называют свое жилье домом, не спрашивай меня почему. Еще одно притворство, я предполагаю. — Он отрывается на секунду от дороги и улыбается мне. — Ты должна как-нибудь приехать ко мне в гости. Моя мать проводит все лето в своем доме в Саутхемптоне, поэтому в апартаментах никто не живет. В них четыре спальни, — быстро добавляет он, чтобы я не истолковала неправильно его предложение.
— Конечно, это было бы замечательно.
А если я смогу попасть на эти проклятые летние курсы, будет езде лучше. Если я, конечно, не уеду с Себастьяном во Францию, вместо всего этого.
— Эй, — говорит он. — Знаешь, я скучал по тебе.
— Тебе не следовало, Джордж, — скромно говорю я. — Ты ведь совсем меня не знаешь.
— Я знаю тебя достаточно, чтобы скучать по тебе. Тебя это смущает?
Я должна сказать ему, что у меня уже есть парень, но еще слишком рано, я едва его знаю, поэтому я улыбаюсь и ничего не говорю.
— Кэрри! — приветствует меня Айлин, старшая официантка в «Браунстоун», как будто я ее старая подруга. Она осматривает Джорджа с головы до ног и одобрительно качает головой.
Джордж изумлен.
— Тебя здесь знают? — спрашивает он, беря меня за руку, когда Айлин проводит нас к столику. Я загадочно киваю.
— Чем славится это место? — спрашивает он, открывая меню.
— «Мартини», — улыбаюсь я. — Неплох французский луковый суп и отбивные из барашка.
Джордж усмехается.
— Да — «Мартини» и нет — луковому супу. Это одно из тех блюд, которые американцы считают французским, но ни один уважающий себя француз никогда его не закажет в ресторане.
Я хмурюсь, он опять меня смутил. Интересно, сколько еще раз за вечер я вот так буду чувствовать себя дурочкой. Джордж заказывает улитки и кассуле[12] — все то, что я хотела заказать прошлым вечером, но не смогла, потому что Себастьян все выбрал сам.
— Я хочу узнать о тебе побольше, — говорит Джордж, беря меня за руку через стол.
Я осторожно вытаскиваю руку, притворяясь, что хочу сделать еще один глоток «Мартини».
— Что ты хочешь знать?
— Для начала — могу ли я ожидать, что увижу тебя в Брауне следующей осенью.
Я опускаю глаза.
— Мой отец хочет, чтобы я поступила в Браун, но мне всегда хотелось жить в Манхэттене. — И прежде чем я успеваю подумать, я рассказываю ему все о своей мечте стать писательницей и о том, как я пыталась попасть на летний литературный семинар в Нью Скул и как мне отказали.
Он не находит ничего удивительного в этой истории.
— Я знал несколько писателей, — хитро говорит он. — Отказ — это часть процесса. По крайней мере, вначале. Множество писателей даже не публикуются, пока не напишут две-три книги.
— Правда? — Я чувствую прилив сил и надежд.
— Ну, конечно, — со знанием говорит он. — В издательском деле полно историй о рукописи, которую отвергли двадцать издателей, пока кто-то не рискнул и не превратил ее в настоящий бестселлер.
Это же моя история: я выдаю себя за самую обычную девушку, но где-то внутри меня живет звезда, которая ожидает, пока кто-нибудь даст ей шанс.
— Эй, — говорит он. — Если хочешь, я бы с удовольствием почитал что-нибудь, что ты пишешь. Может, я смогу помочь.
— Ты? — изумленно спрашиваю я. Никто никогда не предлагал мне помощь. Никто не поддерживал меня. И тут я смотрю в большие карие глаза Джорджа и тону в них от нежности и благодарности. Он такой милый. И, черт побери, я хочу попасть в эту летнюю школу, жить «в Сити», ездить в гости к Джорджу и слушать львов в Центральном парке. Я вдруг хочу, чтобы мое будущее стало реальностью.
— Разве было бы не здорово, — если бы ты была писателем, а я редактором в «Нью-Йорк Таймс»?
Да! Я хочу кричать. Осталась только одна проблема: у меня есть парень. Я не могу позволить себе обманывать Джорджа, поэтому должна прямо сейчас все ему рассказать. Иначе получается нечестно.
— Джордж, я должна тебе кое-что сказать…
Я уже собираюсь раскрыть свою тайну, когда к нашему столику с хитрым выражением липа подходит Айлин.
— Кэрри, — говорит она, — тебе звонят.
— Мне? — взвизгиваю, я, переводя взгляд с Джорджа на Айлин. — Кто мне может звонить?
— Тебе лучше пойти и узнать.
Джордж приподнимается, когда я встаю из-за стола.
— Алло? — говорю я в трубку. У меня дикая мысль, что это Себастьян. Он выследил меня, узнал, что я на свидании с другим парнем, и он в ярости. Вместо этого я слышу голос Мисси.
— Кэрри? — спрашивает она таким ужасным голосом, что я сразу представляю, что отец или Доррит убиты. — Тебе лучше прямо сейчас вернуться домой.
У меня подгибаются колени.
— Что случилось? — спрашиваю я севшим голосом.
— Доррит. Она в полицейском участке.
Мисси делает паузу, прежде чем сообщить самое страшное:
— Ее арестовали.
— Не знаю, как вы, — говорит незнакомка, запахивая старую, шубу, надетую поверх шелковой пижамы, — но с меня достаточно. Баста. Эта девчонка мне все нервы вымотала.
Мой отец сидит рядом с ней на пластиковом стуле и качается.
— Мы так долго хотели девочку, — продолжает женщина, часто моргая. — У нас было четверо парней, но нет, нужна была еще девчонка. Затем она родилась. И вот сейчас я думаю, что лучше бы она так и не появилась на свет. Не важно, кто что говорит, с девочками определенно больше проблем, чем с мальчиками. У вас есть сыновья, мистер…
— Брэдшоу, — резко отвечает отец. — И нет, у меня нет сыновей, только три дочери.
Женщина качает головой и похлопывает моего отца по колену.
— Бедняга, — говорит она. Это, вероятно, мать печально известной курением марихуаны подруги Доррит — Шэрил.
— Кто знает, — говорит мой отец и вместе со стулом отодвигается от нее подальше. Его очки сползли на кончик носа. — В целом, — замечает он, пускаясь в одну из своих теорий о детском воспитании, — предпочтение родителями детей одного пола над другим часто приводит к прирожденной неполноценности менее любимого ребенка…
— Папа! — говорю я, бросаясь к нему с помощью. Он надевает очки на место, встает и распахивает объятия:
— Кэрри!
— Мистер Брэдшоу, — говорит Джордж.
— Джордж.
— Джордж? — Мать Шэрил встает и начинает хлопать глазами, как бабочка крыльями. — Я Кони.
— Ага. — Джордж кивает головой, как будто это имеет какое-либо значение.
Кони уже льнет к руке Джорджа:
— Я мать Шэрил. И на самом деле, она не такая уж плохая девочка…
— Уверен, что это так, — вежливо говорит Джордж.
О господи. Мать Шэрил флиртует с Джорджем? Я жестом предлагаю отцу отойти. Я вспоминаю о маленькой трубке для курения марихуаны, которую нашла внутри мистера Панды.
— Это из-за… — Я не могу себя заставить произнести слово «наркотики» вслух.
— Из-за жвачки, — устало отвечает отец.
— Жвачки? Ее арестовали за то, что она украла жвачку?
