ли? Вызывать буксир из депо, тоже смысла нет. Он будет ехать из депо час, потом ещё в депо час, и я точно опоздаю даже на второй маршрут. Что мне ночевать в парке? Словом — всё ясно. Ждём Михаила. Вскоре он подъезжает. Диспетчер ставит перед ним задачу. Он, улыбаясь, соглашается и, попрощавшись с диспетчером, мы выходим на мороз.
— А чего у тебя случилось-то? — спрашивает меня Наумин.
Я многозначительно развожу руками.
— Ясно, — напустив на себя умный вид, произносит он, — наверное «максималка».
— Вряд ли, — отзываюсь я, — она вроде по-другому себя ведёт. Хотя, может ты и прав.
— Да плевать, — продолжает Мишка, — сейчас в депо оттащим, пускай там разбираются.
— Согласен.
Задача, стоявшая перед нами, была предельно проста. Наши вагоны находились рядом. На соседних путях. Дальше данные пути сходились в один. Мишке нужно было всего лишь проехать вперёд, перевести стрелку и подъехать задним ходом к моему вагону. После чего мы сцепками соединим трамваи и всё. Дело сделано. Останется только дотащить мой вагон до депо. Все эти вышеописанные действия — просто прозаическая обыденность профессии водителя трамвая. И Мишка, и я сцеплялись десятки раз. Вагоны — то все раздолбанные, старые, постоянно ломавшиеся. Что же тут удивляться? И я много раз буксировал сломавшийся на линии трамвай, и мой вагон много раз буксировали. Обычное дело. Однако на сей раз мы дали маху.
Пока я бегал в свою кабину отключать аккумуляторную батарею и опускать пантограф Мишка проехал вперед. Он сделал всё по инструкции. Остановил вагон, отключил питание, взял лом, подошёл к стрелке сзади вагона, перевёл её. Убедился, что перо плотно прилегает к рельсам, вернулся в кабину и включил управление. К тому времени я вышел из кабины своего вагона и стоял на страховке, показывая Мишке знаками, дескать, можно ехать. Ну стандарт! Как всегда. Он, глядя на меня в зеркало заднего вида потихоньку начал движение. Я машу, мол, давай, продолжай. Мишка кивает и медленно подгоняет трамвай. Вдруг, когда до моего геройского 3699 остаётся всего-то метров десять, раздаётся резкий скрежет. Мишка даёт по тормозам, а я бегу к его кабине. Через открытую переднюю дверь я вижу его озабоченное лицо.
— Что там скрежетало? — спрашивает он меня.
— Понятия не имею, — развожу я руками.
— Что-то не то… — опасливо произносит он. — А я стрелку уже всю проехал?
— Ты на неё как раз и наезжал, — объясняю я, бросая взгляд в темноту — под вагон. — Задняя тележка точно прошла.
— Ну — ка, подожди, давай я ещё чуть-чуть назад сдам…
Я стою рядом. Наумин осторожно нажимает на ход и его вагон издаёт ещё более страшный скрежет. Он с округлёнными от ужаса глазами выключает управление и выпрыгивает из кабины. Мы бежим с ним смотреть, в чём дело. И едва различаем в кромешной темноте причину данного звука, как тут же замираем, раскрыв рты. Мишкин вагон разъехался. Это когда одна тележка поехала по одному пути, а вторая по- другому. Случай достаточно редкий надо признаться. Да и то, встречавшийся лишь тогда когда трамвай едет вперёд. Ведь стрелки все автоматические и могут ни с того ни с сего вдруг «отхлопнуться» назад. Как мне говорили. Сам я за четыре года вождения ни разу с подобным не сталкивался. Но потому нас и заставляли проезжать стрелки со скоростью 5 км/ч. Но чтобы стрелка разошлась при движении назад — дело вообще неслыханное. Усугубляло наше состояние знание того что на кругу все стрелки «мёртвые». То есть без всякой автоматики. Там она просто не нужна. Все стрелки всегда переводились вручную и «отхлопнуться» самостоятельно она не могла. Даже если бы Мишка проезжал её на скорости.
Тем временем мой сослуживец первым очнулся от оцепенения.
— Что это, блядь, такое? — заорал он.
Я даже вздрогнул. Я ни разу не слышал, чтобы Наумин кричал, а тем более матом.
— Что это за х…ня?
— Вагон разъехался! — кратко пояснил я.
— Я вижу! — на той же высокопарной ноте продолжал Мишка. — Но как это могло случиться?
— А кто его знает?
— Бля — я — я — дь! — его крики разносились по безлюдным окрестностям.
Берёзовая роща, засыпанная снегом, отзывалась порывистым ветром.
Мишка бросился бегом вокруг трамвая. Я остался на месте. Спустя несколько секунд он появился и, не сбавляя темпа, пошёл на второй круг.
«Хоть бы шапку одел!» — помнится, пронеслось у меня в голове.
Сделав ещё парочку кругов, Мишка замер возле меня, лихорадочно блестя глазами.
— Не могу понять, — прерывисто дыша, молвил он, — как первая тележка попала на второй путь?! Если вторая на твоём — третьем?!
Он в крайнем изумлении уставился на меня.
— Это мистика! — резюмировал я.
— Это пиздец! — подытожил мой собеседник, вновь переходя на крик. — Вагону пиздец!
— Не дёргайся, — спокойно возразил я. — Что впервой разве? Как мы только вагоны не ломали, а их зараза всегда чинят!
— Да — а — а? Но это вагон-то мой! И за его поломку накажут меня!
— Да не нервничай. Никого не накажут.
Я думал о том, как нам теперь выбираться с конечной станции. Ведь прежде-то у нас имелся один сломанный вагон, а теперь два. Неужели идти будить диспетчера и вызывать из депо — получается уже — два буксира? Тогда во сколько мы попадём домой? Нет, подобный вариант меня категорически не устраивал.
— Слушай, Мишань, — обратился я к нему, вложив в голос всё спокойствие, на какое только был способен. — А давай попробуем его вперёд толкнуть? Может он поедет?
— Вперёд? — начиная утихать, переспросил Наумин. — Вперёд? В принципе попробовать можно…
Мы быстро поднялись в кабину, Мишка включил управление и, поставив реверс из положения назад в положение вперёд, осторожно надавил на педаль хода. Трамвай словно нехотя сдвинулся с места, но при этом раздались громкие звуки отваливавшихся деталей. Мишка мгновенно остановил вагон.
— Нет-нет, — быстро проговорил я, — не останавливайся, раз уж начал. Давай проезжай дальше. Хотя бы метров на пять.
Наумин протянул трамвай дальше, после чего мы выбежали из него и осмотрели место, где он раскорячился. Вид впечатлял. На линии между двумя рельсами валялось огромное количество разной хрени. Гайки и болты, какие-то перемычки, резиновые детали, измятый в хлам железный кожух, чего-то ещё, причём всё это валялось горстями и растянулось метров на шесть-семь. Раскинулось море широко так сказать…
Мишка чуть не плача воскликнул:
— Ты только посмотри!.. Это же пиздец! Как мы это всё в него запихнём?
— А чего ты собрался в него запихивать?
— Гайки… болты…
— Да ты думаешь что говоришь? — я уставился на собеседника удивлённым взглядом. — На хрен надо? Он же ездит?
— Кто? Трамвай?
— Ну да.
— Да откуда ты знаешь? Он же только пять метров проехал! Вдруг у него тормозов нет. Или ещё чего! Или ты думаешь, все эти детали ему для красоты привинтили?
— Какая разница? — решительно не унимался я. — Ездит и хрен с ним. Значит, давай попробуем на нём уехать. Сейчас всё равно ночь. Проверяющих нет, пассажиров нет. Докатимся как-нибудь.
— Докатимся, говоришь? — с печальным видом вздохнул Михаил. — Да я уже один раз докатился. Больше не хочется.
— Там была другая история. Сейчас — то ночь. Давай попробуем ещё раз сдать назад. Я встану рядом
