появилось, что не увидит он в ближайшее время дядю Матвея. Надо будет, конечно, поинтересоваться у Кати, где он, только вот не хотелось совсем касаться с нею этой темы. Но и не спросить — покажется странным.
И тут Тараса словно обухом по голове шарахнуло. Да конечно же нет здесь никакого дяди Матвея! Он где-то там, в их городе. Или недалеко. Ведь сам же он, Тарас, сделал предположение и Гале рассказал, что Костю могли обработать. А кто, кроме самого колдуна? Да и их с Галей. Неспроста же ни он, ни она, не помнят о некоторых событиях, произошедших с ними накануне всей этой свистопляски! Почему не помнят? Потому что с колдуном встречались и он им блок поставил, чтобы они не смогли об этой встрече вспомнить. А как только пытались что-либо вспомнить, блок сразу включал сильную боль.
И еще одно доказательство, что колдуна рядом нет, — никаких новых «команд» после сна ни ему, ни Гале не отдано. Не чувствует он никакого желания, противоречащего собственной воле. Наверное, на такие расстояния сила колдуна не распространяется. Потому и пришлось ему к ним поехать.
И голова со вчерашнего вечера, на вокзале, не болела. Правда, с чего она там заболела — тоже неясно. Но, вероятно, он что-то ненароком пытался вспомнить, какие-то ассоциации блок зацепили. А сегодняшний случай с Галей — возможно, хотел «достать» ее колдун во сне, но далеко очень, воздействие рассеялось и вызвало такой вот нехороший сбой. Но это наверняка поправимо. Раз уж из-за чар колдуна такое случилось, то дочь его, может быть, тоже тем чарам обучена, а значит, и снять их сможет.
Словно подслушав его мысли, на крыльцо вышла Катя. Подобрала подол легкого, светлого платья, присела рядышком.
–?Странно, — сказала она, прищурившись, и опять замолчала.
–?Что? Что странно? — не выдержал Тарас.
–?Она сейчас не собой была.
–?Как это? А кем же?
–?Не знаю. Но ею будто управлял кто-то. Я читала, такое возможно, саамские шаманы, нойды, например, этим владели. Только ведь управляют с какой-то целью, разумно. А тут…
–?А тут?.. — переспросил снова Тарас.
–?А тут словно безумный кто-то этим занялся. Или больной. Будто в бреду мечется, и эти метания передаются Гале.
–?С этим можно что-то сделать?
–?Уже сделала. Но грубо, топорно. Просто отрубила эту связь. Спит она теперь, отдыхает. Думаю, к вечеру восстановится. Я ведь не настоящий экстрасенс, что бы тут про меня ни болтали. Так, по верхам нахваталась. Вот в травах разбираюсь, да. Дала ей выпить успокоительный отвар.
–?А… отец твой в этом мог бы разобраться? — осторожно спросил Тарас.
–?Не знаю. Он тоже не сильно увлекался всем этим. Лечить умел хорошо, а всякие управления сознанием, переселения душ… Это я уже больше в книжках вычитала, для собственного интереса.
–?Почему ты говоришь «увлекался», «умел»? Он что, бросил… колдовать? — насторожился Тарас.
–?Колдовать! — фыркнула Катя. — Ты прямо как эти, — мотнула она головой в сторону соседских домов. — Не колдун мой отец был, а знахарь. Это разные вещи.
–?Да почему был-то? — воскликнул Тарас. — Сейчас-то он где?
На Катины глаза навернулись слезы.
–?Умер, — тихо сказала она. — Еще три года назад. Рак поджелудочной. Никакие травы не помогли. И заговоры тоже. А ты говоришь — колдун. И мама с тех пор болеет. В городе сейчас, в больнице.
–?Как… умер? — Сказать, что Тарас был ошарашен, значило не сказать ничего. Да и не верил он в это, не мог поверить. Он снова начал подозревать Катерину в сговоре с отцом-колдуном, в том, что против них с Галей ведется хитрая, непонятная им игра. И в то же время, глядя на солнечные искры в Катиных болотных глазах, он понимал, что они не могут обманывать, что Катя говорит правду. Но как такое возможно? Или колдун ввел в заблуждение и собственную дочь?..
–?А мы… можем к нему сходить? — Пересохший от волнения язык еле ворочался во рту Тараса.
–?Конечно, — поднялась Катерина. — Посиди немного. Сейчас я соберу чего-нибудь помянуть, и сходим. Хорошо, что ты попросил, я сама уже давно не была.
Катерина упорхнула в дом, а Тарас все никак не мог собраться с мыслями, окончательно прийти в себя. Ведь если правда, что дядя Матвей умер три года назад, значит, они с Галей изначально шли по ложному следу. Но как же так? Кто же тогда? И каким образом в этом деле оказался замешан отец?
Кладбище находилось неподалеку от Ильинки, в светлом, пахнущем смолой и хвоей сосновом бору. Шли молча. Тарас просто не мог сейчас ни о чем говорить. Мысли его метались в голове, словно здешние белки в кронах сосен.
Катя, конечно, заметила его растерянность, но, вероятно, приняла за переживания. Все-таки узнал о смерти родственника, хоть и дальнего. Да и за Галю волнуется.
На кладбище тоже молчали, но тут это вроде как было и к месту. Постояли возле могилки («А памятник-то с крестом», — отметил Тарас), помянули пирожками и чаем из термоса.
Тронулись назад. И вот тут-то оно и случилось!..
Тарас шел позади Катерины, отстав метра на три. Думал все о том же и смотрел невольно на красивые черные Катины волосы, ровную спину, тонкую талию, изумительные в своем совершенстве ножки. Смотрел хоть и сзади, но, как говорится, без задней мысли. Просто любовался. Как вдруг — накатило. Неожиданно, словно и впрямь обрушилась на него невесть откуда взявшаяся волна. Все мысли разом вымыло. Зато появилась одна. И не просто появилась — ворвалась, вспыхнула, завладела Тарасом безраздельно, не давая возможности ни обдумать ее, ни проанализировать, ни принять какое-либо решение. Сама мысль и являлась решением, точнее, приказом: «Взять ее!»
Тарас в два прыжка настиг Катю. Прыгнул на нее сзади, повалил, подмял под себя, начал сдирать платье. Из Катиных глаз исчезли янтарные искры. Да и цвет их почти изменился, из зеленовато-болотного став почти карим, словно пелена боли затмила то светлое, что жило в них.
–?Зачем? — прошептала Катя, почти не сопротивляясь.
А Тарас и сам не знал — зачем. Он просто действовал, подчиняясь приказу. Он не мог сейчас размышлять, только наблюдал, будто со стороны, малюсеньким краешком едва мерцающего сознания. И то, что он видел, ему очень не нравилось. Нет, не просто не нравилось — он был в ужасе. Но ничего поделать не мог. Руки его, тело — все сейчас жило отдельно от него, не обращая на хозяина ни малейшего внимания. Да и кто сейчас настоящий хозяин этого тела? Колдун? Теперь уже ясно, что нет. К тому же не стал бы отдавать дядя Матвей такой дикий приказ — насиловать собственную дочь. Другое дело, если бы на ее месте была Галя.
Галя!.. Имя ее вспыхнуло в мозгу Тараса пульсирующим алым неоном. Возник перед глазами милый образ, и сейчас Тарасу казалось, что это не его парализованное сознание наблюдает за происходящим, а именно Галя. Стало так плохо, что Тараса затошнило. Неудержимо, до спазма в желудке. А еще — заболела голова. Той самой, привычной уже болью. И боль эта, как ни странно, помогла. Она словно экраном прикрыла в мозгу источник, генерирующий чужие приказы. Тарас ватными руками сумел оттолкнуть Катерину и повернуться набок. Его тут же вырвало. Затем еще и еще. Пирожков в желудке было мало, и он продолжал блевать желчью. Но как ни плохо чувствовал себя Тарас физически, он испытывал огромное облегчение. Он сумел! Он вновь сумел справиться с этим! Любовь к Гале победила и на сей раз. И пусть разрывается голова, пусть выворачивается желудок — это теперь не имело значения.
Хоть и не мог сейчас Тарас рассуждать последовательно и здраво, он все равно уже был уверен, что единственным оружием против обрушившегося на них с Галей зла является любовь. Пусть не взаимная, все равно. Хватит и его любви. Он защитит ею и Галю, и Костю. Да и сам, бог даст, со своими напастями справится.
Катя натянула платье, связала друг с другом обрывки полуоторванного подола. На сидевшего поблизости Тараса она не смотрела, но на лице ее не читалось гнева, обиды — ничего похожего. Скорее, девушка была опечаленной, озадаченной, не более того.
–?Катя, прости, — окликнул ее Тарас. — Это не я.
–?Я уже поняла, — ответила Катерина. — А жаль…
