– Кстати, их здесь только двое, – вмешался невзрачный. – А где третий?
– Кто? – глупо спросил Ферзен.
– Великий и неуловимый агент Сотников, – подал голос желчный Зидлиц. – Где он? Если эти двое подслушивали внизу, значит, он тоже был где-то рядом!
– Какой Сотников? – искренне изумился Владимир. – О чем это вы, господа?
– О, не пытайтесь нас обмануть, – парировал Сандерсон. – Нам все известно! Маленький господин, который вечно отирался возле вас и не без успеха выдавал себя за поляка, не кто иной, как особый агент Сотников, которого прислали из Петербурга, чтобы он страховал вас в случае неудачи. У графа Адлерберга хорошие друзья в вашей столице, и его предупредили, что вы явитесь не одни! А мы-то чуть не допустили промах, когда пытались завербовать вашего приятеля! Правда, когда мы узнали, кто он такой, пришлось срочно исправляться, но, разумеется, вы сумели его защитить!
Балабуха вытаращил глаза. Бравый артиллерист искренне пытался представить Августа Добраницкого в роли их коллеги агента Сотникова – но, увы, его воображения на это явно не хватало.
Уж не морочат ли им голову, в самом деле? Но чего ради?
– Поймали, поймали! – радостно вскрикнула Розалия, завидев подручных Ферзена, которые только что появились в дверях, волоча за собой упирающегося Добраницкого. – Вот он, это и есть Сотников!
– Значит, вся честная компания в сборе, – хмыкнул француз и налил себе ликеру.
– Август! – крикнул Владимир. – Зачем, ну зачем ты увязался за нами? Теперь наше задание полностью провалено!
– Ха-ха, – неприятно усмехнулся Зидлиц. – Вот вы и разоблачили себя, господа агенты! Вы только одного не учли – что вы жалкие пешки, которые влезли в слишком большую игру. И, как и пешек, вас сейчас сбросят со счетов!
– Между прочим, пешка еще может стать ферзем, – парировал неунывающий Август, которого подтолкнули к двум офицерам. В следующее мгновение он встретился взглядом с шатенкой, которая стояла в глубине комнаты, и переменился в лице.
Да что там переменился – Балабуха, не склонный к преувеличениям, утверждал впоследствии, что такой опрокинутой физиономии, как у Августа, он не встречал больше ни у кого на свете. Даже у гусара, которого артиллерист некогда застукал со своей невестой.
– Ах! – вскрикнула шатенка, роняя бокал, который упал на пол и разбился вдребезги.
– Караул! – пискнул Август и, отступив, сделал попытку спрятаться за широкую спину Балабухи, но получил от одного из конвоиров тычок под ребра и застыл на месте.
– Сударыня, – спросил Зидлиц, от которого не укрылась реакция шатенки, – вам что, знаком этот господин?
– Еще бы! – вспыхнула та. – Это мой жених! Мерзавец, который сбежал, бросив меня у алтаря! Тот, который опозорил меня перед всей Варшавой!
Сандерсон открыл рот.
– Я не смог бы опозорить вас больше, чем вы сами, даже если бы захотел! – крикнул Август.
– Август Добраницкий, – бушевала шатенка, – вы негодяй!
– Позвольте, позвольте, – вмешался Ферзен. – Так он что, действительно Август Добраницкий? Не Никита Сотников?
– Какой еще Никита? – Шатенка яростно топнула ногой. – Мерзавец он, мерзавец! Розалия, ну что ты стоишь? Ведь ты должна отлично его помнить!
– Изабелла, дорогая моя кузина, – хладнокровно отвечала графиня Рихтер, – я уже много раз говорила тебе: твои дела меня не касаются! Если этот господин сбежал бог весть куда, вместо того чтобы на тебе жениться…
– В Северную Америку, – с широкой улыбкой зачем-то уточнил Август, хотя его никто об этом не просил.
Владимир остолбенел.
– Поскольку вы сейчас не в Америке, – крикнула Изабелла, – вы должны на мне жениться! Ваш брат, граф, обещал мне, что лучше мужа, чем вы, я не найду, а вместо этого…
– Лучше я уйду в монастырь, – коротко ответил Август. – Женитьба не для меня… уж женитьба на вас – так точно!
– Минуточку, – вмешался Балабуха. – Так ты что, все время говорил нам правду? Ты был в Северной Америке? Твой старший брат – граф… а дядя – епископ? Он у тебя тоже имеется?
– Ну да, – подтвердила Розалия, – его дядя – епископ Краковский. Впрочем, я не понимаю, какое отношение ваш вопрос имеет к делу. Важнее скорее то, что этот человек – не Никита Сотников.
– То есть ты все время говорил нам правду? – допытывался Владимир, обращаясь к Августу. – И ты не шулер?
– Клянусь своей невестой, чтоб ей пусто было! – торжественно объявил Август. – Когда я сбежал, эта ненормальная стала угрожать, что найдет способ со мной разделаться. Поэтому я подался в Америку, а когда вернулся и встретил вас, эти нападения… Я думал, что она каким-то образом отыскала меня и мстит. Я пытался вам это сказать, но вы даже не захотели меня выслушать!
– А как же дуэли? – вырвалось у Балабухи. – Ты уверял, что не раз дрался, а между тем…
Август потупился.
– У меня было множество дуэлей, – объяснил он. – Просто… гм… в последний момент я всегда предпочитал мириться с противником.
Офицеры были совершенно повержены. Конечно, разоблачать лжецов приходится нередко, но вот выводить на чистую воду человека, который все время говорил сущую правду…
Да, в лице Августа им попался просто исключительный случай!
– Меня интересует вот какой вопрос, – сказал Сандерсон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Если это не Сотников, то кто же тогда Сотников?
– Очень, очень странно, – согласился с ним Зидлиц. – Впрочем, я полагаю, что все в свое время прояснится… А вот и его величество! Господа, будущий российский император!
На пороге гостиной только что появился невысокий коренастый молодой человек с мясистым лицом, действительно несколько напоминающий Константина Павловича. Однако вовсе не внешность претендента поразила наших героев, а дама, которая сопровождала грядущее императорское величество. Ибо была эта дама чернокудра, синеглаза, обольстительна и дьявольски хороша.
– Мистер Сандерсон, я пыталась развлечь его величество, – томно объявила Антуанетта, по привычке строя глазки всем присутствующим, – но вы так и не поднялись к нам, хоть и обещали явиться, когда настанет время… Его величество захотел познакомиться со своими союзниками, и, согласитесь, это вполне законное желание!
Тут она увидела возле стены Владимира, здоровяка артиллериста и Добраницкого, который выглядывал из-за спины Ферзена, приподнявшись на цыпочки. Один бог ведает, чего стоило в это мгновение Полине Степановне удержать на устах глупо-кокетливую улыбку, да еще похлопать ресницами, чтобы все окончательно убедились в том, что вновь прибывшую ни в коем случае не стоит воспринимать всерьез.
– Ах да, – спохватился Сандерсон. – Ваше величество, прошу меня извинить… Непредвиденные обстоятельства в лице некоторых докучливых людей…
– Что? – завопил Август. – Так это и есть ваш хваленый претендент?
– Сэр, – с неудовольствием промолвил Зидлиц, – должен вам сказать, что…
– Нет, это потрясающе! – не слушая его, кричал Добраницкий. – Да ведь я же знаю его! Ты что от меня отворачиваешься, а? Шельма! Сейчас я тебе все припомню, голубчик, все! Ты у меня узнаешь, как кружить голову честным женщинам! – зачем-то добавил он.
– Мсье, – шепнул французу Ферзен, – может быть, пора выводить всех троих и того?..
– Претендент! – продолжал возмущаться Август. – Будущий император… да какой он император? Это же Пашка Бородин, шулер! Подбросил мне крапленые карты и меня же обвинил, что я плутую…
– Что? – пролепетала Розалия, меняясь в лице.
– Что? – ахнула Изабелла.
– Тоже мне, самодержец! – победно припечатал его Август. – Вы только посмотрите, посмотрите, как у
