозможно и не нужно. Важно, что сразу после Шахтинского процесса в 1928 году в стране были произведены аресты работников Наркомата путей сообщения. Главных обвиняемых не удалось подготовить к открытому процессу, аналогичному Шахтинскому, они были расстреляны весной 1929 года. Началось ДО Сталина, продолжалось ПРИ Сталине.
Глава 3
«Неоправданные репрессии Сталина»
— Зачем же ты Джона пристрелил?! Он же свой?!
— Не помню… Наверное, случайно.
В ноябре 1930 года газета «Известия» опубликовала обвинительное заключение по делу «Промпартии». Обществу сообщалось, что за истекшие два года усилиями ОГПУ раскрыт целый ряд вредительских организаций, действовавших под руководством единого руководящего центра.
Написано хлестко: «материалы по делу раскрытой, наконец, ОГПУ к./р. организации, называвшей себя «Промышленной Партией» или «Советом Союза инженерных организаций», объединившей в единую организацию все отдельные вредительские организации по различным отраслям промышленности и действовавшей не только по указаниям международных организаций бывших русских и иностранных капиталистов, но и в связи и по прямым указаниям правящих сфер и генерального штаба Франции по подготовке вооруженного вмешательства и вооруженного свержения Советской власти — подтвердили целиком эти выводы».
Какой-то кошмар: внутренние и внешние враги объединяются. И вообще не сегодня-завтра Франция нападет на СССР.
Главой «Промпартии» был объявлен профессор Л. K. Рамзин — директор Теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ. На основании его показаний строились основные пункты обвинения во время следствия и суда. На этих же основаниях арестовали больше 200 «вредителей».
Процесс по делу «Контрреволюционной организации Союза инженерных организаций (Промышленная партия)» состоялся 25 ноября — 7 декабря 1930 года. Шуму было много. Л. К. Рамзин и остальные четверо подсудимых были приговорены к расстрелу, замененному по решению ВЦИК десятью годами тюремного заключения. Судя по всему, власти отлично понимали, что он ни в чем не виновен: а в 1936 году Л. К. Рамзина освободили по амнистии. В 1943 году ему была присуждена Сталинская премия «за выдающиеся научные изобретения». В этом же году основал кафедру котлостроения в Московском энергетическом институте, которую и возглавлял до своей смерти в 1948 г.
Большинство осужденных по делу «Промпартии» также вскоре были амнистированы.
Параллельно с основным делом были сфабрикованы так называемые отраслевые дела «Промпартии»: «вредительстве» в угольной промышленности, в нефтяной промышленности, в металлопромышленности, в текстильной промышленности, в химической секции Госплана, в лесной промышленности, в цементной промышленности, в электротехнической промышленности, в области топливо-снабжения, в энергетической промышленности, в энергетической военной промышленности, в энергетике транспорта, в Наркомате путей сообщения. Особо выделены были дела «ленинградской группы», «профсоюза инженерно-технических работников», «экономической группы в ВСНХ», «отраслевой контрреволюционной организации «Промпартии» в Госплане» и другие. Общее число расстрелянных и посаженных перевалило за тысячу.
На процессе «Промпартии» прозвучали обвинения в адрес арестованных по делу «Трудовой крестьянской партии», среди которых наиболее известные ученые: Н. Д. Кондратьев и А. В. Чаянов.
