солнцем террасе, распивая фруктовый чай со льдом. Нам прислуживает Тита, которую я знаю (вот это да!) уже целых двенадцать лет. Дейзи и я вспоминаем некоторые случаи из прошлого.
Например, во время учебы в колледже Морнинг приехала летом погостить к нам с мамой и Робом. В тот год она постоянно попадала в разные истории, а потому сбежала от них под наше крыло. Но и тут неприятности достали ее. Когда она решила подработать на стоянке, ее застукали отдающей ключи от крутой тачки какому-то смазливому парню, попросившему прокатиться. Потом она ухитрилась въехать на маминой машине в пруд. А под конец начала приставать к моему брату, однако получила от ворот поворот. Но моя мать — мудрая женщина, она сделала Морнинг несколько дежурных замечаний, а затем просто пригласила в гости ее родителей. Апогеем истории явился приезд Рубиновичей и их визит в «Макдоналдс», куда устроилась на работу их непутевая дочь. Они оказались там в тот момент, когда Морнинг с позором вышибали из забегаловки за то, что она грубила клиентам, стоя у кассы.
Дейзи прониклась уважением к моей матери за ее терпение и до сих пор не устает повторять, как благодарна ей.
— Вот уж настоящая леди до кончиков ногтей, — приговаривает она. — Точь-в-точь моя покойная бабушка, родившаяся в Германии.
На самом деле только со стороны кажется, что деньги способны решить любые проблемы. Рубиновичей не обошла стороной беда. Возможно, именно по этой причине мы так сдружились с Морнинг: я в трудный момент поддержала ее и разделила ее горе. В семье был еще один ребенок, молодой человек по имени Юта (по названию штата, сами понимаете), который был старшим из детей. Он погиб, когда взорвалась его моторная лодка. Морнинг говорила, что ее мать была убита произошедшим и долгое время сидела на транквилизаторах.
Леви приезжает со студии домой. Он явно рад меня видеть. Мы некоторое время болтаем, затем Тита подает на террасе обед. Сегодня на удивление тепло и солнечно после затяжных дождей. Дейзи ужасно рада перемене погоды.
Она осветляет волосы, но вы ни за что об этом не догадаетесь, настолько ей идет быть блондинкой. Она до сих пор курит, хотя врачи давно запретили ей вредить своим легким. От этого Дейзи кашляет, но как-то боком рта, и у нее больше морщинок с одной стороны лица, чем с другой (это выглядит так, словно ей сделали не самую удачную подтяжку кожи).
Но Леви обожает жену. Обожает настолько, что до сих пор не осмотрит на других женщин — а уж поверьте мне, их вокруг него множество. Леви женат на Дейзи уже сорок лет, и все это время ничто никогда не угрожало их браку. Никаких ссор! Я однажды видела, как Дейзи вылила Леви на брюки кофе за десять минут до важной встречи, но ее муж только покачал головой, быстро переоделся и уехал, нежно поцеловав супругу.
Я нахожу забавными их нежности, особенно если учесть, что очень многие люди в киноиндустрии боятся Леви Рубина. Конечно, он несколько грубоват, но при этом вполне добродушен. А его трогательное отношение к жене меня просто умиляет.
— Леви, я хотела спросить, знаком ли ты с Лилиан Мартин и что о ней знаешь, — задаю я вопрос.
— Она должна получить «Оскара» за «Долгую дорогу», — мимоходом замечает Дейзи. — Леви видел черновую версию ленты. Говорит, Лилиан отлично справилась с ролью.
— О да, девушка сделала приличный шаг вперед после этих мыльных опер.
— Она встречалась с этим проходимцем и плутом… как его… Ярленом, — добавляет Дейзи. — А кто его убил?
Я слушаю во все уши.
— Да кто его знает? Все они ходят по краю пропасти, — пожимает плечами Леви, явно не слишком заинтересовавшийся разговором.
— Подождите, — прерываю я диалог. — Значит, Клифф Ярлен был проходимцем? Негодяем, да? И все это знали?
— Ну не то чтобы негодяем. Он возглавлял Американскую федерацию технологий, совершенно новое объединение. Наверняка под эгидой клана Гамбино в Нью-Джерси. А затем их щупальца полезли и сюда, они здесь что-то долго прощупывали, обосновывались, перебрасывали людей. Мне кажется, Ярлен из Джерси. Так-так, — задумчиво говорит Леви, — Дженовезе держали Нью-Йорк, а Гамбино управляли Джерси. Или управляют до сих пор. Они послали Клиффа сюда, на новую почву. Он был способным малым, с деловой хваткой. Здесь он неплохо устроился, везде пролез.
— А потом заключил контракт с «Монархом»? — спрашиваю я.
— Да. Я полагаю, что до сих пор это их самый крупный контракт с телекомпанией. Например, мы бы не стали с ними связываться, да и многие другие тоже. По крайней мере пока. — Леви задумчиво смотрит на меня. — Думаю, «Монарх» для Американской федерации технологий — золотое дно, его владелец скупает все, до чего может дотянуться.
Я продолжаю пытать Леви и за салатом, и за супом, и даже за кофе с гренками. Удивительно, как много ему известно о нелегальных делишках Ярлена!
— Что значит: Клиффа поставили во главе, чтобы он проверил благонадежность боссов «Монарха»?
— Им нужно было знать, можно ли в студии установить связь с людьми, готовыми к нелегальным делам, — поясняет Леви. — Выяснить, что там за начальство, сколько народа работает и кто особенно нуждается в деньгах.
— Прощупывали почву?
— Да. Сейчас много криминала в шоу-бизнесе.
— А если, предположим, нужный человек боится связываться с подделкой счетов компании? Как тогда поступят криминальные элементы? Ведь если Клифф был мафиози, он хотел делать крупные деньги. Каким образом?
— Ну, существует много способов. Возьмем недавний пример: некое объединение (это я об Американской федерации технологий) внедряется в студию и узнает, что финансирование проектов недостаточно щедрое. А когда средства поступают от малоизвестной организации, их довольно сложно отследить.
— Ты об отмывке денег?
— Правильно. Сейчас я тебе на пальцах объясню. — Леви начинает двигать тарелки на столе.
— Ты стареешь, милый, — упрекает Дейзи мужа. — Раньше ты говорил, что в Голливуде нет организованной преступности.
— Но ведь это не интервью, можно и раскрыть некоторые секреты, — подмигивает мне Леви. — Ты же не станешь ссылаться на меня, если решишь использовать материал?
— Разумеется. Я просто пытаюсь понять, что произошло с Клиффом.
— Ты знала его? — хмурится Леви.
— Мы познакомились в день его смерти.
— Его окружали дрянные люди. Он-то сам был неплохим парнем, но его окружение… — Леви берет свою грязную тарелку и ставит в центре стола. — Предположим, это «Монарх», студия, созданная в 1930 году, по большей части детище Фрэнка Нитти, наследника империи Аль Капоне.
— Я думала, они держали Чикаго.
— Но Чикаго затем подчинил себе Голливуд. Они создали свой метод: взяли деньги, полученные на незаконном производстве сигарет и алкоголя, на проституции и игорном бизнесе, и перекинули их в Голливуд, а затем получили их отмытыми через объединения, которые сами же и создавали. Профсоюзы и прочие организации. Теперь это уже отработанная схема. Когда режиссер и его команда ищут средства на съемки фильма, они плевать хотели на то, откуда эти средства поступают.
— Дорогой! Ты же говорил, в этом городе нет организованной преступности, — настаивает Дейзи. В ее голосе беспокойство.
— А вот это — чикагская мафия. — Леви берет мою тарелку и ставит рядом со своей. Затем соединяет обе тарелки ножом. Тарелка Дейзи ставится поблизости. — Это легальные объединения под руководством криминальных авторитетов. — Тарелка Дейзи соединяется с «Монархом» и «чикагской мафией» двумя вилками. Выходит треугольник. — Вот так циркулируют денежки. Все довольны. Кроме того,
