— Вы будете в Нью-Йорке на кинофестивале?
— Собираюсь на открытие, а потом мне надо отбыть в Лондон.
— Мой фильм будет демонстрироваться на второй день.
— Лучше приносите его в наш смотровой зал — в «Центурион-билдинг» на Пятой авеню. Сейчас скажу когда… — Винни услышал, как Лео листает страницы, — в три часа в день открытия.
— Отлично.
— Тогда до встречи. — Голдман повесил трубку.
После разговора Винни с минуту сидел молча. Потом вдруг разразился диким хохотом.
— Конкурсный показ с Лео Голдманом! — завопил он на всю комнату.
Глава 10
Винни сидел в такси и страшно волновался. До встречи с Лео Голдманом оставалось меньше десяти минут, а он был все еще в сорока кварталах от «Центурион-офиса». Он рассчитывал, что к началу показа фильм будет уже доставлен в офис Голдмана, но кинолаборатория запоздала с подготовкой копий, и ему пришлось самому везти фильм. Он достал платок, вытер лицо и сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь расслабиться. Изменить теперь он ничего не мог, оставалось положиться на судьбу.
Он опоздал на десять минут, и секретарь Голдмана сказала, что его уже ждут в смотровом зале. Он спустился на лифте вниз, отдал коробку с фильмом поджидавшему его механику, поправил галстук и вошел в зал.
Лео Голдман сидел, сгорбившись, в кресле, а в воздухе тянулся дым сигары. Он кивнул Винни, затем нажал кнопку и сказал:
— Начинайте, Джерри.
Винни занял свое место, и фильм начался. Когда прошло тридцать секунд титров, зазвонил телефон.
Голдман поднял трубку и стал быстро говорить, время от времени попыхивая сигарой.
Винни дотянулся до кнопки микрофона:
— Джерри, пожалуйста, остановите фильм и перемотайте к самому началу.
Голдман перестал говорить и прикрыл рукой трубку:
— Я смотрел, — сказал он.
— Лео, — спокойно произнес Винни. — Все, что мне нужно — это десять минут вашего пристального внимания. Если после этого вы захотите кому-то позвонить — ради Бога.
Голдман как-то странно на него посмотрел.
— Я перезвоню, — сказал он в трубку и нажал кнопку микрофона. — Поехали, Джерри.
Фильм начался снова, и Винни дал себе слово не смотреть на Голдмана. Это не трудно было сделать — Винни впервые видел законченный фильм и не мог оторваться от экрана.
Через десять минут после начала Голдман посмотрел на часы, потом взялся за телефон.
«Ох, черт, — подумал Винни, — я пропал!»
— Бернис, — сказал Голдман в трубку, — запишите, кто будет мне звонить.
Винни облегченно вздохнул и стал снова наслаждаться фильмом.
Голдман выкурил еще две сигары, но даже не пошевелился в своем кресле. И только когда на экране промелькнули последние кадры, он заговорил.
— Кому принадлежит фильм? — спросил он.
— Компании «„Ночи Даунтауна“, Инкорпорэйтед», — ответил Винни.
— А компания кому принадлежит?
— Мне.
— Все сто процентов капитала?
— Совершенно верно.
— А вкладчики?
— Они вложили средства в картину, а не в корпорацию.
— Значит, у вас есть полная свобода действий, без каких-либо помех со стороны?
— Да.
— Кто еще видел этот фильм?
— Кроме вас, никто; эту копию не видел даже режиссер, а всего их две. Вторая для фестиваля.
— Сколько вы хотите за негатив?
— Назовите свою сумму.
— Я дам вам два миллиона долларов за фильм со всеми правами.
— Нет.
— Вы что, с ума сошли?
— Лео, завтра фильм покажут на Нью-Йоркском кинофестивале. На следующее утро появятся отзывы в «Таймс». Это больше не будет открытием.
— Хорошо, два с четвертью миллиона.
Винни медленно покачал головой. Он ждал, что его снова спросят, сколько ему нужно.
Лео встал.
— Ну что ж, друг мой, до встречи, — сказал он и двинулся прочь из маленького зала.
«Продолжай действовать», — сказал себе Винни. Он нажал кнопку:
— Джерри, перемотайте, пожалуйста, пленку.
Голдман скрылся в дверях.
Винни сел и стал ждать, когда механик закончит перемотку. Он не собирался бежать за Голдманом. «Ничего страшного, — думал он, — завтра вечером они все увидят этот фильм».
Двери распахнулись — вернулся Голдман, прошел между рядами кресел и сел рядом с Винни.
— Ладно, посмотрим, насколько вы умны, — сказал он. — Скажите, чего вы хотите. Только будьте благоразумны и реалистичны. Если вам это удастся, я его покупаю.
— Я хочу три миллиона долларов наличными, — сказал Винни. — Я хочу десять процентов прибыли — это лично для меня, а не для корпорации, — по отдельному контракту; я хочу гарантий, что на рекламу и прокат будет затрачено не менее восьми миллионов долларов; я хочу гарантий, что фильм будет демонстрироваться не менее, чем в тысяче кинотеатров; я хочу гарантий, что ни единый кадр не будет изменен.
— Я не могу гарантировать десяти процентов прибыли, — сказал Голдман.
— Лео, вы собираетесь приобрести потрясающий фильм, уже законченный, который обойдется вам в треть того, что вы бы сами потратили на его производство.
— Не исключено, что придется редактировать его для телевидения.
— Вы можете дублировать фильм, но не редактировать.
— Я хотел бы, чтобы вы перешли ко мне на работу. Я дам вам шестьсот тысяч в год, плюс оплата расходов и пятилетний контракт.
— Лео, я хочу самостоятельно снимать фильмы. Мне нужно производственное соглашение.
— Какого рода?
— Три четверти миллиона в год, расходный счет и триста тысяч премии, миллион в год на развитие производства, контракт на три года.
— Три года и возможность продления контракта еще на два года. Если бюджет превысит двадцать миллионов, то остальные средства вы находите сами в другом месте.
— Хорошо, но у вас будет тридцать дней на организацию съемок, после этого я забираю фильм и делаю с ним, что хочу, но снимаю на «Центурионе». Если вас устраивает мой вариант фильма, я получаю полтора миллиона в год.
— Шесть недель на организацию съемок.
— Договорились, — сказал Винни.
