До них ещё километр! И тот чёрт кочергой мерил!
— А — а — а, — голосом Козловского поёт в ответ «будущее», — а мне показалось что…
— Ему показалось! Ха! Вы гляньте-ка на него! Я из-за тебя чуть башку не пробил! Не дави так на тормоз в следующий раз! И пошли они, куда подальше эти грёбаные пешеходы! Мне моя коленка дороже!
Примерно схожим образом идёт процесс обучения азам вождения. И Фролов при всех его навыках езды на грузовиках, ничем от нас не отличался. Если только в психологическом смысле: не так боялся проезжей части.
— Ну как — освоился? — вопрошала Морозова. — Запомни: во время движения всегда держи ногу на тормозной педали! А руку на кнопке звонка! И вы все это усвойте.
Она повернулась к нам, и внушительно погрозив пальцем, продолжала:
— Запомните, если только увижу, что рука лежит не на кнопке звонка во время движения — пощады не ждите! То же касается и тормозной педали! Если только замечу, что нога не поднята над ней, получите взбучку!
Кто-то из нашей группы засмеялся, а Николаев Гена очень серьёзно ответил:
— Да нет уж. Вы за нас не беспокойтесь. Мы уж подержим и руку и ногу.
Он снова умолк под давлением брошенных на него отовсюду характерных взглядов, и лишь неизменным оказался насмешливый голос Морозовой:
— Да? Подержите? Вот уж я посмотрю — насколько вас хватит!
— В каком смысле? — поинтересовалась Лисовенко, хмуро разглядывающая, неказистые с виду педали.
— А в прямом, — ответила наставница, переводя взгляд с Катерины Гасымовой на меня, а затем на молча кивающего Николаева. — Интересно мне — сколько вы выдержите с непривычки держать ногу навису во время движения. Хотя, если у вас хорошо тренированный брюшной пресс, то дело другое. Только что-то я до сих пор таких не встречала. Обычно через десять минут уже ныть начинают.
— И чего, никто не выдерживает? — спросил Ребров, стоявший скрестив ноги.
— Вот мы и посмотрим, — с улыбкой отозвалась Морозова, и, повернув лицо к Фролову, добавила:
— Ну что, снял педаль с защёлки?
— Сейчас, секунду, — произнёс тот, опуская ногу на педаль.
Послышался негромкий лязг. Фролов нажал на педаль и утопил её в пол. Под вагоном что-то ощутимо бухнуло. Затем трамвай издал звук, будто подавился и заметно притих.
— Ну вот, здравствуйте! — не унималась Морозова, держась за спинку водительского кресла. — Это что же мы такое делаем? А?
— Я вот нажимаю на педаль, — покраснев от натуги, бросил тот.
— Зачем?
— Ну как зачем? А как же иначе?
— Так ты же не то сделал, — терпеливо и вкрадчиво объяснила наставница. — Ты включил рельсовый тормоз. Припечатал вагон к рельсам. Ну-ка, давай, отпусти педаль в исходное положение.
Фролов немедленно поднял ногу. Вагон облегчённо вздохнул и забурчал с прежней силой.
— Вот так, — продолжала она, — теперь попробуй снова снять её с защёлки.
Трамвай тарахтел стоя на месте. Видно было, что ему не по нраву подобное обращение. Но сделать он ничего не мог. Не в его это оказалось силах. Да и привык он к такому обращению.
— Давай, потихоньку, — Морозова доходчиво растолковывала. — Нажимай не очень сильно.
Фролов опять рванул педаль вниз изо всех сил.
— Ну что это такое? — уже с заметным раздражением в голосе вскрикнула наставница. — Ну, сколько раз объяснять? Мед — лен — но! А ты как шарашишь? Куда опять удавил? Слышишь — вагон затих? Ты снова нажал на рельсовый. Давай, отпускай её!
— Я не понимаю! — возмущённо воскликнул он, больше обращаясь к самому себе, нежели к кому-то из окружающих.
— Разумеется, не понимаешь! — подхватила Морозова, жестом привлекая к себе его внимание. — Если бы все понимали сразу, зачем бы понадобились мы, наставники? Давай заново. Пойми: трамвай это не машина! Здесь не надо никуда нажимать, чтобы сдвинуть его с места. Не путай с акселератором. Здесь нужно для начала снять тормозную педаль с защёлки. И для этого не нужно сильно давить вниз. Достаточно чуть нажать, и повернуть педаль … вот так… давайте я сама, а то мы так и из депо сегодня не уедем.
Морозова опытным и едва заметным движением прикоснулась к тормозной педали и в ту же секунду её подвижная часть взмыла вверх сантиметров на десять.
— Вот так, — произнесла она удовлетворительно хмыкнув.
Мы наблюдали с интересом за её действиями.
— Ну всё, пора ехать, — добавила наша главная, усаживаясь в кресло для наставников расположенное сзади и выше водительского. — И вы все садитесь, чтобы не маячить.
Данная фраза оказалась обращена уже к нам. Мы послушно рассыпались на ближайших сидениях, продолжая обмениваться шуточками произносимыми вполголоса.
Между тем Владимир Фролов готовился к своей первой поездке в качестве водителя трамвая. А поскольку готовился он, объективно говоря долго, Морозова поторопила его в очередной раз, напомнив о необходимости включить реверс. Что он и сделал. Вагон был готов, и наступила пора трогаться в путь.
— Давай, — обратилась к нему наставница, — аккуратно и не спеша нажимай на ходовую.
— Понял… — пробормотал он в ответ.
В этот момент я обратил внимание на действия самой Морозовой. Она очевидно в свою очередь изрядно нервничала, а потому приготовилась к всевозможному развитию событий, поставив ногу на свою тормозную педаль. Как вы понимаете, на учебных вагонах имелся двойной комплект педалей: непосредственно у водителя, и дублирующие их у наставника.
Наконец, после долгих страданий, переживаний и суеты Фролов нажал еле-еле на гашетку, и трамвай чуть сдвинулся с места.
— Ну — у — у, — язвительно произнесла сверху Морозова, — ты, наверное, сегодня мало каши ел! Или это я тебя так запугала? Что же ты так боишься этих педалей? Давай нажимай по уверенней. Только смотри направо, не выезжает ли какой-нибудь вагон… мы же тут не единственные.
Володя снова нажал на педаль и на этот раз куда сильнее, крутя головой не только вправо а и во все стороны вообще. Но нигде вокруг не было заметно, ни малейшего движения. Морозова также внимательно следила за всем происходящим, как за окном, так и внутри. Вагон между тем прополз в открытые ворота и стал поворачивать влево, дабы проследовать по второму пути возле забора.
— Так, — не утихала наставница, — всегда при выезде из депо соблюдаем несколько простых правил. Во-первых, едем спокойно, медленно, внимательно следим за всеми передвижениями вагонов. Как в самом депо, так и за его пределами. Едем-едем, не останавливаемся… так… Володя, что ты тут видишь?
— Я? А — а — а — а…
— Ты сейчас съезжаешь на Х-2, то есть на второй путь. С какой скоростью в таких случаях положено двигаться? Вам уже это объясняли в комбинате?
Она повернула голову к нам, испытующе глядя на застывшие лица. Глаза наставницы постоянно пребывали в движении.
— Конечно, объясняли, — дал ей ответ Филатов сидевший ближе остальных.
— Это хорошо. И с какой же скоростью вы должны двигаться проезжая попутную стрелку… в данном случае можно и так назвать. А? Володя?
— Пятнадцать километров в час, — отчеканил Фролов, осознавший, что отмолчаться не удастся.
— Совершенно верно! Так чего ж ты ползёшь еле-еле? А? Пятнадцать километров и пять это заметная разница! Чего ты боишься? Вагонов вокруг нет, машин тоже, пешеходов нет… ну-ка, увеличивай скорость!
Вагон к этому моменту прошёл спецчасти пути, и, повинуясь действиям человека начал кряхтя разгоняться.
