благодарностей. Кто так и живёт - 'превозмогает силу силой'. Злую - доброй. И это - правильно...
...Флаер быстро пошел вниз - в окруженную скалами долину реки, заполненную островами и зарослями. Никаких построек видно не было, и мальчишка на миг поморщился - попасть в здешние джунгли ему не слишком-то хотелось: приключение невовремя... Потом он заметил, что на полянке, на которую спускался флаер, его уже ждут. Просто тот, кто ожидал, был как бы частичкой леса и замечался не сразу, хотя стоял открыто и не маскировался...
...Сын Вайми оказался гибким юношей лет всего пятнадцати - широкогрудым, узкобедрым, длинноногим, с темно-золотистой кожей, живописно ободранной - её покрывали царапины и ссадины, а кое-где виднелись и синяки. Из-под лохматой массы спутанных, черных, как ночь, волос внимательно смотрели громадные, широко расставленные синие глаза, словно светившиеся изнутри. Диковатое лицо юноши было очень красиво, не столько за счет свежей правильности черт, сколько за счет выражения - ещё наивной жадной внимательности и, в то же время, постоянного глубокого размышления. Подживающие ссадины ничуть не портили его, напротив, придавали 'хозяину джунглей' на удивление естественный вид. Одето это чудо природы было лишь в парео на бедрах - да еще в ремень с тяжелым ножом, если так можно сказать. Одним словом - вполне соответствовало отцу...
...Час спустя, когда мальчишки познакомились, слегка поссорились (Димка осторожно потрогал рассеченную губу и заодно проверил, не шатаются ли зубы - юный мьюри оказался не дурак подраться) помирились и выкупались в знак примирения - они растянулись на песке, бессовестно жарясь на солнце. Мьюри, наверное - в знак солидарности, потому что Димка сомневался, что его кожа может еще хоть сколько-то загореть. Наверное, мьюри всё же светлокожие от природы, как те же ойрин с Джангра - просто от рождения загорелые до невозможности, невольно подумалось ему.
Они потрепались на вечную для парней тему - о девчонках, потом как-то незаметно перешли к вещам, более серьезным, подобающим юным дворянам - а этот дикий Маугли тоже оказался дворянином, его отец честью и мужеством выслужил даже не личное, а потомственное дворянство - и не было похоже, что выбор Императора ошибочен...
- Так что же выходит - это у вас лицейская форма такая? - Димка кивком указал на парео, сейчас небрежно валявшееся на песке - наготы мьюри, как и земляне, не стеснялись ничуть.
- Ну да, - удивленно ответил Маоней. - А что? Очень удобно. Не жарко.
Димка хихикнул - представил, что было бы, если бы и в земных Лицеях ввели такую же форму - потом спросил уже серьезно:
- А как вы тут учитесь? Ну, вообще живете?
Маоней пожал плечами.
- Я-то уже не учусь - всё, выпускник, как и ты... Гуляю вон просто... Как жили... ну, как наши предки жили много тысяч лет назад. Ели то, что могли найти и поймать - случалось, и голодали. Спали в том, что могли построить своими руками, и одевались так же - и, в то же время, нас каждый день учили космографии, инфрафизике, нейрогенетике, истории и ещё тысяче других вещей. Мы были очень довольны такой жизнью, настолько полной, что каждый её день казался нам вечностью. Хотя, не всегда, знаешь... Это тут-то влажно и тепло - а вот в горах зимой мороз такой, что трескались деревья. Мы закутывались в шкуры и всё равно дико мерзли, когда приходилось выходить на улицу. Зимой на охоту ходили только мальчики, девушки оставались в домах - и мы страшно гордились тем, что страдаем вместо них... А весной и осенью были страшные бури, когда реку запруживали упавшие деревья и потом начинался настоящий потоп... мы лезли спасаться на скалы, но никто из нас не погиб, Димка. Мы, мьюри - на самом деле очень живучий народ. Однажды я упал с дерева, метров с восьми - и отделался всего лишь синяками. Правда, я, если честно, очень страдал от боли и пару дней не мог ходить - но зато потом стал осторожнее. А если кто-то из нас ухитрялся сломать руку, она заживала всего за пару недель... нам говорили, что надо для этого делать.
- Но не помогали?
- Нет. Когда любого из нас спасали от смерти, мы просто не замечали этого.
- И вы были довольны тем, что над вами так... э... издевались? - спросил не без подковырки Димка. Нет, в земных Лицеях ученики проходили через испытания, намного более суровые - случалось, что и гибли - но мьюри! Законченные гедонисты!..
- Издевались? - Маоней вдруг нахмурился. - Мы были счастливы. Всё, что у нас было, мы делали сами, своими руками. Ты никогда не думал о том, что счастье - именно в преодолении трудностей?
- Но это... довольно своеобразное воспитание, - ответил Димка. Да, обучение в Лицеях суровое - но на подножном корму их обитатели таки не жили и шкур своими руками не выделывали... по крайней мере, не дольше месяца-другого в год (Димка усмехнулся своим воспоминаниям).
Маоней пожал плечами.
- Единственно достойное разумного существа, как мне кажется. Нас же учили. Рассказывали о таких вещах, о которые обычно не говорят никому. От нас ничего не скрывали. Мы знали, что вырастем и выйдем в большой мир, где тоже будем счастливы - но уже иначе. Каждый миг нашей жизни был полон. Теперь мне хватит впечатлений, чтобы написать множество книг... Мы не знали скуки...
- Зато голодали и мерзли?
- Нечасто. И отдавали последний кусок тем, кто слабее. А если поначалу случалось его утаить - меня, например, мучила совесть и одного раза хватило, чтобы... мы не сознавали себя счастливыми. Глубина наших детских переживаний была огромна. Но мы учились... учились всему...
- Но как вы жили? - Димка тоже уселся поудобнее. Было страшно интересно - словно во сне, когда родной город становится вдруг таинственным и незнакомым.
- Учились, добывали пищу, спали. Это, собственно, всё. Добрых полдня мы проводили в воде и плавали так же привычно, как ходили. Нам постоянно приходилось бегать, плавать, лазить, обдираясь в зарослях до крови... лишь вечерами, у костра, мы могли поговорить друг с другом, часто на голодный желудок, - но с ним, кстати, гораздо легче думается. Мы привыкли не бояться холода и боли, и это наше упорство потом очень нам пригодилось. Мы стали красивыми и сильными, даже не думая об этом... но, знай мы всё заранее, мы не захотели бы такой жизни, - Маоней замолчал. На берег накатывались мелкие волны, и в джунглях крались вечные шорохи и шелесты.
- Мы жили очень дружно, - через минуту продолжил он. - Даже странно. У каждого из нас были друзья, но вот врагов не было, хотя мы дрались по десять раз на дню, даже девочки. Любой спор разрешался у нас кулаками, часто дрались даже друзья - просто ради развлечения. Бывало, что проигравший получал несколько ударов босой ногой в живот, но покалеченных или, тем более, убитых, никогда не было. Всё это было не всерьез. Ссорились мы гораздо реже, чем дрались. Энергия просто переполняла нас... - Маоней замолчал, а потом с улыбкой добавил:
- Это похоже на то, как учили вас, правда?
- Ну в общем... да, - неохотно признал Димка. - Но нас всё равно учили лучше, вот!
- Нет, нас лучше! - в качестве решающего аргумента Маоней показал ему язык. - И мы, мьюри, станем первой расой Галактики, вот!
Димка посмотрел в темно-синие глаза юного мьюри, полные бесконечного, вполне земного упрямства, вздохнул - и вдруг улыбнулся.
Что бы там не говорил отец - но ничего, на самом деле, не кончилось.
На самом деле, всё только начиналось.
Для всех. Пожалуй - для всех.
