— Похоже, у него были финансовые проблемы. — Почему-то мне стыдно признаваться, что у Спенсера могли быть подобные проблемы.
— Салли, я найду виновного, и он за всё ответит. Клянусь!
— Хотелось бы верить, — грустно вздыхаю я.
В темноте я высаживаю Бадди у его дома и направляюсь к матери. В ее окнах темно, собаки лают. Где ее носит в такое время? Детектор движения зажигает на пороге дома свет. Вхожу внутрь, в полумраке треплю теплые затылки собак.
— Ты вернулась, — раздается сзади. От неожиданности я чуть не подпрыгиваю на месте.
— Господи, мама! Ты меня до смерти перепугала!
Включаю лампу. Мама моргает, сидя в кресле, ослепленная ярким светом. В руке у нее бокал.
Мать никогда раньше не пила в одиночку.
Я подхожу к ее креслу и осторожно присаживаюсь на подлокотник.
— Прости меня. — На душе у меня муторно.
Мать поднимает глаза и некоторое время смотрит мне в лицо, словно не узнавая. Затем мягко улыбается и треплет меня по щеке.
— Не извиняйся. Ты же моя любимая дочь, я не виню тебя.
Глаза начинает щипать от подступающих слез.
— Я найду того, кто это сделал, мамуля.
— Далеко искать не надо. Это все Филипп. — Мама хмурится. — Он забрал у меня мужа, а теперь пришел по твою душу. — Подбородок у нее дрожит. — Я этого не переживу, Салли. Я должна что-то сделать, чтобы наказать подонка!
Она со стуком ставит бокал на столик и быстро идет в кухню, к телефону.
— Не надо, мама, ты сегодня устала.
Мать набирает цифры.
— Мама, прошу тебя!
— Я скажу этому ублюдку, что убью его. Как ему это понравится?
Я вырываю у нее телефонную трубку и нажимаю на кнопку отбоя.
— Ты перебрала сегодня, мама. Перестань, — резко говорю я.
Целую секунду она молча смотрит на меня, потрясенная моим тоном. Потом бросается ко мне и прячет голову у меня на плече. Спина ее сотрясается от рыданий.
Кто бы это ни был, я накажу его за ту боль, которую он причинил моей матери!
Глава 14
Утром маме уже лучше. Я осталась на ночь, чтобы быть рядом, когда она проснется. Она уезжает в школу, а я возвращаюсь к себе домой, чтобы принять душ и переодеться. Сегодня понедельник, и к вечеру я должна подъехать в «ДБС», как обещала.
Собравшись, звоню Роберту, чтобы попросить его приехать.
— Сейчас самый разгар лыжного сезона, — говорит мой братец раньше, чем я успеваю что-то объяснить. — Я не смогу приехать, разве что если мать при смерти. В чем дело?
Рассказываю ему, что случилось. Роб явно в шоке.
— И что ты намерена делать? Неужели свалишь в свой Нью-Йорк и бросишь маму одну? И это когда весь Каслфорд смотрит по видаку, как ты трахаешься!
Все ясно. Понимания от старшего брата не дождешься. Я, конечно, пытаюсь объяснить, что решается вопрос о моем назначении и что я не могу не ездить на работу. Но Роберт категоричен:
— Не иначе, сестренка, как ты собираешься стать очередной Джессикой Сэвидж. Тоже желаешь, чтобы твоя популярность строилась на скандалах и грязном белье, вытряхнутом на публике?
Считаю до трех, чтобы не сорваться, а затем отвечаю в стиле Спенсера:
— Откуда ты знаешь, кто такая Джессика Сэвидж? Разве уже вышел комикс о ней?
— Ха-ха, как смешно! Прими совет, Салли: попроси помощи у кого-нибудь из своих суперлюбовников. Или они хороши только для порносъемок?
Разозленные, мы оба вешаем трубки. Набираю номер Мака Клири, маминого приятеля, хотя и не уверена, что это здоровая идея. Он как раз собирается уходить, хорошо, что я успела.
Мак отличный парень, поймите меня правильно. Мне странно думать, что в свои годы мама еще встречается — более того, занимается сексом — с добродушным мужчиной, в прошлом ученым. Но я ужасно рада за них обоих.
Объясняю ситуацию Маку:
— Я должна уехать, пойми. Но маму нельзя оставлять одну.
— Дело в той пленке, да?
— А, ты уже знаешь…
Пауза.
— Мне тоже прислали кассету. Я начал смотреть, но когда сообразил, что это грязный компромат, я сразу же…
Дальше я почему-то ничего не слышу: у меня натурально заложило уши. Наконец прихожу в себя.
— Ты… рассказал матери?
— Нет, конечно. Она сама вчера позвонила и рассказала, что произошло. Я хотел сразу найти тебя и предложить помощь, но не знал, как это тактичнее сделать. Твоя мать любит тебя и гордится тобой, мне ты тоже дорога. Скажи, если тебе понадобится помощь, девочка.
Интересно, что Мак даже не просит меня объяснить, откуда взялась запись. Я сама вкратце рассказываю, что пленку сняли нелегально и что кто-то разослал копии всюду, где знают меня или мать.
— Думаю, мне не стоит спрашивать, кто виновен в этом паскудстве, — устало говорит Мак.
— Мама думает, что к этому приложил руку Филипп О'Харн.
— Возможно, она и права. Салли, мне так жаль… слушай, что я могу сделать? Ведь чем-то я могу помочь?
— Мама сейчас в школе, но она сама не своя. А я должна уехать. Ее надо поддержать…
— Не продолжай. Сегодня вечером я буду у нее независимо от того, хочет она этого или нет. — Подумав, Мак добавляет: — Она не должна была отгораживаться от меня в этой ситуации.
— Для нее это нелегко, мама привыкла быть сильной. И потом она считает, что это связано с отцом и расследованием. — «Давай же, Салли, скажи это!» — Ты знаешь, что она любит тебя, но память об отце для нее очень дорога. Поэтому мама и решила возвести стену между вами. Но ей нужна твоя помощь.
Во время нашего разговора начинает мигать сигнал второго вызова. Я прощаюсь с Маком и слушаю этот звонок. Полиция Нью-Йорка интересуется Спенсером. Кейт Уэстон все-таки подала заявление о его исчезновении. Я рассказываю детективам все, что знаю, — имена, даты и прочее. Сообщаю, что полиция Лос-Анджелеса полагала, что Спенсер в Гонолулу, но канал «ДБС» проверил списки пассажиров и не нашел в них мистера Хоза.
После звонка полиции возвращаюсь к матери, чтобы оставить у нее Саманту (бедная мама, у нее уже целый зоопарк дома!). Я разрешаю собакам обнюхать кошку — к счастью, они знакомы — и даю строгий наказ не обижать гостью. Пишу записку маме, что вечером заедет Мак. Запихиваю ключ под цветочный горшок у входа, чтобы парень, который выгуливает собак, мог войти. Затем сажусь в джип и уезжаю.
Для начала я направлюсь в редакцию. Вхожу непринужденной походкой, словно мне на все начхать, но люди все равно оборачиваются мне вслед — чувствую это спиной. В руках у меня коробка для бумаг. Ставлю ее на стул и начинаю собирать со стола свои вещи.
Кто-то подходит сзади.
— Салли, ты же не уходишь от нас, правда?
