положено мужчине в таком случае, встает из-за стола, провожает Раневскую до двери, целует ей руку. В это время она с необыкновенным пиететом произносит:
— Спасибо, спасибо преогромное, Василий Петрович! Я этот день никогда не забуду…
Через день Фаине Раневской позвонили из секретариата Немировича-Данченко и сообщили, что приказ о зачислении в штат МХАТа Раневской Фаины пока отложен. И дали тут же понять, что отложили его так далеко, что, скорее всего, подписан он не будет.
Раневская постаралась все вспомнить… И, к ужасу своему, вспомнила. Вспомнила, как уважаемого и обожаемого ею режиссера, Владимира Ивановича, она у самой двери поблагодарила и назвала Василием Петровичем…
Известный актер и надежный друг Раневской, Качалов, актер МХАТа, незлобно, с сожалением выговаривал ей:
— Ну, я понимаю, ты в тот момент думала обо мне, о том, что скоро вместе со мной в «Вишневом саде» играть будешь. Вот и Василий (имя Качалова — Василий). Но объясни, бога ради, откуда взялся какой-то вульгарный Петрович? У тебя новый роман? И он — Петрович?
Если бы Раневская могла объяснить, что у нее и как! Она лишь грустно улыбалась. О чем она думала в тот момент? Наверное, о том же, когда увидела давно-давно улетающие из рук деньги, подхваченные ветром: «Как грустно, когда они улетают…»
Как грустно, когда улетают мечты…
Фаина Раневская не смогла больше прийти к Немировичу-Данченко — даже если бы она намеревалась просто искренне попросить прощения за нелепейшую свою ошибку, все равно кто-то посторонний мог бы подумать, что она пришла просить о месте.
Фаина Раневская не могла просить себе места во МХАТе. Это место можно было только заслужить. Она, по сути, заслужила. Не сумела воспользоваться из-за своей растерянности — вот и дура. Чего уж тут…
Пазл 2. «Что там делает миссис?..»
Фаина Раневская могла и была такой — рассеянной в определенные моменты до той степени, что последствия ее рассеянности были иногда весьма плачевны. Однажды она ехала в трамвае и везла люстру, только что купленную, дорогую, изящную (для того времени). Раневскую уже узнают в трамвае, ей улыбаются из другого конца вагона, ей машут руками, ей посылают воздушные поцелуи. Она, конечно же, прельщенная вниманием и любовью простых москвичей, улыбается, машет в ответ. Она так и вышла из трамвая — с улыбкой на восторженном лице, держа сумочку в одной руке, а другой все так же посылая воздушные поцелуи в трамвай.
А дорогая люстра уехала дальше. Навсегда.
Но что касается театра и спектаклей, своих ролей, то здесь рассеянности места не было. Помните, если в обыденной жизни Раневская могла заикаться от волнения, то на сцене никто никогда не замечал за ней этого дефекта речи. Она была бесконечно строга и требовательна к себе в театре.
Был только один случай в ее практике, когда из-за нее чуть было не сорвалось представление.
Театр «Моссовет», спектакль «Странная миссис Сэвидж». Фаина Раневская играет в нем саму миссис Сэвидж, главную роль. Все началось как обычно. Идет к завершению сцена, в которой врач разговаривает с детьми миссис Сэвидж, они рассказывают все, что хотят, стараясь убедить доктора в «неправильном» поведении их матери, ее полной неадекватности. Сейчас помощница доктора должна пригласить миссис Сэвидж — Фаину Раневскую… Что она и делает: открывает дверь и приглашает.
Но миссис Сэвидж не заходит. Помощница доктора выходит — все уже пошло не по сценарию.
Ожидание. Доктор волнуется, наконец он говорит детям, что идет посмотреть, что там стряслось, почему не приходит миссис Сэвидж. Он пытается выйти, в дверях сталкивается со своей помощницей, которая заявляет (конечно же, импровизируя), что профессор (какой профессор? откуда профессор?) еще осматривает миссис Сэвидж. У доктора круглеют глаза. Испуганные глаза у его помощницы. В общем, актеры в полной растерянности — Раневской нет за кулисами!
Доктор заявляет детям, чтобы они ожидали, мол, ему самому нужно узнать: почему профессор задерживает миссис Сэвидж. Он уходит и уводит с собой свою помощницу. Некоторые задействованные в сцене актеры (пациенты, гости) мгновенно понимают ситуацию и «предлагают свою помощь» доктору. Сцена практически пустеет…
Ясно, что актеры в панике пытаются найти Фаину Раневскую.
Зрители в недоумении, оно нарастает, это уже растерянность. Раздаются шепотки. Те, кто хорошо знал Раневскую, в ужасе думают о самом плохом: Раневской стало плохо, она упала, потеряла сознание… Потому что ни в каком ином случае она не может не выйти на сцену! Одна, две, три томительные минуты.
…Наконец радостный актер входит на сцену и объявляет, что миссис Сэвидж идет. За ним входит доктор и повторяет эти слова почти торжественно. За доктором — его помощница, и она тоже, не в силах скрыть радость, говорит не своим партнерам, а практически залу, что миссис Сэвидж идет.
Раневская появилась на сцене с глазами, мокрыми от слез. И хотя в данной ситуации заплаканное лицо миссис Сэвидж было как бы даже к месту (ее же дети хотят оставить в психушке), все в зале поняли, что слезы — самые настоящие, и они по иной, неведомой причине.
Но дальше спектакль пошел на каком-то необыкновенном подъеме. Актеры играли с небывалым воодушевлением, сама Раневская играла просто блестяще, действо на сцене то и дело прерывали аплодисменты, куда чаще обычного. В конце спектакля Раневская, которой зрители устроили настоящую овацию, принимала цветы, благодаря зрителей своей слегка смущенной, но счастливой улыбкой. Все обошлось.
Но что же случилось?
Техническая неисправность. Обычная поломка, где-то там проводок переломался-отвалился. Но в своей гримерной Раневская не могла слышать трансляцию спектакля со сцены. Она заволновалась — в чем дело, почему не начинается спектакль, что случилось?
И вдруг трансляция восстанавливается и Фаина Раневская слышит в динамике голос помощника режиссера, который спокойным голосом сообщает ей, что вот сейчас, в это мгновение она должна появиться на сцене!
Фаина Раневская вскочила в ужасе. Ее гримерная — на втором этаже, нужно спуститься по крутой лестнице, два пролета, а еще длинный коридор.
Она бежала что было сил и не могла сама поверить в то, что случилось: она приезжает всегда минимум за два часа до начала спектакля, она готовится к выходу на сцену за час до этого момента — и вот, опоздать на выход! Ей, для которой действо на сцене — превыше всего в такие минуты.
И слезы сами текли из ее глаз — она плакала от своей собственной беспомощности уже что-то изменить.
Заметим, что опоздание выхода актера на сцену не такой уж и редкий случай в театре. Всякое бывало. Но у Фаины Раневской это случилось первый и последний раз.
После этого случая она никогда не ждала в гримерной своего выхода — она была за кулисами от самого начала спектакля.
Пазл 3. «Я извинилась»
Фаина Раневская очень реально оценивала то «искусство», которое в массе своей захлестнуло театры и в особенности кино. Нет, она никогда не обвиняла самих актеров в том, что они играют в них роли преданных коммунистов, яростных агитаторов за светлое будущее и прочих… Для нее главное было — как играют. Однажды, когда ее саму обвинили в том, что, дескать, играла в спектаклях, прославляющих
