то, выходит, яйцеголовые не зря свой хлеб жрут и умеют не только мутантов потрошить, но делать что-то полезное. Хотя, кто это сказал, что электра – «что-то полезное»? Ведь никто еще не знал от этой штуковины ничего, кроме смерти. А может, она для этого им и понадобилась? Оружие – вот что такое прирученная электра! Тогда все становится на свои места – и секретность, и охрана эта многослойная, и постоянное вранье, которым кормит народ руководство Института.
Кстати, это может означать и еще одну неприятную вещь: если ему так легко позволили пялиться на эту хреновину, значит, отпускать его на волю никто не собирается. Даже не хочется продолжать развивать эту мысль…
Вряд ли эти двое задавались целью провести занимательную экскурсию. Ведь они и не человека вели вовсе, а подопытное животное, мутанта. И, похоже, с двуногими они уже имели дело, раз это их ничуть не смущало. Возможно, здесь экспериментируют над зомби, снорками, может даже контролерами – после электры можно поверить во что угодно. Но ведь это все – бездушные твари, мертвые оболочки, лишь внешне напоминающие людей! А он, что бы там не говорили – человек, путь даже и изуродованный Зоной.
Бука нервно хихикнул: он уже начал оправдываться перед самим собой, именовать себя человеком, от чего открестился совсем недавно! Чего только не сделаешь, чтобы выторговать себе жизнь! Кто его знает – может, даже распоследний бюрер умеет чувствовать и так же жадно цепляется за жизнь? А волнует ли это ученых или сталкеров, спокойно спускающих курок при виде всякого, кто не укладывается в привычные стандарты? В конце-концов – чем он лучше бюрера? Разве что, выглядит поприличнее. Просто удачно замаскировался под человека, как считает тот же Попугай…
Эти бессвязные мысли не оставляли его весь путь, казавшийся бесконечным. Потрясало то, что все это – всего лишь один «лабораторный сектор», одного единственного филиала. Институт представлялся теперь Буке настоящим чудовищем, задумавшим постепенно, кусок за куском сожрать саму Зону. Мысль, конечно, чересчур смелая, даже глупая. Но что-то подсказывало, что ученых ничто не остановит в непомерных амбициях. Вкупе с хорошим финансированием, разумеется. А о том, что вокруг Института крутятся громадные бабки, свидетельствовал хотя бы тот немаленький куш, который хотел отхватить сдавший его наемник.
…Они снова шли по безликому коридору – на этот раз широкому, с большими, пронумерованными дверями по обе стороны. Навстречу попадались люди в лаборантской униформе, некоторые – на низких грузовых электрокарах, волокущих объемные металлические контейнеры без маркировки. Перед одной из дверей лаборанты остановились, тот, что был по правую руку, открыл ее при помощи карточки-бэджа. Вошли в просторное, залитое ярким, но каким-то мертвенным светом помещение. Здесь было полно самого разного оборудования – от огромных компьютерных мониторов до сложных систем из пробирок, колб, стеклянных трубок и металлических баков с мощными запирающими устройствами. Но больше всего Буке не понравились объемные прозрачные шкафы вдоль стен, освещенные изнутри, со стеклянными передними дверцами. Самые неприятные ожидания оправдались: его сходу затолкнули в один из таких «шкафов», служивших, очевидно, своеобразной модернизированной клеткой. Дверца, оказавшаяся довольно толстой, мягко закрылась за ним, над головой тихо загудело: наверное, заработала вентиляция.
– Зачем вы меня заперли?! – закричал Бука, колотя кулаками по крепкому стеклу. Голос звучал глухо и безжизненно. Наверное, его слышали по ту сторону – он видел динамики, встроенные в стену, над «клетками». Но крики пленника не вызвали никакой реакции: лаборанты даже не глянули в его сторону: они просто развернулись – и направились к дверям. Щелкнул замок – и свет медленно погас, остался тлеть лишь крохотный светильник на дальней стене. Что и говорить – самое время придаваться отчаянию. От новой волны разрушительный страхов спасла усталость: сработали защитные механизмы его странного организма. Не прошло и минуты, как Бука, свернувшись на покрытии из теплого упругого пластика, закрыл тяжелеющие веки и тихо выпал из реальности.
Очнулся он мгновенно. Не проснулся – а именно очнулся, настолько этот сон был похож на обморок. Не сразу удалось вернуть себе чувство реальности, понять, где он находится, что означают эти стеклянные стены и ослепительный свет, бьющий снаружи. Он сел на полу – потому что больше сидеть здесь было не на чем, поморгал, болезненно щурясь на свет.
Там, по ту сторону прозрачной двери, медленно концентрировалась человеческая фигура. Сначала показалось, что это тот самый незнакомец, лихо распорядившийся его судьбой в стенах Института: этот человек тоже был в белом халате, в очках. Только когда в лучах ярких светильников сверкнула гладкая лысина, Бука понял, что это кто-то другой. А через пару секунд он узнал его.
– Антонов?! – изумленно проговорил Бука.
– А кто же еще? – донеслось сверху, из упрятанного за мелкоячеистой сеткой динамика. Наверное, стеклянный бокс был герметичным, и, похоже, создан специально для содержания подопытных мутантов, к которым, наверное, сходу причислили и его.
Первой мыслью было то, что Попугай, с его подачи, действительно вышел на его старого знакомого, чтобы выторговать лучшую цену. Но маловероятно, чтобы опытный наемник повелся эту корявую уловку. А потому Бука спросил, все еще не переставая удивляться неожиданной встрече:
– Но как ты узнал, что я здесь?
– Я отслеживал связанную с тобой информацию, – сказал Антонов. – И, как видишь, не зря. Как только поступил сигнал – сразу сюда рванул. Хорошо, что у меня один из проектов завязан на этом филиале – иначе, не пустили бы.
– Я же совсем забыл, что ты – гений, – ухмыльнулся Бука.
Антонов приложил палец к губам. Бука прикусил язык: тема гениальности, применительно к его старому приятелю, была довольно скользкой, потому как была связана с мрачными секретами Института, ревностно охраняемыми заказчиками тех или иных научных исследований.
– Ну, что, ты вытащишь меня отсюда? – быстро спросил Бука.
– Все не так просто, – сунув руки в карманы халата, сказал Антонов. Он сделал шаг в сторону бокса, вплотную приблизившись к стеклу. Осмотрел «клетку», снова уставился на приятеля. – Ну, из-за этой двери, допустим, я тебя вытащу. Проблема в том, что делать после? Сигнал об открытии бокса поступит на пульт охраны – и дальше что?
– Что же делать? – помрачнев, поинтересовался Бука.
– Надо подумать, – сказал Антонов. Подкатил к двери легкий стул на колесиках, уселся. – Тебе повезло, что здесь нет твоих заказчиков: их сейчас их направили на сдерживание Зоны. Так что у нас есть некоторое время. Правда, я не представляю, как это может тебе помочь…
– Это я привел за собой Зону, – тихо сказал Бука.
– Я догадался, – сказал Антонов, протирая очки платком. – И думаю, те, кто тебя заказал – тоже.
– Боюсь, что Зона придет и сюда, – добавил Бука.
Антонов замер, помолчал некоторое время. Сказал:
– Да, это проблема.
Снова помолчал, надел очки и внимательно посмотрел на Буку.
– Надо бы тебе выбраться из здания, пока не началось… – медленно сказало он.
– Вижу, ты не за меня, за Институт переживаешь, – хмуро сказал Бука.
– Ты даже не представляешь, что может случиться, если сюда придет Зона, – сказал Антонов. – Вспомни Агропром, что стало с его лабораториями. А здесь масштабы посерьезнее.
– Я понимаю, просто к слову пришлось… – тихо сказал Бука. – Ладно, давай, вытаскивай меня отсюда…
– Ладно, – медленно произнес Антонов. – Есть одна идея. Только для твоего спасения придется похерить собственный проект…
Он снова замолчал, и было видно, что это решение далось ему непросто. Встал, отвернулся, заложив руки за спину, снова принялся прохаживаться. Бука некоторое время наблюдал за ним, затем не выдержал и спросил:
– И что же это за проект такой?
Ученый мог бы и не отвечать на такой щекотливый вопрос. Но Антонов прекратил свое мерное хождение, посмотрел на Буку и сказал коротко:
