поведение вас отпустят на условно досрочное. Вернетесь в свою квартиру, женитесь на молодой вдовушке и будете честно работать юристом на макаронной фабрике. Думайте, Гриневский!
В середине дня Федулов намекнул Савенкову о банкете. Он сообщил, что готов для сыщиков «накрыть поляну» в любом кабаке.
— Я — нормальный опер, Игорь Михайлович, но чувствую себя последней сволочью. Вы с ребятами колупались целый месяц. Копали, как папы Карло. А я пришел на готовенькое, и все лавры мне. Это как-то не по понятиям.
— Не бери в голову, Федя. Мы свое возьмем. А ты не хочешь, кроме найденных собак и разгрома магазина раскрыть что-то посерьезней. И опять таким же образом — без лишних затрат энергии?
— Я-то хочу, Игорь Михайлович. Но что серьезней, чем сокровища от Фаберже.
— Собачки, Федор, это побрякушки, красивые вещицы. Но какое для сыщиков главное преступление? Убийство! А ты за вечер раскроешь сразу три. И в довесок одно покушение на убийство.
— Нормально. А кого убили?
— Ну, например, академика Собакина. И еще — двоих братков с Украины. А покушались на антиквара Рыжова.
— Нормально! С «Совой» не соскучишься. И это можно доказать?
— Запросто, Федя! Надо только сегодня перед банкетом еще раз допросить Гриневского. Под протокол и с понятыми.
— А понятые зачем?
— Так мы сразу организуем три опознания, а потом, возможно, проведем обыск.
— Нормально! Я согласен!
В очень уютном подвальчике в центре Москвы уже накрывали стол на десять человек. В кабаке под названием «Харбин» ждали дорогих гостей — майора Федулова, чей отдел покровительствовал этому заведению, его коллег и его друзей из агентства «Сова».
Их ждали с минуты на минуту, но все они, прихватив понятых и криминалистов на четырех машинах, мчались на юг.
На юг Москвы!
Где-то там, в глубине Битцевского леса пряталась самая главная улика.
Первые опознания проводились час назад. На Гриневского наклеили бороду, нацепили парик и посадили рядом с двумя операми из соседнего отдела, которых загримировали таким же образом.
Сначала его опознала Эмма Исааковна, жена Рыжова. Она сразу указала на Феликса, заявив, что дело не в бороде, а в глазах! Это, как известно, зеркало души. А у этого типа оно мутное и гнилое.
«Нет, где вы еще видели такие поросячьи глазки? Я их сразу запомнила! В них море наглости, и трусости. Вот у других, что рядом сидят — взгляд смелый, честный и даже немножко умный».
Потом опознание проводил антиквар Рыжов. Он тоже уверенно указал на Гриневского. Захар Ильич запомнил не только глаза Феликса, но и его руки.
«Вы посмотрите на эти тонкие пальчики. Они все время бегают, как у пианиста. Вот рядом с ним сидят нормальные люди — один сжал кулаки, а другой вообще сцепил ладони. А у этого типа пальцы пляшут краковяк. Я долго живу! Я видел много жуликов. И у всех у них вот такие шаловливые ручонки».
Но и после этих опознаний Гриневский держался. Он понимал, что трудно будет доказать умысел. Ну, первый раз приходил к антиквару, чтоб прицениться по пуделю. Второй раз — сдали нервы, и замахнулся на старика молотком.
Но это была шутка! Никто не хотел убивать!
Третье опознание троих теперь уже безбородых личностей проводили старушки, жившие в доме академика Собакина. Они были эмоциональны. Они точно видели, что Гриневский вместе с «докторшей» поднимался наверх. А потом они вместе спустились вниз и быстро уехали.
«Мы сразу поняли, что тут дело не чисто! Врачиха идет нормально, а этот хмырь ножками семенит, головкой вертит и ручками дрожит. Однозначно, что волнуется, гад! Убил, украл и спешит поскорее продать награбленное. Душегуб! Таких надо не стрелять, а голым задом на кол сажать».
Вот тут Гриневский и поплыл. Он представил себя сидящим на колу и не выдержал.
Не контролируя себя, он выкрикнул: «Это не я. Это она! Я в лекарствах не разбираюсь. И уколы делать не могу — я крови боюсь».
Потом он сбивчиво сообщил, что может доказать вину гражданки Яремчук и таким образом снять с себя ужасные подозрения в убийстве. Надо только срочно поехать в Битцевский лес.
Федулов знал, что в кабаке уже накрывают стол. И все, кроме понятых, это знали. Но у ментов все и всегда не слава богу! Точно, что их служба и опасна, и трудна.
Они прихватили криминалистов и помчались на юг, надеясь еще сегодня успеть к столу.
В Битцевский лес трудно заехать на машине — лесники ставят частоколы, завалы и шлагбаумы. Но кое-где по пешеходным дорожкам можно проехать вглубь парка, а потом свернуть и пробираться еще дальше.
Гриневский сидел в первой машине, за рулем которой был майор Федулов.
Феликс, как штурман, давал направление, а Федор крутил баранку.
— Вот сейчас направо в парк. Это меня Галина попросила заехать поглубже. Она сказала, что ей срочно надо в кусты. Вот здесь мы остановились, и она ушла.
Федулов затормозил, а за ним встали и остальные машины. Все вышли.
Федор подозвал понятых и продолжил формальный допрос.
— Итак, гражданин Гриневский, вы с Яремчук приехали сюда, и она пошла в кусты. Куда именно?
— Я не подглядывал. Это неприлично! Но мне показалось, что она пошла к оврагу. Вон к той березке.
— У нее с собой что-то было?
— В том-то и дело! Еще в квартире я видел, как она сделала три укола академику. А ампулы, шприцы и еще что-то спрятала в пакет с тигром.
— Не понял вас, Гриневский! Причем тут тигр? Выражайтесь точнее — мне протокол писать.
— Куда уж точнее? Она положила то, чем она убивала Собакина, в яркий пакет. А на нем рисунок — полосатая морда с усами. Тигр!
— Понятно, Гриневский! А вернулась она без пакета?
— Да!
— Ясно. Сбросила улики в овраг. Значит так! Слушайте все! Рассыпаемся цепью и идем в том направлении. Туда, где березка. Цель — найти яркий пакет с тигриной мордой. Начали!
Пакет с уликами нашли почти сразу.
А еще через пять минут эксперт сообщил, что по его предварительным выводам — на ампулах и шприцах отпечатки Галины Яремчук. А в иглах — остатки крови того, кому это кололи. Таким образом — у них в руках раскрытое убийство академика!
Федулов от радости потирал руки. И остальные приободрились, понимая, что скоро они завершат дела в Битцевском лесу и поедут в центр, к кабаку, где на столах греется водка.
Но особенно радовался Гриневский. Ему казалось, что этими уликами он снял с себя обвинения в убийстве.
— Теперь вы видите, что это она! Я совершенно не при делах. Все она! А я почти невиновен.
— Ты только грудь у Венеры долбал?
— Да. А за это дают три года, а потом отпускают на условно досрочное. Мне гражданин Крылов обещал!
