Везде люди.
Останавливаюсь, чтобы поправить шляпку. Она из гардероба бабушки, с длинным плюмажем и коротенькой вуалью. По какой-то причине я подумала, что ее нужно надеть. Мне хотелось прибыть в Нью- Йорк в шляпке.
Такая фантазия пришла мне в голову.
— Смотри, куда идешь!
— С дороги!
— Ты вообще видишь, куда идешь?
Я вижу даму средних лет в черном костюме, взгляд ее еще мрачнее, чем ткань одежды.
— Выход? Такси? — спрашиваю я.
— Туда, — отвечает она, указывая на другой эскалатор, конца которого не видно. Такое впечатление, что ступени, ведут в никуда. Я вступаю на него, стараясь не уронить чемодан. За мной на лестнице оказывается человек в полосатых брюках и забавной кепке. Он размахивает руками. Глаза его скрыты за зелеными стеклами очков в золотой оправе.
— Эй, малышка, ты, кажется, потерялась.
— Нет, — отвечаю я.
— Точно? — спрашивает он. — А то у меня есть отличное местечко, где ты могла бы остановиться. Очень хорошее местечко. Горячий душ, свежие простыни. Давай помогу тебе с чемоданом, дорогая, он, похоже, очень тяжелый…
— У меня есть где остановиться. Спасибо.
Он пожимает плечами и уходит куда-то сквозь раздвижные двери.
— Эй, эй! — кричит кто-то нетерпеливо. — Тебе такси нужно или как? Я не буду стоять тут весь день…
— Да, конечно, — отвечаю я покорно и тащу чемодан через улицу к желтому такси. Дойдя до тротуара, я обессиленно опускаю чемодан на бордюр и ставлю на него сумочку, подхожу к открытому окну машины.
— Сколько? — спрашиваю я.
— Куда ехать?
Я оборачиваюсь, чтобы взять сумочку, достать блокнот и сказать таксисту адрес.
— Что?
— Минутку, сэр…
— В чем дело?
— Ни в чем.
Я заглядываю за чемодан в поисках сумочки. Наверное, она упала. Сердце екает, и я краснею от ужаса и стыда.
Сумки нет.
— Куда ехать? — отрывисто повторяет таксист.
— Вы едете на этом такси или нет? — спрашивает мужчина в сером костюме.
— Я… Нет…
Человек протискивается мимо меня, садится в машину и захлопывает за собой дверь.
Меня ограбили.
Я смотрю в открытое жерло станции Пенн. Нет. Назад я не поеду. Ни за что.
Но денег у меня больше нет. И даже нет адреса того места, где я должна остановиться. Я могла бы позвонить Джорджу, но теперь у меня нет и его телефона.
Мимо проходят двое. У одного в руках огромный бумбокс. Из динамиков грохочет музыка диско. Композиция называется «Мачо».
Поднимаю чемодан. Поток людей несет, меня через Седьмую авеню. Я оказываюсь напротив блока телефонных будок.
— Простите, — обращаюсь я к прохожим. — У вас не найдется мелочи позвонить?
В Каслбери я бы никогда не позволила себе попрошайничать. Но мне совершенно ясно, что я уже не в Каслбери. Мною овладевает отчаяние.
— Дам тебе пятьдесят центов за шляпку, — обращается ко мне веселый молодой человек.
— За шляпку?
— Да, — говорит он. — Это перо. Слишком уж длинное.
— Она принадлежала моей бабушке.
— Ну, понятно. Пятьдесят центов. Бери, если хочешь.
— Хорошо.
Молодой человек кладет мне в руку пять даймов.
Я закладываю в щелку первую монету.
— Оператор.
— У вас есть номер Джорджа Картера?
— У меня в списке пятнадцать Джорджей Картеров. Какой адрес?
— Пятая авеню?
— На Пятой авеню, угол Семьдесят второй, живет Уильям Картер. Дать вам номер?
— Да.
Она диктует номер, я повторяю его снова и снова и закладываю в щелку автомата вторую монетку.
Трубку берет женщина.
— Алло? — говорит она с сильным немецким акцентом.
— Здесь живет Джордж Картер?
— Мистер Картер? Да, здесь.
Слава богу.
— Могу я с ним поговорить?
— Его нет.
— Нет?
— Да, его нет дома. Я не знаю, когда он вернется. Он никогда мне не сообщает.
— Но…
— Хотите оставить для него сообщение?
— Да, — отвечаю я в отчаянии. — Пожалуйста, сообщите ему, что звонила Кэрри Брэдшоу.
Кладу трубку и закрываю лицо рукой. Что теперь делать? Внезапно я чувствую себя усталой и расстроенной. В крови бурлит адреналин. Беру чемодан и собираюсь уходить. Пройдя один квартал, приходится сделать остановку. Сажусь на чемодан, чтобы отдохнуть. Вот черт. У меня в кармане всего тридцать центов, в чемодане только одежда и журнал. Внезапно я вскакиваю, открываю чемодан и вынимаю журнал. Неужели мне повезло? Тогда в доме Донны ЛаДонны он был при мне.
Быстро листаю страницы, проскакиваю записи, сделанные для статьи о пчеле-королеве, о принце- ботанике и о Лали с Себастьяном, и наконец нахожу нужную мне запись. Она на странице — единственная. Сделана безумным витиеватым почерком Донны и трижды обведена. Телефонный номер и имя под ним.
Тащу чемодан к углу дома, где расположен еще один блок телефонных будок. Трясущейся рукой закладываю в щель третью монету. Набираю номер. Слушаю долгие гудки. Семь. Девять, Десять. После двенадцатого гудка кто-то берет трубку.
— Наверное, ты по мне уже сильно соскучился.
Голос томный, сексуальный. Стою, стараюсь дышать ровно, не знаю, что сказать.
— Алло? Чарли, это ты? — И далее, дразня: — Если ты не хочешь со мной разговаривать…
— Подождите, — пищу я в трубку.
— Да? — В голосе появляется оттенок подозрительности.
Перевожу дыхание.
— Саманта Джонс? — спрашиваю я наконец.
