-Слушай, - начал я. – Не знаю, как тебя звать…
-Вика.
-Так вот, Вика, его крест ошибся, когда решил, что мне нужны твои услуги.
В единственном глазу шлюхи сверкнула молния.
-Его крест никогда не ошибается, солдат, - сказала она. – Никогда.
Неуловимым движением Вика скинула пальто, под которым не было ничего,
кроме ее тела. Груди топорщатся (кажется, одна немного больше другой); живот
поджарый, с шестью кубиками пресса; ноги длинные, ровные и ощутимо сильные.
-Постой, - неуверенно сказал я. – У меня есть женщина.
-Есть женщина? Что это значит?
-Я люблю ее.
Шлюха рассмеялась и, сжав ладонями мои щеки, поцеловала меня.
Горячий язык проник в рот, соприкоснулся с моим языком, словно ударила
молния. Обняв Вику, я потянул ее к постели.
-Ну вот, так-то лучше.
Вика дотронулась губами до моего лба и поднялась. Блеснув в темноте
ягодицами, подобрала с пола пальто.
-Прощай, солдат. Передавай привет своей женщине.
Показав на секунду луну и звезды, хлопнула дверью.
7
ПРОЛЬЕТСЯ ВИНО
Серебристая Рыбка, взрезая плавниками голубоватую гладь, несется вверх
по реке. Вот перед ней возникает что-то оранжевое, тонкое, подвижное. Червячок.
Рыбка хватает червяка, и … резкая боль пронзает ее. Неодолимая сила
выхватывает рыбку из воды. Чешуя блестит на солнце. И рыбка уже в руке у
человека; бьется в твердой, как доска, ладони. Человек ухмыляется, встряхивает
длинными седыми волосами. Это - Киркоров.
Бледный свет проникал в окно моей квартиры. На столе - пустая бутылка
из-под зеленки, напоминающая о вчерашних визитах. Я поморщился: в висках
глухая боль. Однако нужно собираться – сегодня важный день.
Подняться с кровати оказалось не так-то легко. Как быстро привыкаешь к
теплой постели!
Давно ли я был игроком и проводил ночи на деревьях в Джунглях?
К черту! Я вскочил, несколько раз отжался от пола; подхватил свитер и
куртку, оделся. Кровь быстрее побежала по жилам. Так-то лучше.
В банке, принесенной отцом Никодимом, осталось примерно треть тушенки.
Вкусно пахнет, зараза! Ухмыльнувшись, я поставил банку на стол, так и не
притронувшись к тушенке. Взял тварку, стал жевать, запивая холодной водой.
В дверь постучали.
-Открыто.
Высокий стрелок замер на пороге.
-Приказано явиться в Главк.
Значит, пора. Я поднялся с заскрипевшего стула, окинул взглядом свою
квартиру. Увижу ли снова эту печку, стол и кровать? Кажется, недолго здесь
прожил, а вот на тебе – взгрустнулось.
Стрелок привел меня к одному из административных зданий Второй
Военной.
-Следуйте туда, - указал на массивные двери, охраняемые автоматчиками.
Я двинулся к дверям, но не успел войти в Главк. Мне навстречу, в
сопровождении двух особистов, вышел отец Никодим.
-Долго дрыхнешь, Артур, - он хлопнул меня по плечу. – Так недолго
продрыхнуть собственное провозглашение в конунги.
Особисты и караульные стрелки вежливо засмеялись.
-Сюрприз, ваш крест, был больно горяч, - сказал я. – С такой трудно уснуть.
По лицу отца Никодима разлилось самодовольство.
-Рад, что Вика тебе понравилась. Редкостная шлюха.
-Да, - я кашлянул. – Спасибо, ваш крест.
Блестя на солнце черной краской, к зданию подрулил автомобиль. Тот
самый. На пулевые пробоины наложены жестяные заплатки, которые ремонтник,
видимо, еще не успел закрасить.
-Ну, что ж, пора, - подал голос отец Никодим и пошел к машине.
Особист распахнул перед ним дверцу, затем несильно толкнул меня в
плечо:
-Залезай.
Внутри все было, как раньше. Розовое сиденье, розовый мех на потолке и
стенках, баба на коврике все так же раздвигает ноги.
-Садись, Артур.
Отец Никодим хлопнул рукой по сиденью, выбив тучу пыли. Я сел рядом с
главой ОСОБи. Слева примостился особист со снайперской винтовкой - быстро
они находят замену погибшим.
-Трогай, - бросил отец Никодим в спину шоферу (тоже, кстати, новичку).
Машина дернулась и поползла в сторону железнодорожного депо, юля на
обледенелой дороге.
-Куда мы едем, ваш крест?
-Как куда? – отец Никодим взглянул на меня, как на полоумного. – На твое
провозглашение, разумеется.
-Оно будет на базе?
-На базе.
Глава ОСОБи задумчиво посмотрел в окно, за которым тянулись бараки.
-Я понимаю, тебе хотелось бы стать конунгом в Цитадели. Собственно, там
всегда и проходят провозглашения… Но, я решил…
-Не беспокойтесь, ваш крест, - воскликнул я. – Меня все равно, где именно
меня провозгласят. Лишь бы поскорее!
В глазу отца Никодима блеснул чертик.
-Молодца, Артур. Так и надо.
-Подъезжаем, ваш крест, - подал голос особист.
Из-за широкой спины шофера я увидел выстроившихся в шеренги стрелков,
как во время рождественских испытаний. Черт подери, да тут никак не меньше
тысячи бойцов! И все они греются на морозе ради меня…
-А Лорд-мэр здесь? – ровным голосом поинтересовался я.
-Лорд-мэр? – приподнял бровь отец Никодим.
-Я думал…
–Не обижайся, Артур, но ты не такая большая птица, чтоб ради тебя на
плацу появлялся Лорд-мэр…
Ну, конечно. Провозглашение в конунги – это, наверное, такая же
обыденность в Армии, как, скажем, зачистка. Лорд-мэру недосуг заниматься
подобными пустяками… А что, если бы он все-таки появился на плацу? Просто
