— Ну, он же встречался с Донной ЛаДонной. И она его вроде бы бросила. Может, он решил отомстить таким образом?
— Да, точно, — отвечает Тимми, подняв указательный палец. — Мне всегда казалось, что он какой-то неприятный тип. Ты знаешь, что он раньше учился в частной школе? Я слышал, он из богатой семьи. Смотрит на нас, обычных ребят, свысока. Думает, наверное, что он лучше нас.
— Угу, — киваю я с энтузиазмом.
Тимми в негодовании бьет кулаком по ладони.
— Мы должны что-то сделать с этим парнем. Проколоть ему шины или добиться, чтобы его выкинули из школы. Эй, — внезапно останавливается он и чешет голову. — А ты разве с ним не встречалась? По- моему, я слышал…
— Да, было пару раз, — соглашаюсь я прежде, чем Тимми успевает сложить два и два. Но он оказался мерзким типом, как ты и сказал. Реальный подонок.
Во время математики я ощущала, как Питер сверлит меня взглядом. Себастьян тоже здесь, но после инцидента на стоянке я старательно избегаю встречаться с ним глазами или смотреть на него.
Однако, когда он вошел в аудиторию, я не смогла сдержать улыбку. Он испуганно на меня посмотрел, потом улыбнулся в ответ. Видимо, подумал, что я на него больше не злюсь.
Ха! Знал бы он.
Когда звенит звонок, я пулей вылетаю из аудитории, но Питер настигает меня.
— Как это случилось? — спрашивает он требовательно.
— Что? — говорю я, демонстрируя некоторое раздражение.
— Как это — что? — отвечает Питер, вращая глазами.
Похоже, он считает, что я затеяла с ним игру.
— Откуда взялась статья в «Мускатном орехе»?
— Понятия не имею, — отвечаю я и собираюсь уходить. — Я сделала в точности, как ты сказал. Отнесла макет компьютерщикам…
— Ты что-то с ним сделала, — настаивает он.
— Питер, — отвечаю я со вздохом. — Честное слово, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Тогда тебе лучше быстренько понять. Смидженс вызвала меня в свой кабинет. Требует, чтобы я немедленно явился. И ты идешь со мной!
Он хватает меня за руку, но я вырываюсь.
— Ты уверен? Хочешь рассказать ей, что не присутствовал при сдаче?
— Черт, — отвечает он, пристально глядя на меня. — Ты лучше быстренько придумай, что сама будешь ей говорить.
— Да никаких проблем.
Желание стать, свидетелем сцены, которая произойдет между Питером и мисс Смидженс, настолько велико, что я не в состоянии ему сопротивляться. Я чувствую себя, как человек, совершивший поджог и знающий, что ему нужно бежать, но огонь производит на него такое магическое воздействие, что ноги сами несут его к месту преступления.
Мисс Смидженс сидит за столом, перед ней — развернутый номер «Мускатного ореха». Сигарета в ее руке истлела почти до основания, превратившись в столбик пепла длиной, в добрых два дюйма. Пепел может упасть в любую секунду.
— Привет, Питер, — говорит она, поднося к губам то, что осталось от сигареты. Я зачарованно смотрю на столбик пепла, который все никак не падает. Она бросает потухшую сигарету в пепельницу, полную окурков, а пепел остается там же, где был. Часть окурков продолжает тлеть, и над большой керамической пепельницей витают клубы дама.
Питер садится. Мисс Смидженс кивает мне, но видно, что она не очень хочет, чтобы я присутствовала при разговоре. Тем не менее я тоже сажусь.
— Ну, — спрашивает она, прикуривая, новую сигарету. — Пинки Уизертон — это кто?
Питер таращится на нее, потом резко поворачивается ко мне.
— Он из новеньких, — отвечаю за него я.
— Он?
— Или она. В общем, кто-то из новичков.
Мисс Смидженс не убеждена.
— Да с чего вы взяли? Откуда же она или, как вы говорите, он?
— Может, м-м, из Миссури, — брякает Питер наугад.
— А почему он или, может быть, она не значится в списке учеников?
— Он только что приехал, — подсказываю я. — Может, вчера, хотя, может, и раньше. На прошлой неделе, как-то так.
— Его, наверное, еще в компьютер не занесли, — предполагает Питер.
— Понятно, — говорит мисс Смидженс и берет в руки газету. — Этот Пинки, должна вам сказать, отлично пишет. Так что я бы хотела, чтобы его или, может, ее работы и в дальнейшем появлялись на страницах «Мускатного ореха».
— Ну, конечно, — отвечает Питер с сомнением.
Мисс Смидженс смотрит на него со зловещей улыбкой на лице. Помахивая сигаретой, она собирается продолжать, как вдруг большой столбик пепла отламывается от фильтра и падает ей прямиком в разрез на груди. Мисс Смидженс вскакивает и начинает вытряхивать пепел из-под блузы, а мы, пользуясь случаем, пытаемся поспешно ретироваться. Мы уже у двери, когда она останавливает нас:
— Стойте.
Мы медленно поворачиваемся.
— Насчет Пинки, — говорит она, щурясь в клубах дыма. На губах ее снова играет улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Я хочу встретиться с ним. Или с ней. Скажите ему, чтобы определился с полом.
— Вы это видели? — спрашивает Мэгги, хлопая газетой по столу в столовой.
— Ну да, — отвечает Мышь, наливая кипяток в пластиковый стаканчик с супом быстрого приготовления. — Вся школа об этом говорит.
— Как гак получилось, что я узнала об этой статье только сейчас? — осведомляется Мэгги, глядя на Питера осуждающе.
— Наверное, потому, что сильно занята делами комитета по организации выпускного? — говорит Питер, протискиваясь на место между Мэгги и Мышью. Мэгги берет газету и указывает на заголовок:
— Что это за имя — Пинки Уизертон?
— Может, кличка? — делаю предположение я. — Как у Мыши?
— Но ее на самом деле не Мышью, а Робертой зовут. Я имею в виду, что, когда она подписывается, она ведь не пишет там «Мышь».
Питер смотрит на меня, потом гладит Мэгги по голове:
— Не стоит ломать голову над внутренними делами «Мускатного ореха». Все под контролем.
На лице Мэгги появляется выражение удивления и любопытства.
— Да? А как вы собираетесь объясняться с Донной ЛаДонной? Она наверняка сильно на вас обиделась.
— На самом деле, — говорит Мышь, дуя на суп. — Ей, кажется, все это нравится.
— Серьезно? — спрашивает Мэгги.
Она оборачивается и вглядывается в противоположный конец столовой. Мышь права. Донна ЛаДонна наслаждается вниманием. Она сидит у своего обычного стола, окруженная поклонниками и пчелками из ее улья. Они собрались вокруг нее так плотно, словно они — телохранители кинозвезды, которой во что бы то ни стало нужна защита от фанатов. Донна распускает перышки. Она улыбается, опускает лицо вниз и глядит исподлобья. Плечи она при этом соблазнительно приподнимает, словно каждое ее движение снимает невидимая камера. А вот Лали и Себастьяна рядом с ней как-то не видно. Я их так и не вижу, пока не встаю, чтобы опустошить поднос. И только тогда я их нахожу. Они ютятся на краю пустого стола в углу
