мы немного поболтаем.
– Чудесно, – ответила я, стараясь сесть и придать бодрость голосу. – А кто это?
В трубке молчание.
– Касси Кохран. Слышали о такой?
– Простите, Касси. Я только что проснулась.
Она засмеялась.
– Если пожелаете, я приглашу моего старого друга. Это Сэм Уайатт.
– Чудесно, – повторила я, вспоминая, где у меня алказельцер.
– Слышала, Чи-Чи организовала вам встречу с Майклом, – сказала она.
– Да, это так. – Я прочистила горло. – Гм, Касси, я хочу поговорить с вами о нем. Без диктофона.
– О нет, – простонала она. – Что он натворил?
– Дело не в этом, – быстро сказала я. – А в том… ну, в общем, он снова пьет. Мне известно, что Генри не имеет ни малейшего представления об этом, поэтому считаю нужным известить об этом вас.
– О Господи, нет, – прошептала она. – Нет, нет, – вздохнув, снова повторила она. – Ладно, это его дело. Но Генри будет ужасно переживать. – Молчание. – Вы правильно поступили, сказав об этом мне.
Я не собиралась ей рассказывать, что кутила с ним.
– Господи, должно быть, то еще интервью было, – сказала она. – Он был слегка пьян и вел себя прилично или ломал мебель и обзывал вас?
– О, все нормально, – ответила я. – Просто это очень печально. Счастливым человеком он не выглядит. И о многом сожалеет.
– Бедная Лил, – вздохнула она.
Лил, новая жена Майкла, на восемнадцать лет моложе Касси.
Мы условились о встрече, и я решила, что освобожу номер в гостинице и поеду на джипе в «Уэст- Энд».
Я также решила, что непременно должна найти алказельцер. Слава Богу, голова болела не сильно, но с желудком совсем плохо. Я прошла в ванную и обнаружила записку. На раковине.
«Салли, моя любимая!
Я встал рано и решил заехать перед тем, как идти на работу. Позвони, когда встанешь. Мне действительно надо с тобой увидеться до того, как ты уедешь в Каслфорд.
Когда я позвонила Спенсеру в офис, мне сказали, что он на редакционной летучке. Я улыбнулась, вспомнив, что совещания по пятницам – его идея. Он считал, что понедельники – менее продуктивные дни, так как сотрудники не успевают прийти в себя после бурно проведенных уик-эндов.
Я оставила сообщение и выпила алказельцер, приняла душ и оделась. Я уже готова была ехать в «Уэст-Энд», когда позвонил Спенсер.
– Приношу тебе свои извинения, – сказала я, – Я была не в форме. Прости.
– Мне хотелось кое о чем поговорить с тобой вчера вечером, но, по-видимому, я выбрал неудачное время.
Что-то непредвиденное. Я сделала глубокий вдох.
– Спенсер, что-то плохое?
– Не совсем, – ответил он. – Просто нам надо серьезно поговорить о некоторых вещах.
Меня обуял страх. Дурные предчувствия одолели. Я не имела ни малейшего представления, о чем он собирается говорить; похоже, он не шутит и дела принимают серьезный оборот.
Мы договорились, что я позвоню ему, как только освобожусь.
Когда я увидела Касси, сидящую за столом в кабинете, то внезапно ощутила чувство, побудившее меня броситься ей на помощь и защиту. После того как я выслушала Майкла Кохрана и мать Касси, миссис Литлфилд, я испытывала благоговейный трепет перед ней – ведь ей удалось стать личностью, а любая другая на ее месте могла бы озлобиться на весь мир. У Касси характер не стал тяжелым, и она упорно выкарабкивалась из бездны. И преодолела все трудности.
Она разговаривала по телефону, и я присела. Положив трубку, она улыбнулась мне.
– Так, так, так, слышала, вы каждому устроили допрос с пристрастием.
– Без нажима, – заверила я ее.
– А сейчас, – сказала она, вставая и обходя стол, – желаете поговорить с Розанной?
– Очень.
Касси села напротив меня и придвинулась ко мне.
– Если у меня есть колебания на этот счет, то речь одет о посыле.
– Мой интерес лежит всего лишь в пределах ваших отношений.
– В том-то и дело. В ее жизни были события, которые никого не касаются. В некоторые из них была вовлечена и я. Поэтому хочу просить вас избегать вопросов о ее ребенке.
Потому что, видите ли, вы Розанне понравитесь, Салли, и она будет преисполнена желания угодить вам и выложит все, что на ум придет. А я не хочу, чтобы вы описали ее в каком-либо Дурном свете, кроме правдивого.
– Понимаю, Касси.
– Я не хочу также, чтобы вы воспользовались ее наивностью, – сказала она с серьезным видом, глядя мне в глаза.
– Даю слово.
Она продолжала смотреть на меня, затем перевела взгляд. на часы.
– Как вы отнесетесь к тому, если мы пойдем в кафетерий? Не обижайтесь, но вид у вас такой, что вам надо что-нибудь выпить – сок или что-то другое. – Она пожала плечами, когда я на нее посмотрела. – Что я могу сказать, зная, что вы встречались с Майклом. Только то, что все выглядят так же, как вы, когда выпивают с ним.
Мы прошли в кафетерий и сели за столик у стеклянной стены с видом на парк. Зал был великолепен – просторный, полный воздуха; витрина с обширным выбором блюд и напитков. Все работники телевидения, которые в это время находились здесь, выглядели так, словно пришли на кастинг: нарядные, с хорошими манерами и интеллигентные, как Касси. Кафетерием пользовались все, начиная от ведущих «Новостей» и кончая компьютерными техниками и уборщиками помещений.
Я заказала суп и кофе. Касси пила воду и свободно говорила перед диктофоном обо всем: хобби – сон, спорт – теннис, лыжи, коньки, плавание, парусный спорт, немного верховой езды; религия – протестантка.
– В Нью-Йорке мы посещаем пресвитерианскую церковь, в Коннектикуте – конгрегационалистскую, в Джорджии – методистскую, церковь моего мужа в детстве.
Около половины второго к нашему столику подошел высокий седеющий внушительного вида темнокожий. По бейджу на лацкане пиджака я узнала, что зовут его Сэм Уайатт.
Мы обменялись рукопожатиями. Мне и в голову не могло прийти, что давний друг Касси темнокожий. Касси объяснила, что Сэм до недавнего времени был директором отдела маркетинга «Электроника интернэшнл», теперь назначен вице-президентом по связям с общественностью всего концерна.
– Ничего, если поговорим здесь? – спросил меня мистер Уайатт. – Некоторые репортеры не любят, чтобы на пленке был посторонний шум.
Ах да, конечно, ведь он работает по связям с общественностью, а значит, постоянно имеет дело с прессой.
Его интервью стало, пожалуй, самым информационным из всех. Сэм впервые встретился с Касси миллион лет назад, когда их дети были маленькими. Они были привлечены на работу по патрулированию Риверсайд-драйв. В те времена застоя жители района нуждались в частном капитале на содержание парка и прибыли к услугам частных охранников, чтобы по ночам патрулировать окрестности.
– Касси мне понравилась уже на первом нашем заседании, потому что, когда я сказал, что хочу установить павильон, где можно будет разбивать фарфор – ну, знаете, где дети и их родители бросают бейсбольные биты и разбивают все вдребезги? – все стали возражать. Они сказали, что в Нью-Йорке и без того мною зла, и предложили поставить палатку, где люди бросают прищепки для белья в молочную бутылку. – Он рассмеялся. – Все эти белые были в ужасе от того, что такой большой черный будет что-то
