и в кабинет кто-то входит, оборвал разговор.- Все, мне работать пора, вечером позвони. Пока.
Этим кто-то оказалась секретарша Ира с огромной – нос еле виднеется – стопой разнообразных папок наперевес.
– Добрый день, Игорь Юрьевич,- секретарша выгрузила часть стопы на подоконник, другую, к счастью, меньшую часть, вывалила на стол перед следователем.
– Сомневаюсь, что очень добрый, – в лучших традициях придуманного Александром Милном ослика Иа не поверил Данилец, – вон ты сколько макулатуры приволокла, хоть в печь кидай.- Разгрузку материалов Игорь Юрьевич наблюдал регулярно, несколько раз в неделю, однако объем сегодняшнего груза действительно впечатлял.
Ира хихикнула – очевидно, из вежливости – над незамысловатой остротой, распахнула журнал с жирной надписью на приклеенном бумажном листе: 'Регистрация' и предложила.
– Получите и распишитесь.
– Ира, чего хорошего от тебя не дождешься, – проворчал Игорь Юрьевич, снова покосившись на кипу материалов. – Нет, чтобы приказ о поощрении принести или о повышении зарплаты сообщить, ты меня работой заваливаешь. Нехорошо, не по-товарищески.
– Так не я же заваливаю, – приправила улыбкой дежурный ответ на ворчание следователя секретарша и повела глазами в сторону. Надо полагать, в сторону кабинета прокурора.
Следователь машинально отметил, что глаза у Иры вполне, красивые, выразительные и, кажется… развратные. Но это, возможно, лишь кажется. Данилец мысленно себя одернул и пожурил за то, что слишком много внимания уделяет работе и слишком мало отдыху и половой жизни. Уже и у Ирины сексуальный взгляд обнаружил, а ведь ранее что-то не замечал. Спору нет, внешность у нее достойная: фигура неплохая, талия, ножки, все на месте, и мордашка симпатичная, но мелкие худощавые брюнетки раньше были не во вкусе Данильца. А тут цеплять стало…
Ох, пожалуй, работать надо меньше. Не злоупотреблять.
– Да, не ты, – согласился то ли с Ириной, то ли с собственными мыслями следователь.- А у нас что, сегодня день какой-то особенный, красный день календаря?
– Почему?
– А что ж так много материалов. Сколько, кстати? – Данилец принялся ворошить стакан настольного прибора в поисках ручки. Предметов, специально изготовленных для пачкания бумаги, вроде карандашей и маркеров, в стакане было чуть меньше, чем блох на бездомной собаке, но отыскать среди них ручку – пишущую ручку – оказалось сложно. Попадались то ручки без стержня, то со стрежнем, но с высохшими чернилами, то вовсе – затупленные до деревянной основы карандаши.
– Семь,- увидев бесплодность 'поисков истины' в недрах стакана, Ирина вручила Игорю Юрьевичу свою ручку.
– Рекорд, однако,- кивнув в знак благодарности, Данилец щелкнул кнопкой ручки и поворошил будущие 'отказняки'. В глаза бросилось то, что материалы, все как один, отписаны непосредственно Кондратьевым, хотя по идее этим заниматься должен был Михолап. Прокурор, видимо, решил опуститься до мелкой мести и загрузить строптивого подчиненного по полной программе, дабы у него времени перечить руководству не оставалось. – Аркаше приснилось, что я стахановец?
Риторический вопрос, а также вопиющее фамильярное именование начальства секретарша благоразумно пропустила мимо ушей. Лишь журнал поближе придвинула.
Не найдя поддержки в лице Ирины, Данилец огорченно крякнул и принялся ставить автографы в журнале. – А с жалобами как?
– Жалоб нет, не поступали.
– И на том спасибо.
Закончив расписываться, следователь захлопнул журнал, вернул его Ирине и занялся изучением полученных материалов. При этом машинально сунул ручку в карман.
– Игорь Юрьевич!…
– Ась?
– Ручку верните, пожалуйста.
– Извини. Как-то машинально получилось.
– У всех машинально получается, а ручек не напасешься, – секретарша, забрада ручку, подхватила оставленные на подоконнике материалы и продефилировала к выходу…соответствующей походкой. Как снова показалось Данильцу – вызывающе развратной. По крайней мере, это 'дефиле' возбудило в следователе некое смутное томление и породило нездоровые или здоровые – как посмотреть – фантазии. Игорю Юрьевичу внезапно захотелось заняться тем, чем с секретаршами обычно занимаются в анекдотах и фильмах для взрослых. Заняться тут и сейчас. Подбежать к Ирине, рвануть за блузку, чтобы пуговицы разлетелись в разные стороны, обнажая тугую грудь, выбить из рук бумажную гору, вывалив документы на пол, и прямо на неопрятной куче будущих отказных материалов…
Уф-ф-ф.
Фантазия была настолько яркой и реальной, что заставила зажмуриться и ощутить волнение…на физическом уровне. Если в кабинет в ближайшее время кто-нибудь зайдет, или Ирина вздумает еще задержаться, то из-за стола лучше не вставать. Дабы избежать кривотолков.
Ирина в самом деле задержалась в кабинете, но лишь на несколько секунд. Задержалась, чтобы сказать:
– Да, чуть не забыла. Вас шеф просил зайти, как освободитесь.
И не прощаясь, упорхнула.
Фраза оказалась чудодейственной. Томление исчезло, не в мгновение ока, понятно, но в период времени рекордно краткий для…угасания волнения. Во всех его проявлениях.
Вот вам и физиология. Можно патентовать лекарство от вредоносных волнений. И даже бороться с сексуальными маньяками и прочими озабоченными личностями. А чем не способ? Надо просто выявить маньяка и вместо того, чтобы разными дикими способами мытарить бедолагу, культурненько – в цивилизованной стране ведь живем – его посадить. И не на электрический стул, как необузданные янки, и не в тюрьму, как издревле у нас принято, а на государственную или муниципальную должность. В кресло чиновника. Вернее, не посадить, а усадить. И придавить сверху добрыми и заботливыми начальниками, так, чтобы времени не было на…отвлечение и суету. А не будет отвлечения, то и влечение…обойдется без лечения.
Из-за стола ставать все же пришлось, но окажись кто-нибудь очевидцем данного монументального действа, едва ли бы оно вызвало косые взгляды или кривотолки. Игорю Юрьевичу было, пользуясь лексиконом его подследственных, не в падлу поманежить начальника и задержаться в кабинете на часок- другой (чай, не царь-император, чтобы к нему, теряя сандалии, спешить), но ему не терпелось узнать, какую очередную гадость приготовил Кондратьев. А то, что прокурор его вызвал не для оглашения приказа о присвоении внеочередного звания, сомнений не вызывало.
Шеф встретил Данильца довольной улыбкой, что уже само по себе сильно настораживало.
– Вызывали?
– Да, проходите.
– Спасибо.- Несмотря на то, что прокурор не предложил ему присесть, Игорь Юрьевич не поскромничал и приземлил филейную часть на стул. Впрочем, окончательно наглеть тоже не стал и уселся около окна. Подальше от прокурора и его веселой рожи. Сел, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, демонстрируя уверенность и расслабленность.
Кондратьев демонстрацию проигнорировал. Только заулыбался еще шире и радостнее.
– Игорь Юрьевич, у Вас дело по Стрельцовой и неопознанному трупу в порядке?
– А что?- как водится, вопросом на вопрос ответил следователь, догадываясь, о чем дальше пойдет речь. И из чувства противоречия добавил: – И что Вы подразумеваете под порядком?
И этот выпад прокурор пропустил мимо ушей.
– Приводите дело в порядок, собирайте запросы, подшивайте, делайте опись и готовьте к передаче.
– Да? Интересно…
– Ничего интересного,- соблаговолил прокомментировать реплику подчиненного Кондратьев. Вовремя,
