возрасте, именно так и называется — афера.
Я уже писал о том, что деньги для Раневской в то время были очень неприятной темой. Они вроде и были у нее — но куда-то постоянно пропадали (не без помощи прислуги, как мы убедились). Раневская без стеснения одалживала крупные суммы — тогда это было обычной практикой, актер мог год сидеть без денег, а потом — съемки в хорошем фильме покрывали все расходы, хватало отдать долги и еще оставалось на разные приятные мелочи.
Но тут у Фаины Георгиевны пошла такая полоса, что денег ниоткуда не поступало долгое время, кроме смешного жалованья.
Как раз в это время Всесоюзное театральное общество и прижало, что называется, актрису своим предложением: написать книгу воспоминаний. Тогда интерес простых людей к жизни актеров, известных артистов и людей науки был чрезвычайно велик, издательства буквально наседали на потенциальных авторов. К Раневской подступались не однажды. И вот теперь ее прельстили гонораром. Мало того — выдали аванс! Сумма весьма значительная: ее как раз хватало на то, чтобы отдать все долги, купить путевку в санаторий (у Раневской очень сильно болела рука в плече). И она решилась: аванс дан на два года. За это время она запишется несколько раз на радио, а еще ей предложили сниматься в кино — вот и вернет честно и добросовестно взятый аванс.
Друзья Раневской уговаривали ее написать книгу. Но Раневская и слушать не хотела. Писать о самой себе? Да еще целых четыреста страниц?
Пазл 25. Проклятые советские резинки…
Было ли это? Скорее было, ибо в нем нет ничего фантастического, если вспомнить о нашей отечественной промышленности. Абсолютно правдоподобно, пусть ситуация и весьма пикантная…
Итак, Москва, центр, Раневская прогуливается со своим другом Глебом Скороходовым. Осень, на них надеты пальто. Проходя мимо парфюмерного магазина, Раневская делает решительный шаг в сторону входа… и застывает. Лицо медленно принимает маску застывшего ужаса.
Глеб быстро подошел и испуганно спросил, что случилось? А Раневская, засунув руки в оба кармана пальто, пыталась там как будто что-то удержать.
— Спасайте, — отчаянно прошептала она ошарашенному Глебу. — Катастрофа. Резинка лопнула в панталонах…
Это было и смешно, и невероятно. А Раневская уже представляла толпу, которая соберется вокруг нее, когда ее яркие фиолетовые панталоны сползут на колени.
Глеб крутанулся на месте — стоянка такси была за углом. Но Раневская не могла сдвинуться с места.
— Вам придется меня нести. А это значит, что случится катастрофа еще страшнее спущенных панталон. Я не могу ступить с места! — взмолилась Фаина Раневская.
Глебу ничего не оставалось, как бежать за такси и на нем подъехать к самому магазину. За это время вокруг Раневской уже собралось несколько человек, она вымученно улыбалась им, все так же отчаянно прижимая руками, упрятанными в карманы пальто, свои сползающие панталоны…
Раневская позволяла себе быть смешной на людях только в одном месте — на сцене…
Пазл 26. Мат и интеллигенция
Будучи в зрелом возрасте, Раневская уже воздерживалась от спиртного, особенно крепкого, не ела сладкого — у нее был диабет. Однажды ее пригласили на день рождения соседи сверху, семейная чета актеров. Были приглашены и другие гости. Встречались они редко, отношения были хоть и дружескими, но вот тем для разговора, такого задушевного, теплого, не находилось. Или находилось, но открыться до конца, быть естественным, чувствовать себя непринужденно у компании раньше не получалось. Так было и на этот раз: общая скованность за столом, предупредительная, иногда излишняя вежливость…
Провозгласили тост за именинницу, Раневская выпила минеральную воду, тут на нее напустился Бондарчук: как это — не выпить за хозяйку дома рюмку коньяка? Раневская отговаривалась сколько могла, но в конце концов сдалась, выпила граммов сто сразу. И, как это бывает с людьми непьющими, тут же захмелела. А захмелев, взглянула на вежливо-скучную публику за столом и решила им рассказать одну историю.
Недавно прошел Всесоюзный смотр художественной самодеятельности, его транслировали по радио. Раневская очень внимательно слушала некоторые номера заключительного концерта. И сейчас рассказывала:
— Диктор равнодушным голосом объявил, что сейчас какой-то там механизатор из колхоза с названием чего-то там красное исполнит соло на жалейке. Страсть как интересно было услышать жалейку. Слушаю, слушаю. И вот уже в конце непонятные странные звуки, шорохи, а потом четко и раздельно: «Ф- ф-у-у-у! Ух, еб твою мать!» А дальше диктор все тем же ровным голосом сообщает: «Окончилась трансляция концерта из Большого театра Союза ССР».
История Раневской была встречена неожиданно даже для нее веселым дружным смехом. Тут уже Бондарчук принялся рассказывать не известную никому историю на съемках фильма — опять взрыв хохота. За Бондарчуком свою, достаточно пикантную историю, вспомнил Рыбников…
В общем, небывалое оживление за столом, все как-то раскрепостились…
Пазл 27. О литературе
В журнале «Октябрь» был напечатан роман Кочетова о войне и, в частности, о ленинградцах в годы блокады. Раневская читала его, как читала все: высказывая свои эмоции вздохами, короткими междометиями. И однажды, дойдя до какой-то там страницы, она вдруг с содроганием неистово отшвырнула журнал. Когда у нее спросили, что случилось, она вскрикнула:
Пазл 28. «Персики»
Актеров часто приглашали в высокопоставленные дома — у советского чиновничества быстро родилась эта мода: приглашать на свои скучные посиделки актеров и артистов: пусть развлекут. Однажды Фаина Раневская была приглашена на вечер к одной такой даме. Дом был богатый во всех смыслах: посуда, мебель. И конечно, закуски, вина, коньяки, аперитивы.
Хозяйка в разгар вечера отлучилась, потом появилась с хрустальной вазой и предложила Раневской: угощайтесь — персики!
И вправду, в хрустальной вазе лежали персики. За окнами была зима, а в этом доме — персики… Фаина Георгиевна поблагодарила, взяла один плод. Что-то насторожило ее… наверное, излишняя твердость, отсутствие шелковистости. Но она смело укусила.
