заманчиво, даже если мишень это ученая вобла в очках.
Уколов не ошибся. Он побеждал ее почти месяц, но финал был поразительным. Марина сдавалась совершенно ошеломленная происходящим, воспринимая Фиму, как второе пришествие…
Разве могли парня взволновать те, которые отдавались легко и беззаботно. Или те, кто, изображая невинность, кричали: «Нет, нет! Что ты делаешь?» и при этом принимали более удобную и привычную позу.
Но Марина, конечно, не стала для него единственной. Он приходил к ней по несколько раз в месяц. И почти всегда без предварительного звонка.
И она встречала его радостно, как любимого мужа, вернувшегося после недельной смены.
Так было и в этот раз. Марину лишь взволновали многочисленные ушибы и царапины, которые он приобрел, кувыркаясь в «Мерседесе» на Минском шоссе.
Но вскоре она даже обрадовалась возможности проявить заботу и покомандовать.
Она сама долго мыла его в ванной. Потом в ход пошли разные мази, йод, лейкопластырь, бинты. Завершив работу, Марина оглядела голого пациента в белых отметинах и начала раздеваться сама.
Последнее время она постоянно хотела, чтоб скорее произошло это…
В первые годы их знакомства она лишь подчинялась его настойчивым требованиям. И при этом Марина всегда выключала свет и закрывала глаза…
Но все это было очень давно. К сорока годам она разошлась или, как говорил Фима, раззадорилась.
Она сама начала теребить Уколова, требуя, чтоб все было ласково, медленно, долго и вкусно. Работай, Фима, раз сам на свою голову научил меня всему!
Впервые на следующий день Ефим никуда не торопился. И Марина, позвонив на работу, взяла отгул…
Потом еще один!
Потом она затребовала у директора института целую неделю за свой счет. Ее глаза так светились счастьем, что шеф не мог отказать.
За эти дни Уколов всего несколько раз выходил из дома. И только вечером, когда начинало темнеть. А приходил он, иногда в полночь или даже в три часа ночи…
Особенно надолго он задержался в то утро.
Марина просто ждала его у окна и, пока было темно, не волновалась.
Потом очень быстро начала нарастать тревога. С рассветом она уже просто не знала, что делать…
Тем более она не знала, что пару часов назад в квартире, где еще недавно жила тетка ее Ефима, кто-то убил старого бабника Юрия Вавилова.
Олег Крылов уже три дня искал Ефима Уколова.
Сначала он вышел на молоденького опера Славу Корина, о котором говорил Дибич. Тот, слышал лестные отзывы генерала о Крылове. Поэтому парень выложил на стол старые ежедневники и записные книжки.
Оба прекрасно понимали, что все это хозяйство из квартиры Уколова, хотя законного обыска там не проводилось.
Корин с жаром рассказывал, как он лично вскрывал замок, а участковый стоял на стреме.
— Поверь, Олег, сорок секунд, и я два замка сделал! Не очень богато живет этот Уколов. Но и не бедно.
— Средний класс?
— Да, совсем средненький! А вот до баб он очень охочий! У Уколова целая полка ярких журналов.
— Про что?
— Про это! Гнусная, крутая эротика! И парочки все в разных позах. Я сам листал и чуть не застрял там. Еле участковый меня вытащил.
— И ему понравилось?
— Вот и нет! Ты поверь, Крылов, он даже не взглянул на эту красоту. Мне, говорит, бабы без интереса.
— Бывает, Слава.
— Не дай бог, что и мне когда-нибудь будет «без интереса»! Сразу застрелюсь!
В записных книжках было не менее ста телефонов. Половина из них это явно деловые связи. А остальное — женские имена…
Слава Корин, пока его не перебросили на другое дело, успел установить все адреса, но отработал только пять из них.
На следующий день Олег начал обход…
Крылов приходил без звонка и почти сразу же называл цель визита. Он просто спрашивал: «Ефим Уколов у вас»?
Возможно, что он переоценивал свои способности как физиономиста, но был уверен, что первую моментальную реакцию трудно скрыть.
Правда, женщин понять невозможно! Они всегда настроены на кокетство, на игру, на обман. Но если застать их врасплох, то можно что-то заметить…
После седьмой встречи Олегу стало скучно.
Уж очень все эти девушки были какие-то одинаковые. Их ответы про Ефима Уколова отличались только датами, когда состоялась прощальная встреча.
Сейчас Фима их уже не интересовал. А вот Олег, этот широкоплечий блондин, очень заманчивый парнишка. Он сам пришел и довольно глупо использует вопросы об Уколове, как повод для знакомства.
Одна дамочка даже силой пыталась затащить к себе Олега «на чай».
Впрочем, кое-что Крылову удалось узнать.
Три девицы упомянули, что Уколова много лет держала на крючке странная «старуха». В разных описаниях это синий чулок, ученая вобла, профессорша или химичка.
Лишь одна дамочка вспомнила, что эту «коварную змеюку» звали Мариной.
Две Марины из блокнота Уколова не подошли. Теперь Олег ехал в Солнцево. К той неизвестной, против телефона которой стояла одинокая литера «М».
На звонок долго не открывали, но Олег чувствовал, что за дверью кто-то есть. Он отступил на шаг и, широко улыбаясь, замер перед глазком. Смотрите, завидуйте — я очень симпатичный и совершенно не страшный.
Так он стоял несколько минут.
Потом дверь открыла сорокалетняя и вполне миловидная женщина. По крайней мере, она совершенно не походила на синий чулок, а тем более на сушеную воблу.
Только взгляд у нее был взволнованный и испуганный.
Марина маленькими шажками отступала вглубь коридора, увлекая за собой Олега. Но на него она не смотрела. Ее взгляд был устремлен в угол, в закуток за еще не закрытой дверью…
Олег одним прыжком развернулся и даже успел вскинуть руки, блокируя возможный удар ножом. Но вместо блестящего лезвия над его головой взметнулось что-то большое, черное, круглое…
