вчера с работы с твердым желанием отправиться в садик за Костей. Вместо этого она вдруг оказалась на вокзале и купила билет на электричку. Что же произошло в промежутке между этими событиями? Что подтолкнуло ее к столь безответственному шагу? Ну как же! А телефонный звонок?.. Нет-нет, какой звонок? Это ведь она сама звонила. Маме, насчет Костика. Все перепуталось. Почему же она ничего не может вспомнить? И почему… почему же столь дико снова болит голова?..
Галя пошатнулась и сжала ладонями виски. Она не заметила, как возле тротуара остановилась легковая машина. Услышала только голос — как ей показалось, очень далекий и равнодушно-холодный, что никак не вязалось со смыслом произнесенных им фраз:
–?Вам плохо? Нужна моя помощь?
Голос вывел ее из коллапса. Боль сразу же отступила и спряталась. Галя удивленно посмотрела на автомобиль, через приоткрытую на три пальца щелочку в боковом стекле которого на нее не мигая смотрели глаза. Тоже неприятно равнодушные и холодные. В них отражался мертвенный свет уличного фонаря, отчего они казались искусственными, стеклянными. И если бы не свежая царапина, начинавшаяся под левым глазом, Галя вполне бы могла подумать, что они принадлежат кукле, искусно сделанному манекену. Фонарь отражался не только в глазах, блики его холодного сияния разливались и по стеклу, потому Галя не видела лица незнакомца. Но ей было достаточно и одного этого взгляда, чтобы окаменеть в неожиданно нахлынувшем ужасе и на негнущихся ногах сделать два шага назад, к холодной стене здания, которая лишь казалась надежной, но реальной защиты дать не могла.
Впрочем, незнакомец не собирался нападать на Галю. Он даже не шевелился и лишь продолжал разглядывать ее через оконную щель.
Наконец Галя смогла разлепить деревянные губы и пролепетала чуть слышно:
–?Не надо, спасибо, все хорошо…
–?Хорошо, — будто эхо, повторил незнакомец, и автомобиль тронулся с места.
Дом Галиных родителей был уже виден, стоило свернуть во дворы и пройти метров сто. Но она почему-то не свернула, а прошла в том направлении, куда уехала машина странного доброхота. Почему-то никак не отпускал ее этот холодный взгляд из темной узкой щели. «Словно сквозь прорезь прицела», — пришло вдруг в голову сравнение, хотя, конечно же, ничем эта щель над боковым автомобильным стеклом прицел не напоминала.
И все-таки Галя пошла следом. Сначала она даже подумала — и кожа сразу покрылась мурашками, — уж не новые ли глюки зовут ее за собой? Но нет, мыслить она могла вполне нормально, даже вот — анализировать эти мысли тоже. И про Костика она на сей раз не забыла… Только попросила у него прощения за то, что мама еще на пять минуточек задержится. Всего лишь на пять, не больше! Посмотрит только вон за тем поворотом — а не стоит ли там машинка дяденьки с мертвыми стеклянными глазками?..
Машина стояла. Именно там, где подспудно ожидала ее увидеть Галя. И все равно вздрогнула. И в лицо ей словно дунуло вовсе не майским ветерком. Стало вдруг зябко так, что заклацали зубы. А еще она растерялась. Не знала, как ей сейчас поступить: повернуть назад или пройти как ни в чем не бывало мимо машины? В конце-то концов, не знает же тот, кто в ней сидит, адрес, по которому она направляется! Или… знает?.. Галю совсем затрясло от этой мысли, но она тут же шикнула на себя и обозвала дурой: если бы знал, то и поджидал бы возле дома или в подъезде, а не тут. Сюда бы она вообще не дошла, если бы и впрямь не оказалась столь безмозглой. Ну мало ли зачем он тут остановился! Нет, поворачивать назад сейчас нельзя — тогда странный дяденька точно ею заинтересуется. Надо идти — и идти как можно более естественно. А через дом свернуть направо — там как раз удобно будет возвратиться к родительскому двору.
Когда Галя поравнялась с машиной, невольно она все-таки глянула в темное окно, на котором теперь не было бликов, зато луна снова выползла из-за облаков и, словно сцену, осветила пустую улицу и стоящий у обочины автомобиль. Галя чуть не споткнулась. Не было не только бликов. Не было и самого водителя. Галя сделала по инерции еще пару шагов и остановилась. «Ну нет никого в машине, — подумала она, — так это же хорошо. Приехал человек, куда ему надо, и дело с концом. Теперь и мне незачем в обход, дворами переться…» И она стала поворачиваться, чтобы пойти обратной дорогой, как вдруг тяжелая рука легла на ее плечо.
Галя не завопила лишь потому, что дикий ужас судорогой свел челюсти, а дыхание и вовсе перехватило. И, кроме страха, в голове не осталось ни единой мысли. Позже, вспоминая свое состояние в тот момент, она решила, что точно так же чувствует себя скотина, над которой занес нож мясник. Она и впрямь уподобилась испуганному животному — без мыслей, но с инстинктами, главный из которых — желание жить.
Что бы она все-таки стала делать потом — кричать, визжать, отбиваться или вовсе рухнула бы без чувств, — ей так и не суждено было узнать. Не успев повернуть скованную ужасом шею, она вдруг услышала:
–?Дочка, ты что, заблудилась?
До боли родной отцовский голос разом отмел все страхи. Галя взвизгнула, но теперь уже от восторга, мгновенно развернулась и бросилась отцу на шею.
–?Папа! Папочка? Как ты здесь оказался?
–?Так мы же с матерью все глаза выглядели. Испереживались за тебя. Заснуть не можем, только к окошку и прыгаем, как шаги чьи услышим. Ну, я усидеть не мог — покурить на улицу вышел. И ведь как чувствовал, гляжу — ты идешь! Но мимо прошла. Вот я и отправился тебя догонять.
–?Спасибо, спасибо, папочка. Ты у меня такой славный, такой хороший! — продолжала лепетать Галя, и счастливая улыбка никак не хотела убираться с лица. А вот отец как раз улыбаться перестал. Наоборот, сдвинул кустистые брови и сверкнул из-под них глазами.
–?Ты спасибкать-то перестань. И подлизываться нечего тут! Ты хоть и большая уже, а вот всыплю тебе сейчас так, что сразу детство вспомнишь.
–?Ой, да ты меня в детстве не бил никогда, — не смогла удержаться от смеха Галя.
–?Вот и напрасно, видать, — не разделил Галиного веселья отец. — Вот сейчас и наверстаю упущенное. Ты что это творишь, дочка? Ты мать в могилу свести хочешь? Да и меня заодно… Тоже ведь не железный, не каменный.
–?А что я такого натворила? — наконец-то перестала улыбаться Галя. — Ну, поехала на дачу к друзьям. Ну, на последнюю электричку опоздала, пришлось поезда ждать, на нем добираться. Потому и поздно вернулась. Так ведь ты сам же сказал только что: большая я уже, взрослая.
–?Ни хрена ты не взрослая! — окончательно рассердился отец. Ростом он был вровень с дочерью, а комплекцией, пожалуй, и потоньше, но сейчас, казалось, возвышался над ней угрюмой горой. — Один твой звонок чего стоил, чтобы Костю забрать. Мать и узнала тебя с трудом, так ты с ней разговаривала. Как сумасшедшая.
–?Ну, с дураков и спросу мало, — ляпнула Галя и быстро прикусила язычок.
–?Поговори мне! — рыкнул отец. — Ты лучше б когда надо говорила. Из гостей своих позвонить не могла? А когда на электричку опоздала — не могла?
–?Не могла, — разозлилась вдруг и Галя, хотя прекрасно понимала отца. — Телефон там не ловил. А потом я его… потеряла. И что мне было делать? На крыльях лететь? Так нет их у меня, не святая.
–?Ну, я не знаю… — развел руками отец, и вся сердитость из него вдруг улетучилась, как до этого страх из Гали. — Ладно, забыли. Только больше так не делай. Мать ведь жалко-то! И чего мы тут с тобой застряли? Пойдем скорей, она же с ума сходит.
Мама, конечно же, не спала. Галя, предупреждая упреки и причитания, сразу же повинилась и рассказала все то же, что и отцу. И, не дав маме опомниться, сразу перевела разговор на Костика: как он кушал, как быстро заснул, что говорил, что у них в садике было?
Бабушка, услышав о внуке, тут же растаяла. Забыв о провинности дочери, заулыбалась, стала подробно рассказывать. Конечно же, по ее словам выходило, что лучше Костика вообще ребенка быть не может, и, казалось, она могла говорить об этом бесконечно. Разумеется, Галя с мамой была на сей счет абсолютно согласна, но уж очень она хотела спать, глаза так и закрывались.
