Все животные для Фаины Раневской были, как бы это сказать точнее… очень живыми. Она и над судьбой курицы, которую сварили в супе, могла задуматься: «Но ведь для чего-то она родилась…» Что касается более крупных животных, тех, что крупнее собаки, то Фаина Георгиевна испытывала к ним страх. Да, самый обыкновенный страх.
Это случилось там же, в Санатории имени Герцена. Он недалеко от Москвы, на берегу Москвы-реки. Лес с одной стороны, луга — с другой.
Как-то Раневская в компании своих подруг и друзей (их было человек пять) долго гуляли по лесу, обсуждали недавний фестиваль, разные театральные новости. Лесная дорожка вывела их на поле. А на том поле паслось небольшое стадо коров.
Раневская увидела этих мирно пасущихся буренок и заявила, что никуда она не пойдет, только назад. Над ней начали посмеиваться, всерьез не воспринимая этот, кажущийся глупым, страх. Как можно бояться каких-то деревенских коров с их огромными грустными глазами?
Но Фаина Раневская идти вперед наотрез отказалась. Одна из подруг решительно пошла вперед, сказав, что сейчас скажет пастуху, чтобы он отогнал стадо. Раневская кричала, что делать этого никак не нужно, что она просто пойдет назад — и вся недолга. Но ей в действительности пока не верили… Подойдя к пастуху, подруга о чем-то с ним пошепталась и закричала Раневской, что коров бояться не нужно, у них тупые рога, а быка пастух придержит…
Раневская в ужасе прошептала: «Так там еще и бык…» — и тут же повернула обратно в лес. Под дружный хохот ее спутников.
Все были вынуждены пойти вслед за Раневской. Ее догнали, над ней незлобно посмеивались, а потом последовал не то чтобы провокационный, но очень серьезный вопрос: а если бы нужно было сниматься возле коров по сценарию, как бы поступила актриса?
Раневская задумалась лишь на мгновение.
И это было правдой. Раневская боялась не только коров — она боялась высоты. И вот по сценарию «Патетической сонаты» комната ее героини — Зинки — должна находиться аж на «третьем этаже». То есть достаточно высоко над сценой. Раневская, увидев декорации, в страхе попятилась. И, уже заикаясь, сказала режиссеру Таирову, что если она каким-то немыслимым образом окажется там, то все равно ни слова произнести не сможет, не то что играть. Таиров лишь улыбнулся и сказал, что Раневская сделает все…
Уже там, наверху, куда ее лично препроводил сам Таиров, Раневская разговаривала с артистом с таким заиканием, что все смеялись. Но как только начинался ее текст по сценарию — она мгновенно менялась и играла свою Зинку, которая жила на этой высоте и не чувствовала ее. Фаина Раневская действительно умела и могла побороть свой страх. Если это было нужно.
Пазл 22. «Ценители красоты»
Это случилось в одном провинциальном городке. Тогда Раневская была еще совсем молода и элегантна. Она приехала в этот город работать в театре — ее пригласили сюда и даже заключили уже контракт. Шла по улицам, рассматривала витрины, читала объявления. Не спешила, присматривалась к людям, видя в них своих завтрашних поклонников. И тут стала замечать, что многие мужчины оборачиваются ей вслед, провожают долгим взглядом, а то и перемигиваются друг с другом многозначительно. Все эти знаки приятно согревали юную душу Раневской: как все же хорошо, что здесь умеют замечать красивое!
Она пришла в театр в отличнейшем настроении, поздоровалась с труппой. И тут ей женщины, отозвав в уборную, сообщили, что ее юбка сзади распоролась и из-под нее при ходьбе выглядывает кружевное белье. Все нашли это забавным.
А Раневская, вспомнив те внимательные взгляды мужчин, которые сопровождали ее на улочках городка, мгновенно покраснела так, что женщины рядом испугались — кожа на лице, казалось, сейчас брызнет кровью.
Прошло время, все должно было бы выглядеть смешным за далью лет, но Фаина Раневская никогда не забывала этого случая и никогда не улыбалась этим воспоминаниям — ей было мучительно стыдно, она содрогалась от пережитых в то время чувств и переживала их всякий раз по-новому. В этом случае было что-то очень важное для нее, такое, чего и словами высказать нельзя. Не просто обман ожиданий, не просто ошибка в оценке, но символ крушения твоего самолюбования. Как наказание.
Пазл 23. Приглашая, не приглашали…
Он был профессор по античному искусству, его знали во всем мире, он читал свои лекции в Риме, Лондоне. А его жена в свое время дружила с покойной уже сестрой Раневской. Эта чета была из Варшавы. Интеллигентные, образованные, культурные люди. Раневская переписывалась с женой профессора. И вот получила письмо. Жена профессора написала, что они едут в Москву — их пригласил Пушкинский музей.
Раневская очень обрадовалась этой новости. Она бросилась тут же звонить в Пушкинский музей: узнать, когда они точно ожидают профессора, как собираются принять у себя эту мировую величину…
Ответ из музея огорошил: там слыхать не слыхивали о визите профессора! И никакого приглашения они не посылали!
Раневская поехала в музей, нашла директоршу. Уже вместе они начали звонить в Министерство культуры — и там ничего не знали о визите профессора. И оттуда никакого приглашения профессору не слали. Это было невероятно: вот же строки из письма жены профессора: «Едем по приглашению Пушкинского музея».
Раневская попросила поднять всю переписку музея с профессором — а такая переписка у них была. И что же? Она находит письмо музея, которое заканчивается фразой: «Будем рады видеть Вас с супругой в нашем музее. Нам очень будет полезна Ваша консультация».
Фаина Георгиевна тычет эти строки под нос директорше: вот же приглашение! Разве же нормальные, интеллигентные люди как-то иначе приглашают в гости?
Да нет же, отмахивается директорша. Приглашение — это когда на специальном бланке, с печатью. А это так, слова вежливости. Да приглашение еще и с Министерством согласовать нужно, это вам не соседку на чай пригласить…
Раневская растерялась. Попросту растерялась, не силах принять вот это все за нормальность. Человек пишет в письме: «Будем рады видеть вас…» — и тут же заявляет, что это не приглашение.
«Вам не в Пушкинском музее работать директором, а весовщицей на скотобойне», — спокойно выставила она оценку деятельности директорши и поехала в министерство. Там она сказала, что примет профессора и его жену в своей однокомнатной квартирке, спать уложит профессора с женой на своей узенькой тахте — и это будет целиком и полностью соответствовать советской действительности!
В министерстве поверили, что Раневская сможет сделать именно так. Профессора приняли на надлежащем уровне. Но приглашение с гербовой печатью оформили задним числом…
Пазл 24. Аферистка
Не будем брать в кавычки этого слова — то, что сделала Раневская в самом что ни на есть зрелом
