Аманда смотрит на меня сквозь слезы:
— Который час?
— Шестой.
— Черт! — Она взлохмачивает волосы, глаза ее смотрят в пространство. Вздохнув, нехотя вылезает из постели. Молча наблюдаю, как она исчезает за дверью ванной.
Лишь через два часа Аманда появляется на пороге комнаты с лучшим из своих лиц. В своей любимой футболке и самых классных джинсах «Севен». Волосы заправлены под кепку для гольфа. Она усаживается рядом со мной на диван в гостиной и прикрепляет к уху большую серебряную подвеску.
— Я встречаюсь с приятелями в «Трайбека гранд», если хочешь, пойдем, — предлагает она.
— Не знаю…
— Уверена?
— Да, — отворачиваюсь к телевизору. — Я не в настроении. Не хочется одеваться, куда-то идти.
— О'кей. — Надевает вторую сережку. — Мне нужно бежать. Возможно, вернусь очень поздно.
— Приятного вечера.
Как Аманда поступает? Это нечестно! Жму на кнопку громкости телевизора, пока в ушах не начинает грохотать.
А я уже все распланировала. Мы бы сидели на диване, я в халате, она в своей шелковой пижаме, смотрели бы кино, пожирали новые образцы из Висконсина и по очереди отхлебывали из двухлитровой бутылки с диетической колой. Я снова выслушивала бы ее душещипательную историю — на этот раз с трагическими подробностями — и притворялась бы потрясенной, когда она припоминала бы, как Райан впервые предложил нанять «новую хорошенькую секретаршу», или как она обнаружила, что дверь его кабинета закрыта, внутри темно, хотя она знала, что он не выходил. Затем, может быть — только может быть — закончив, Аманда вытерла бы покрасневшие глаза краешком платка и благосклонно согласилась — только может быть — выслушать меня. С ней ничего не случилось бы, правда? Настал бы и мой черед?
Кого я обманываю? Я так травмирована событиями дня, что начинаю бредить. Представляю такое жгучее сочувствие Аманды, от которого у нее обгорела бы и слезла кожа.
Аманда вовсе не тот человек, который нужен мне сегодня. И никогда не была такой.
Тянусь к телефону и набираю номер.
— Алло?
— Джейк, это я. Я хочу, чтобы ты пришел.
— Да? — Он колеблется. — Почему бы и нет? Сейчас суну в портфель свой дневник и, может, финансовый отчет. Еще что-нибудь хочешь проверить?
— Пожалуйста, не злись. — Сглатываю комок в горле. — У меня был трудный день.
— Да ну? Иметь постоянную работу оказалось не так здорово? Я мог бы тебя предупредить.
— Меня уволили.
— Ха-ха. Очень смешно.
— Я серьезно.
— Даты что?
— Правда.
Пауза.
— Сейчас приеду.
Час спустя Джейк появляется в дверях. И когда я вижу его, в той самой серой рубашке, в которой он был в день нашей первой встречи, сердце мое замирает. Я вовсе не собираюсь расспрашивать о том, как он провел день, или посвящать в подробности моего дня. Не говоря ни слова, даже не закрыв входной двери, бросаюсь к Джейку, приникаю к нему в крепком объятии и просовываю язык в его рот. Он подхватывает меня на руки — я не шучу меня! — и несет в спальню. Может, он закрыл дверь, а может, и нет. Какая разница?
По моей комнате проносится ураган, расшвырявший одежду, разбросавший по полу одеяла и подушки. Когда шторм наконец, успокаивается, смотрю на Джейка, на его сильное обнаженное тело, нависшее надо мной. С нежной улыбкой он отводит волосы с моего лица и тихонько целует в губы. Впиваюсь пальцами в его плечи, привлекая еще ближе к себе.
Джейк нежно поглаживает меня по лицу, прижимается к ложбинке между шеей и плечом. Прикрыв глаза, чувствую, как его пальцы тихо ласкают меня за ухом.
— Я люблю тебя, — шепчет он.
Мы оба замираем и отстраняемся друг от друга. И оба со страхом ждем моей реакции.
И я разражаюсь слезами.
Глава 21
На следующее утро просыпаюсь от стука собственного сердца. Несколько мгновений стараюсь связать смутные воспоминания, осознаю, что просыпалась раньше от нежного прикосновения губ Джейка к моей щеке, припоминаю его шепот, обещание позвонить позже. Все остальное в тумане.
Таинственное облако, скрывающее воспоминания, пугает меня. Нет, конечно, я помню, что случилось прошлой ночью, хотя кое-какие моменты остаются болезненно неясными, но меня гораздо больше беспокоит то, как я к этому отношусь. Этого я не знаю.
Звонок телефона не выводит меня из ступора. Снимаю трубку только потому, что руки запрограммированно совершают это движение. Словно я автомат, произносящий записанное приветствие.
— Сара, мне таааак жаль, — начинает Лори.
— Ты о чем?
— Я слышала о Марианне Лангольд. Я же говорила, что она стерва!
— А, это. Не переживай. Все отлично.
— Что ты имеешь в виду? Что отлично?
И тут до меня доходят, обрушиваются на меня и поражают все яркие, живые подробности того, что случилось ночью. Прижимаю прохладную ладонь к пылающему лбу и съеживаюсь.
— О нет… — выдыхаю я.
— Что? — волнуется Лори. — В чем дело?
Стараюсь рассказать о своей ночи с Джейком, используя эвфемизмы для описания моментов, которые вгоняют меня в краску.
— А потом… — Вздрагиваю при мысли о необходимости повторить это. — А потом он сказал, что любит меня.
— Иди ты!
— Да я понимаю.
— Когда он это сказал?
— Ну, знаешь, во время…
— Во время секса?
— Да. — Можно подумать, вы не знали. Я снова краснею.
— Ну-у! — Лори понижает голос. — А что ты сделала?
— Заплакала.
— О нет.
— Да.
— А секс был хороший?
Краснею еще гуще, щеки просто наливаются кровью.
— Был… э-э… — Вздыхаю. — Да. Хороший. Очень, очень хороший. — И более в детали я не вдавалась.
— О Сара! — Лори укоризненно прищелкивает языком. — Ты что, не знаешь, что плач — это обычная реакция на хороший секс? — Звонит домофон. — Это дверной звонок?
