благодаря своему «выдающемуся» носу.
Глаза у евреев тоже считались непохожими на глаза остальных людей. В XVIII в. бытовало мнение, что один глаз у них больше другого[562]. Лаватэ писал, что над ними непременно нависают широкие брови. Один исследователь из Мюнхена утверждал, что у всех евреев бегающие глаза, а у евреек — переливающаяся радужная оболочка и чарующий взгляд[563]. В 1889 г. двое английских антропологов заключили, что 12,7 % (процент выше среднего) лондонских евреев плохо различают цвета, и пришли к выводу, что частый у этого народа дальтонизм повинен в том, что среди евреев нет ни одного великого художника, а еврейские женщины безвкусно одеваются[564].
Уши у евреев, как считал один из создателей нацистской расовой теории Вершуэр, непременно большие и оттопыренные[565]. Карикатуристы постарались придать им обезьяноподобный вид или же изображали их заостренными и мохнатыми, как у сказочных сатиров.
Рот, как считают многие антисемиты, тоже малопривлекательный, большой, причем верхняя губа свисает над выдающимся вперед подбородком[566]. Еврейский рот изображали всегда готовым укусить; одна нацистская газета даже поместила заметку под названием «Торговец-еврей кусает немецкую овчарку», в которой подробно рассказывалось, как пострадала собака[567].
Лоб у евреев, если судить по описаниям антисемитов, низкий и совсем невыпуклый. В средние века считали, что на нем растут рожки, как у черта, и евреи постоянно носят шапочку, чтобы их прикрыть. В IX в. первые христианские миссионеры говорили славянам, никогда не видевшим евреев, что у них на голове растут рожки[568]. Еще накануне Гражданской войны в Испании туристам-евреям приходилось слышать от местных жителей, что они не настоящие евреи, т. к. у них нет рогов[569].
Затылочная часть черепа полагалась у евреев очень развитой, что помогало объяснять похотливость этого народа в эпоху, когда считали, что инстинкт воспроизводства сосредоточен под затылочной костью. Другой признак похотливости видели в их раннем облысении: известно, что кастраты никогда не лысеют. Считалось также, что у типичного еврея очень черные волосы; поэтому в гитлеровской Германии было нежелательно быть жгучим брюнетом. Генерал Карл В. развелся со своей женой, оставив четверых детей — у всех были черные волосы, — чтобы жениться на блондинке[570].
Конечно же, со всеми приписываемыми ему отталкивающими чертами еврей, особенно по сравнению с арийской красотой, казался безобразным; Гитлер говорил даже о свиноподобности евреев. В муссолиниевской Италии один расистский журнал писал, что «отвратительную физиономию еврея легко отличить от благородных черт итальянца»[571]. Недавно группа социологов опросила 300 жителей одной коммуны в Эльзасе: все считали евреев безобразными и отвратительными; в этой коммуне жили только две еврейские семьи[572] . В прошлом в предполагаемом уродстве всех евреев видели неизгладимое клеймо, наложенное на этот народ в наказание за убийство их предками Христа[573].
С той же готовностью и — главное — недоброжелательством описывали и другие части тела евреев.
Ноги евреев — излюбленная мишень антисемитов. Профессор Вершуэр, светило нацистской евгеники, утверждал, что ступни у евреев непременно плоские. Доктор Сельтикус писал, что они к тому же огромны.
В своей работе 1903 г. «19 изъянов для опознания еврея» он приводил в качестве примера гигантские ступни Генри Ротшильда. Перед Второй мировой войной внушительного размера ноги Мориса Ротшильда были предметом устного и письменного обсуждения в парижской хронике. Русский антрополог Вейсенберг утверждал, что у евреек большой палец на ноге короче, чем у евреев, в то время как у греков — наоборот[574]. Писали также, что пятки у евреев сильно выступают назад.
На руках у евреев, согласно тому же Вейсенбергу, заостренные пальцы, причем указательный палец длиннее обычного. Дрюмон утверждал, что евреи не снимают перчатки, чтобы скрыть скрюченные от жадности пальцы, и что одна рука у них длиннее другой. В арабском фольклоре евреи изображались с такими длинными руками, что ладони касались колен[575].
В средние века евреям приписывали еще множество телесных изъянов, в частности, пигментные пятна на коже и тщательно скрываемый хвостик.
В народе бытовало прочно укоренившееся представление о том, что все евреи страдают геморроем и анальными кровотечениями; возможно, оно объясняется слишком буквальным истолкованием слов Матфея о Христе: «Да падет его кровь на нас и на наших детей». Да и святой Августин говорил, что потомки евреев будут страдать от проклятия Господня, расплачиваясь собственной кровью, пока не признают себя виновными в том, что пролили кровь Христову[576]. Еще в XVII в. знаменитый испанский врач Херонимо де ля Хуэрте утверждал, что все евреи страдают геморроем и, чтобы облегчиться, прочищают анальное отверстие пальцем. Однако он предупреждал, что не принадлежать к этой «своре извращенных негодяев» еще не значит быть защищенным от недуга[577]. Столетием раньше величайший итальянский врач, еврей по происхождению, рекомендовал в качестве профилактического средства толченых майских жуков[578].
В Талмуде говорится, что геморрой — это наказание за содомию; чем чаще предается человек этому занятию, тем больше у него шансов заболеть. Многие древнееврейские ученые отмечали предрасположенность евреев к геморрою. Бернар де Годон, ставший в 1300 г. профессором Школы Монпелье, в своем труде «Лилиум медицина» объяснял это сидячим образом жизни, а также тем, что, в силу постоянной тревоги и неуверенности, евреи подвержены спадам настроения и периодически впадают в меланхолию[579]. Эти меланхолические настроения подметил у евреев и ученый Марк Циммер; он писал, что они строго периодичны; комментаторы его трудов сделали из этого вывод, что у евреев бывают менструации[580]. Это старое представление о том, что у евреев менструируют и мужчины, бытовало вплоть до нового времени.
В 1494 г. ученый Бонифациус обвинил евреев из Тирнана (Венгрия) в том, что они душат младенцев и сосут из них христианскую кровь, чтобы остановить геморроидальные кровотечения[581]; это убеждение было широко распространено в средние века. Считалось даже, что во время обрезания кровотечение останавливают, прикладывая к ранке христианскую кровь. Это могло объясняться тем, что евреи для остановки кровотечения при обрезании использовали красную камедь: настроенные против них люди вполне могли принять ее за кровь[582]. В дальнейшем этот миф, вероятно, распространился и на геморроидальные кровотечения.
Приписывали евреям и некоторые особенности поведения. Считалось, что у них вялая, мягкая ладонь и бегающий взгляд. Действительно, набожные евреи, десятки раз за день совершавшие ритуальное омовение рук, могли испытывать некоторое стеснение, пожимая руки христианам; могли также избегать смотреть им в глаза, памятуя о злословии и дурном обращении.
Всего сотню лет назад антисемит Тутман утверждал со страниц журнала, что евреи никогда не сморкаются[583]. Другие гонители евреев считали, что они никогда не моргают и что им неведом смех, который «отражает у всех народов физическое здоровье и душевное равновесие»[584]. Действительно, в силу постоянной тревоги и неуверенности в завтрашнем дне лицо и глаза еврея могли приобрести грустное выражение. Е.Рингельбаум писал, что во время Второй мировой войны в Варшаве поляки научились безошибочно отличать евреев только по печальным глазам. Евреи, чтобы не быть опознанными, старались за пределами гетто притворяться веселыми[585]. Но даже еврейский юмор всегда был скорее черным юмором. Эфраим Севела в книге «Прощай, Израиль» пишет, что еврея-оптимиста ему довелось видеть лишь в больнице для умалишенных, куда друг-психиатр пригласил его специально, чтобы посмотреть на это чудо.
Походка евреев также вызывала много разговоров, не всегда правдивых. Сельтикус утверждал, что евреи при ходьбе ставят ноги носками внутрь. Братья Таро в «Розе Сарона» описали расхлябанную походку евреев. Монтандон считал, что это свидетельствует об их общей расхлябанности, физической и
