— Ты когда-нибудь участвовал в спектаклях?
— Ни разу после окончания школы, — ответил Стоун.
— За исключением выступлений в суде перед жюри, — хохотнул Ригенштейн. — Это то, что он рассказал мне.
— Ты и в самом деле, адвокат? — спросил Сиано.
— Да.
— Судебный адвокат?
— От случая к случаю.
— Какой был твой самый последний судебный процесс?
— Мне довелось быть защитником в суде на одном из Карибских островов по обвинению американки в мужеубийстве.
— И каков результат?
— Ее повесили.
Сиано взорвался смехом.
— Луи, он — типаж для фильма. Наш герой тоже проигрывает дело.
— Могу я спросить о чем, вы, господа, говорите? — задал вопрос Стоун.
— А каков голос, а! — воскликнул Сиано, игнорируя Баррингтона, как будто того здесь не было.
— Не понял? — переспросил Стоун.
— Он мог бы войти в Гильдию актеров кино, не правда ли? — спросил Ригенштейн.
— После первой же пробы будет просто обязан это сделать.
Ригенштейн повернулся к Баррингтону.
— Ты ведь планируешь пробыть здесь несколько дней, верно?
— Да, но Вэнс…
— Ты бы не хотел сняться в одной картине с ним?
— С Вэнсом?
— Конечно, с Вэнсом. Марио — директор фильма.
— О!
— Так как?
— Ты, в самом деле, серьезно, Луи?
— Совершенно серьезно. Мы заплатим тебе, ну, скажем, двадцать пять тысяч за неделю работы.
Стоун повернулся к Сиано.
— Марио, ты вроде как совершенно нормальный человек, — сказал он. — Тогда, черт возьми, о чем это говорит Луи?
Сиано подвинулся к нему.
— На этой неделе мы собираемся снимать сцену в суде, а актер, который должен быть занят в этой роли, получил другое предложение и собирается уйти. Мы с Луи хотели бы попробовать тебя на эту роль.
Стоун покачал головой.
— Господа, вы должны простить меня, но я из Нью-Йорка, где подобные вещи не происходят. Я имею в виду, что слышал об «Аптеке Шваба» и о том, как готовят актеров, и всякое такое, но…
— Шваба уже давно нет, — сказал Сиано. — Не беспокойся, ни я, ни Луи не желаем тебе ничего плохого; все, что мы хотим, это поставить тебя перед камерой и попросить прочесть несколько строк. Если у тебя получится, ты сыграешь роль прокурора, который стремиться засадить в тюрьму клиента адвоката, а того играет Вэнс Калдер. По сценарию ты, конечно же, проиграешь, но будешь смотреться хорошо.
— Не могу поверить, что здесь нет сотни настоящих актеров, способных справиться с этим лучше меня, — сказал Стоун.
— Это надо проверить, — сказал Сиано. — Не беспокойся, если ты окажешься плох, мы наймем лучшего актера.
— В самом деле, Стоун, если ты согласишься, то сделаешь нам большое одолжение, — сказал Ригенштейн. — Марио наметил съемки на завтрашнее утро, и он, право же, не хочет провести остаток дня в поисках актера, вместо того, чтобы снимать.
— Тогда, по рукам, — сказал Сиано. — Мой первый заместитель протестирует тебя во второй половине дня. Мы можем это сделать в углу сцены 10 во время смены декораций.
— Честно говоря, я хотел бы сначала переговорить об этом с Вэнсом, — заявил Стоун.
Ригенштейн вынул маленький мобильный телефон и набрал номер.
— Бетти, это Луи. Будь добра, разыщи мне Вэнса, хорошо? — Он взглянул на Баррингтона. — Это минутное дело. Хэлло, Вэнс? Мы решили вопрос в отношении прокурора. Как насчет Стоуна для этой роли? Сейчас я сижу рядом с ним, и Марио считает, что он подходит. Во второй половине дня мы собираемся сделать пробу. Прекрасно! Увидимся вечером. — Он выключил телефон. — Вэнс целиком «за». — Стало быть, Стоун, больше никаких «но».
Сиано вытащил из кармана мобильник, позвонил своему ассистенту и приказал подготовить все для теста. Он выключил телефон и улыбнулся.
— Добро пожаловать в Голливуд!
Стоун стоял в столовой коннектикутского фермерского дома на сцене номер 10 и слушал молодого человека, наставляющего его.
— О'кей, у тебя есть несколько минут на просмотр текста, — сказал директор. — У тебя по нему нет вопросов?
— Мне кажется, в прошлом я уже произносил эти слова, — сказал Стоун.
— Замечательно! А теперь представь, что этот обеденный стол является барьером перед жюри. Я хочу, чтобы ты произнес речь перед этим столом, как будто там заседает жюри, но не смотри прямо в телекамеру, только в ее сторону. Договорились?
— Да вроде как, — кладя на стол свой экземпляр сценария, ответил Стоун.
— Можешь читать по тексту, — сказал молодой человек.
— Думаю, я могу обойтись и без него.
— Отлично, тогда начнем.
Мужчина с дощечкой в руках шагнул к Стоуну.
— Проба Баррингтона. Дубль один.
Директор крикнул:
— Камера?
— Пошла, — отозвался оператор.
— Съемка.
Стоун выдержал паузу, затем обернулся к воображаемому столу защиты, якобы стоящему за его спиной.
— Этот молодой человек, сидящий перед вами в своем красивом синем костюме, кажется очень хорошим парнем, не так ли? — Он остановился. — Я могу двигаться взад — вперед перед столом?
— Стоп! — сказал молодой человек. — Конечно, все что угодно; мы будем следовать за тобой. Приготовились, начали снова.
— Проба Баррингтона, дубль два, — сказал человек с дощечкой.
— Камера!
— Пошла.
— Съемка.
Стоун начал сначала, но на сей раз, наклонился к столу и посмотрел прямо на воображаемое жюри.
— Этот хорошо подстриженный молодой человек, сидящий перед вами в красивом синем костюме кажется очень неплохим парнем, не правда ли? Ну, а если бы видели его месяц назад, то его волосы были в беспорядке, а под костюмом скрывались тюремные татуировки. И это, дамы и господа, отнюдь, не первый его срок. — Стоун выпрямился и начал расхаживать взад-вперед вдоль обеденного стола. — Этот, с виду симпатичный молодой человек, похитил четырнадцатилетнюю девочку, затащил ее в лес, пытал и насиловал несколько раз, а потом задушил. Вы слушали свидетелей; их показания не оставляют никаких
