девочек.
Те серьёзно смотрели на меня, потом сразу встали и полезли под кроватки. На свет появились что-то вроде медных кастрюлек с закруглёнными краями. И только когда они, задрав подол, уселись на них, поняла, что это местная разновидность ночных горшков.
Сделали свои дела и выжидательно уставились на меня.
— Что-то ещё? — не поняла я.
Лера поджала губки.
— Надо вынести, чтобы не было запаха.
Разумно, учитывая местную жару.
— А куда? Покажешь? А то я ещё ничего не знаю.
Взявшись за руки, сходили на задний двор, где за высоким кустарником спрятался местный сортир. Рядом нашлась бочка с водой, чтобы сполоснуть «посуду». Вернулись обратно, но теперь из-под кровати появилось небольшое корытце.
— Что-то забыли?
— Ещё одно положенное дело.
Снова сходили на задний двор, на летней кухне набрали горячей воды в ведёрко. Ещё одним «положенным делом» оказалось подмыть девочек. Лера всё сделала сама, а вот Вирне пришлось немного помочь. Потом подтереть пролитую воду, вынести. Обычные женские заботы, одинаковые в любом мире. Когда вернулась, девочки уже переоделись в лёгкие ночные рубашки и улеглись. Видимо, хозяйка всё-таки заходила, чтобы проверить, чем я занимаюсь, потому что в углу появился тоненький матрасик, больше напоминающий подстилку для собаки. Но я и этому была рада. Девочки в кроватках, все «положенные» дела сделаны, так что теперь можно и о себе побеспокоиться. Хотя, единственное, что мне теперь было надо — это лечь и не шевелиться. Раздеваться нужды нет, переодеваться не во что, поэтому я просто упала на свою лежанку.
Неожиданно Вирна, молчавшая весь вечер, и только внимательно наблюдавшая за мной, довольно громко произнесла:
— Натис, расскажи сказку!
Самая невинная детская просьба. И ругаться бесполезно, и строжиться — ребёнок просто заплачет, запомнив эту обиду на всю жизнь. Преодолевая себя, попыталась вспомнить хоть что-то, но на память приходили только русские народные, в которых почти всегда кто-то кого-то обижал. То Змей Горыныч, то Кощей Бессмертный, то Серый Волк. Потом вспомнила одну, которую можно, наверное, считать моей автобиографией.
— Я расскажу вам сказку про волшебника изумрудного города. Жила была девочка Эли. Жила с мамой и папой, пока однажды сильный порыв ветра, который у нас называют ураганом, не унёс её далеко- далеко…
Я что-то рассказывала, мешая сказку с собственной жизнью, и совершенно не помню, кто из нас уснул первым…
Работа оказалось простой. Если не заморачиваться внешними отличиями в одежде, непонятных ограничениях, то вполне можно представить себя приехавшей с младшими сестрёнками в деревню к бабушке. Неласковой, строгой, но уж какая есть. С утра обычные дела — умыться, причесаться. Потом хозяйка забирала девочек на завтрак, а я шла в «дворовую», в которой кормили прислугу и работников. Кормили, надо сказать, вполне прилично — большая миска овощного рагу с куском лепёшки. Может я оголодала, может, и в самом деле было вкусно, но первое время я чуть ли не вылизывала свою чашку. Остальные работники косились на меня, но с разговорами никто не лез. После завтрака прибраться, постирать детское (да и чего там стирать). Немного поиграть, затем обед и можно снова поспать (тихий час для детей). После сна снова поиграть, погулять по двору, затем ужин, «положенные дела», обязательная сказка и можно снова спать. Хозяина я вообще не видела, хозяйку больше слышала, когда она распекала кого-то во дворе. Убедившись, что дети не плачут и выглядят вполне нормально, она почти перестала следить за мной. Наверное, у них было какое-то производство или торговля, потому что периодически двор заполняли десятки повозок. Но мне было приказано никуда не лезть, и я не лезла. Мне гораздо важнее было набраться сил и осмотреться. На первых порах мне вполне хватало детских разговоров, тем более, что пытали они меня не хуже следователей. Попробуйте сами, ничего не зная о соседском дворе, объяснить, что там происходит и почему. И при этом узнать — а что же маленький «следователь» знает сам.
Примерно через неделю хозяйка убедилась в моей благонадёжности и даже разрешила ходить в местный «лес для гуляний». Оказалось, что если идти переулками, то через пару улиц начинался почти настоящий лес. Сильно прореженный, окультуренный, но лес. В городе после обеда было очень душно, и мы с девочками стали каждый день ходить на прогулки. Да и не мы одни. Множество дорожек, тропинок, иногда даже стояли лавочки. В основном гуляли молодые мамочки и слуги с детьми, но было много желающих и просто погулять. Одетые по разному, но жара уравнивала всех, несмотря на богатство. Оглянувшись в любую сторону, всегда можно было заметить хотя бы одного гуляющего. Иногда это раздражало, но гулять с детьми было всё-таки спокойнее.
Вечер был великолепен — тихий, тёплый. Ни ветерочка, но и привычной духоты не было. Девочки носились невдалеке, присаживаясь и с интересом рассматривая таких непривычных и интересных букашечек, листочки, камешки. Я даже заулыбалась, глядя на их непосредственность — как же у них всё легко и просто! Взрослые накормят и спать уложат, только и забот, что познавать этот невероятно интересный мир. Я бы и сама, наверное, побегала с ними, но мне по чину и возрасту не положено. Поэтому я неторопливо шла по тропинке, стараясь не терять девочек из виду. Периодически навстречу попадались такие же, как и я, служанки, выгуливающие хозяйских отпрысков детсадовского возраста. Лица некоторых уже становились почти знакомыми и мы чинно раскланивались, улыбками выражая приязнь. Пройдёт ещё немного времени, и у меня здесь появятся знакомые, а может даже и подруги. Во всяком случае, одна девушка мне понравилась точно. Чёрненькая, с умным взглядом. Да и она вроде посматривает на меня с интересом.
Настроение было приподнятым, и на мальчишку, сидевшего на одной из лавочек, я почти не обратила внимания. Лет десяти, светленький, в чистом костюмчике, он сидел прямо и будто сильно задумавшись. Я даже чуть позавидовала служанке, которая за ним должна присматривать. Вот с этим мальчиком точно хлопот не будет — не бегает, не шумит, на земле не валяется, на деревья и в кусты не полезет. Вон какой умненький, сидит и думает и о чём-то серьёзном и важном.
Писк девочек отвлёк меня на некоторое время, и когда я снова посмотрела на мальчика, он по- прежнему смотрел в одну точку, ни на что не обращая внимания. Вот это мне уже не понравилось. Неправильно он как-то выглядел, не так. Вечер был прекрасен, настроение отличное, и такая неправильность показалась мне дикой несправедливостью, захотелось поделиться хорошим настроением и с этим странным мальчиком.
Стараясь не напугать его, я осторожно приблизилась и уселась рядышком, но мальчик кажется даже не заметил этого — ни единого движения мускулов или глаз. Всё та же чуть напряжённая поза, сложенные на коленях руки. Уже более смело я стала рассматривать его. Вроде не даун, не идиот. Скорее полная отстранённость от окружающего мира. Вроде бы на Земле это называется аутизм и причин этого не знают. Человек просто ушёл в себя и живёт в каком-то своём мире. А уж какие причины могут быть в этом мире, и что с мальчиком происходит на самом деле — одни местные боги знают. Но помочь хотелось, понравился он мне.
Не удержавшись, я положила свою ладонь на его ладошки, лежащие сложенными на коленях, закрыла глаза и попыталась настроиться на его ощущения. Сначала появилось ощущение тепла детского тела, потом какое-то созвучие, и вдруг я ощутила себя в непонятном месте. Если коротко, то нечто серенькое. Вернее не так. Такое впечатление, что я оказалась, как ни пошло это звучит, внутри огромного надутого презерватива. Пространство диаметром метра четыре, ограниченное тонюсенькой, мягко колыхающейся плёночкой. Полупрозрачная, она пропускала слабый свет, но разглядеть что-то было невозможно. Так, неясные тени, не более. А посреди этого непонятного безобразия снова сидел мальчик. На этот раз он соизволил покоситься на меня, но почти сразу отвернулся и снова замер. Невежливо,
