Женский декамерон

   — Обнял и поцеловал?

   — Нет.

   — Спросил, как дети?

   — Нет.

   — Есть попросил сразу же?

   — Нет.

   Тут один мужик и говорит:

   — Трахнул, поди, прямо на крыльце!

   — Правильно, угадал. Получай шмат сала. А кто угадает, что я потом сделал, тот пару соленых огурцов получит.

   Опять гадают, что он там сделал.

   — Ну, теперь-то о детях спросил?

   — Нет.

   — В дом прошел?

   — Нет.

   — Местность оглядел, нет ли чего опасного?

   — Нет.

   Тут снова тот мужик басит:

   — Опять трахнул.

   — Правильно. Получай и пару соленых огурчиков. А кто угадает, что я после сделал, тот получит бутылку самогонки!

   Партизаны хором:

   — Опять трахнул!

   — Нет, не угадали. Лыжи снял.

   Очередь была за бичихой Зиной, но она так хохотала над анекдотом, что попросила, дать ей отсмеяться: «Я уж буду крайняя рассказывать, девоньки! Ой, не могу — лыжи снял!..»

   Пришлось рассказывать Наташе, но она не возражала, потому что ее история как раз подошла к анекдоту.

История вторая,

   рассказанная инженером Наташей, свидетельствующая, что в мирное время партизанские способы любви могут быть применены и усовершенствованы

   Мой муж начал увлекаться фотографией. Это, скажу я вам, для жены далеко не радость. Мало того, что по ночам в ванную не пройти, что все окна сохнущими фотографиями заляпаны, что от бутылок с реактивами вонь по всей кухне, так я еще и натурщицей служу!

   Несколько лет назад увлекся он обнаженной натурой, снимал меня голенькую во всяких романтических позах, то как русалку на берегу реки, то как ящерицу на камне. Фантазировал как хотел. И часто возил меня для таких съемок в лес. Однажды он готовил этюд «Весна». Приехали мы ранней весной в лес, еще снег кое-где держался, только-только пригрело как следует. Выбрал он подходящее место в березняке и ищет, куда бы меня между березок поставить. А я стою голая и дрожу. Говорит он мне:

   — Вон там подходящая кочечка под березкой, встань на нее!

   Я подошла, поглядела.

   — Витя! Это не кочка, а муравейник.

   — Не бойся, они еще спят.

   Встала я на муравейник. Муравьев сначала не видно было, но под моими ногами они ожили и поползли.

   — Витя! Они на меня лезут!

   — Потерпи минутку, такой кадр получается! Еще пара дублей и все!

   Я стою, приплясываю, а он ругается:

   — Ты что, не можешь потерпеть ради искусства?

   Я взвыла и бросилась с этой «кочечки», потому что они, муравьи, уже до таких мест добрались, что называть неприлично в ином, не в нашем с вами обществе! Витя неделю со мной не разговаривал.

   А как-то задумал он сделать фотоэтюд «Зима» и снова с обнаженной натурой. Взял в рюкзак бутылку водки, чтобы меня после съемки растереть, и теплое одеяло — закутать. Поехали мы с лыжами в лес. Нашел он подходящее место среди огромных сугробов и белых деревьев, велел мне раздеться и встать среди них на лыжах. Я так и сделала. Он снимает, щелкает затвором и рычит от удовольствия: