Спрашивал извиняющимся тоном и вопросы задавал только такие, на которые Бухонин четко знал ответ.
Они разговаривали уже двадцать минут, когда конвоир ввел Назарова.
Бухонин впервые видел его после того суматошного голого ареста.
— Итак, подследственный, сегодня я начну с вами плотно работать. Наши интересы совпадают! Побыстрей завершим следствие, а после суда — на зону. Там намного лучше, чем в нашем СИЗО. Там природа, уютные бараки, хорошая компания! С вашим образованием вы могли бы десять лет в библиотеке просидеть. Или редактором лагерной стенгазеты! Но это все потом. А сейчас с вами хотел поговорить Игорь Михайлович. Я вас на тридцать минут оставлю! Кнопка здесь, конвоир у двери…
Бухонин зачем-то оглядел свой кабинет, вздохнул, вышел и сел в коридоре рядом с конвоиром…
— Вот что, Дмитрий. Следователь, наверняка, хороший человек, но задачи у нас с ним разные. Ему быстро дело закрыть надо, а мне правда нужна.
— Мне тоже.
— Значит, ты не собираешься сознаваться?
— А мне не в чем сознаваться.
— Но я знаю несколько больше, чем следователь. Знаю тему твоей статьи! Знаю, почему вдруг тебя так заинтересовала старушка Горюнова! Ты у нее чемодан искал?
— Нет! Нет, но я знал о чемодане. Вы следователю об этом не говорили?
— Пока не говорил.
— Не надо! У них все против меня есть. Нет только мотива. Пришел вдруг корреспондент и убил старушку. Достоевский, да и только! Без мотива все это глупо. А чемодан — это мотив. Знал про драгоценности, а, значит, хотел убить и ограбить.
— Логично рассуждаешь, журналист! А что же было на самом деле?
— О чемодане я знал. Дед мой перед самой смертью сообщил. Он с ее отцом в Берлине воевал! Ну, я хотел с ней поговорить. Хотел статью яркую написать! Договорился с ней, пришел, дверь открыта, а она лежит. Я машинально нож из трупа вытащил и приподнял ее. Вижу, что она не дышит. Вскочил я и бежать! Вот вам и отпечатки пальцев на ноже, и кровь на рубашке. А кому теперь докажешь?
— Если все так, Дима, то ты крепко влип! Когда появится у тебя адвокат, пусть со мной свяжется. Запомни: я Савенков Игорь Михайлович, детективное агентство «Сова».
На дачных участках трудно сделать что-либо незаметно. Особенно на новых, где лишь молодые кусты и чахлые полутораметровые яблони.
Никто не отказывает себе в удовольствии понаблюдать за соседями. И даже в жару, в будний день, когда кругом, казалось бы, пустынно, в мансарде дальнего домика могут находиться любопытные глаза, пристально следящие за вами…
Операцию по переносу чемоданных ценностей решили начать в полночь.
Савенкову пришлось ждать, пока почти полная и совершенно лишняя в данном деле луна скрылась за одиноким, медленно плывущим облаком.
Только тогда он открыл калитку и запустил на соседский участок Олега Крылова.
Тот двигался быстро, сжимая в одной руке ключ от сейфа-бункера, а в другой держа маленький «оперативный» фонарик. Он перемещался, пригнувшись к земле. Не полз, а плясал вприсядку, как хохол в гопаке.
Он вернулся с чемоданом в тот самый момент, когда облако начало освобождать предательскую и яркую луну.
В комнате они зажгли вонючую керосиновую лампу китайского производства и около дюжины свечей. Это все, что Савенков смог найти. Он просто не знал, что стратегические запасы этих дачных светильников жена хранила в морозильной камере старого, давно не работающего холодильника, выполнявшего теперь роль книжного шкафа.
Савенков сомневался до последнего момента. Могло быть и так, что все эти ценности не существуют. Что это миф.
То, что черный чемодан был, это очевидно!
Даже не был, а есть. Вот он, лежит на столе. Но внутри может быть сборище милых сердцу безделушек. Возможно, что покойная старушка сама создала и поддерживала легенду о сокровищах.
И это не сумасшествие, а так, чудачество, маленький пунктик, который привел к такой развязке…
Так могло бы быть!
Но все сомнения Савенкова испарились, когда Олег открыл чемодан, добытый им в результате ночного налета на соседский бункер.
Сверху лежали документы, подписанные юристом Рубиным. А под ними нечто, завернутое в обрывки старых тканей и в газеты с портретами «отца всех народов».
Они разворачивали все это молча, аккуратно раскладывая на свободный дальний край стола.
Все извлеченное из черного чемодана с однокрылым орлом на крышке, сверкало и искрилось. Но это был благородный блеск.
За версту было видно, что это не какие-нибудь чешские стекляшки в легкой латунной оправе.
Потом пошли более крупные эмалевые миниатюры, несколько статуэток и четыре небольших холста на подрамках…
— Давай, Олег, соображать! Мою соседку убили из-за этих вещей.
— Факт!
— Есть у нас подозреваемые?
— Есть, шеф! Даже четыре штуки.
— Вот именно! Когда, Олег, сразу четыре подозреваемых, то считай, что нет ни одного. И окажется, что убийство совершил кто-то пятый.
— Это так у Агаты Кристи! У нас все проще. Вот кто из этих четверых главный подозреваемый?
— Ты, Олег, как директор НИИ. Всех решил по должностям распределить: главный, ведущий, младший. Тогда вот сам и отвечай, кто для тебя главный?
— Не знаю, Игорь Михайлович. Они все время местами меняются. Вчера еще я думал, что племянник. Он знал о чемодане…
— Они все о нем знали!
— Да, но он появился у дома после убийства, со следами борьбы на лице и руках. Прислушивался к разговорам милиции, в квартиру не заходил, а на следующий день исчез.
— Да, Ефим Уколов претендует на роль главного! Он машины перегонял. И допустим, что попал в аварию. Вот отчего синяки и царапины. Пришел к тетке и понял, что может попасть под допросы. А ему надо в новый рейс. Вот он и исчез.
— Логично, шеф! А журналист, я думаю, тоже претендует на главного. Все улики против него.
— Слишком много улик! Я, Олег, в Бутырку только с одной целью ездил. Хотел в глаза этому Назарову посмотреть.
— Посмотрели и поверили. Поверили?
— В некоторой степени.
— Если бы их всех четверых посадить, вы бы всем и поверили! Вы, Игорь Михайлович, типичный русский интеллигент. Жалеете униженных и оскорбленных. Верите бедным арестантикам.
— Какой я, Олег, интеллигент. Я бывший чекист, сотрудник ФСБ. Это не та компания! Нас всегда за душителей свободы считали. И во все времена. И при Пушкине, и при Чехове, и при Окуджаве с Высоцким… Трудно совместить свободу и порядок! Ну, поехали дальше. Ты по Вавилову что-нибудь выяснил?
— То-то и оно. Он тоже на главного может потянуть! Я вчера весь день им занимался. Его взаимоотношения с Горюновой вы знаете?
— Сволочь он! Вавилов всю жизнь Нину Ивановну на крючке держал. Могла бы еще в семидесятые годы хорошего мужа себе найти. Сейчас бы уже внуки школу кончали.
